Рэмбо на Сонг-Бо

— Здесь часто появляется патруль? — спросил Рэмбо.

— Появляется…

— А если он появится на этот раз?

Ван поманил Рэмбо за собой к рулевой рубке и открыл крышку длинного зеленого ящика, укрепленного на палубе. Там лежал новенький гранатомет.

— Хорошая штука?

— С ней всегда спокойнее, — согласился Рэмбо и пошел к Ма, которая сидела на баковом кнехте и задумчиво смотрела вдоль реки.

— Садись, — сказала она и кивнула на кусок брезента, который лежал рядом на палубе.

Рэмбо положил сумку, чехол с луком и сел. Заработал дизель, и палуба под ним затряслась мелкой дрожью. Катер медленно отвернул от пирса и, набирая скорость, вышел на середину реки. От воды и легкого ветра потянуло прохладой.

— Хочешь есть? — спросила Ма.

Рэмбо отрицательно покачал головой. Неизвестно еще, что их ждет впереди, и он не хотел набивать свой желудок пищей.

— Тогда попозже, — сказала Ма и, глядя на реку, спросила: — Как ты сюда попал?

— Это длинная история.

Чтобы рассказать об этом, нужно было перетрясти всю свою жизнь, а Рэмбо даже не знал, хотелось ли ему этого. Но девушке, видно, было интересно кое-что узнать, и она сказала:

— Да ведь у нас и путь не близкий.

— После того, как я ушел из спецвойск, — начал Рэмбо нехотя и помолчал, раздумывая, стоит ли продолжать. — Короче, я часто переезжал с места на место.

— А после того, как ты ушел из армии? — напомнила ему Ма.

— Я вернулся в Штаты и увидел, что там идет другая война.

— Какая война? — удивилась Ма.

— Молчаливая война против тех, кто воевал… Кто старался победить… — Рэмбо никогда не мог говорить об этом спокойно и оборвал себя. — Короче, это мои проблемы. А как попала в это ты?

— Мой отец работал на разведку. Потом его убили, и я заняла его место. Тут слишком много смерти. Кругом смерть… А я не хочу жить, Рэмбо. А чего хочешь ты?

— Победить. Победить и выжить.

Ма грустно улыбнулась и посмотрела в глаза Рэмбо.

— Здесь не так-то просто выжить. Здесь идет невидимая война.

— Для того, чтобы выжить на войне, не надо от нее бегать, — Рэмбо сказал это просто, потому что верил в это, а получалось, будто он бахвалится. Он обозлился на себя, но ничего объяснять не стал.

Ма поняла его правильно.

— Потому-то они тебя и выбрали, что ты любишь драться? — спросила она.

— Я не представляю ценности, — пояснил все же Рэмбо. — Я расходный материал.

— Расходный? — не поняла Ма. — Что значит расходный материал? Рэмбо и сам не мог объяснить этого толком, он это просто знал.

И чувствовал, что он расходный материал и ничего больше. И все-таки попытался объяснить Ма так, чтобы она смогла понять.

— Видишь ли, — сказал он — это, как если бы тебя пригласили в гости, а ты не пришел, но этого никто не заметил.

Ма тихонько засмеялась, и на ее груди мелко затрясся темный медальон.

— Ты хорошо объяснил. Это плохо, когда тебя никто не замечает. Рэмбо был доволен, что девушка поняла его, и дальше продолжать этот разговор у него не было ни малейшего желания.

— Что это? — спросил он, показывая глазами на медальон.

— Он приносит мне удачу.

— Значит, ты не хочешь умереть, раз веришь в удачу.

— Это не важно, — Ма нагнула голову, и щеки ее порозовели. — А что приносит удачу тебе?

Рэмбо вытащил нож.

— Наверное, это.

Ма посмотрела ему в глаза, и Рэмбо смутился.

Глава 10

Мэрдок вызвал в штаб всех специалистов и приказал им задействовать аппаратуру на полную мощность. Траутмэн понимал причину рвения майора, который хотел показать ему, что сделал все от него зависящее и совесть его чиста. Хотя Мэрдок и был убежден, что Рэмбо нет в живых с тех пор, как только замолчал его передатчик. Он мог сорваться со скалы и разбиться вдребезги, его могли уничтожить вместе с прибором из гранатомета, мог превратить в месиво дикий слон — могло случиться все, что угодно. Но в этом его, Мэрдока, вины никакой уже не было. А если Рэмбо сам уничтожил прибор, чтобы его не засек противник, то он трижды идиот, потому что передатчик посылал сигналы в диапазоне, совершенно недоступном для вьетнамских принимающих устройств. И он предупреждал его об этом. Но ведь этот супермен даже не слушал его!

Мэрдок терпеть не мог этих суперменов, у которых гонора на доллар, а дела — на цент. Когда-то их действительно выручал тесак. Но времена меняются, и теперь человек беспомощен без электроники, которая в тысячи раз усовершенствовала все его природные органы чувств.

— Мэрдок, — прервал его размышления голос Траутмэна, — не забудьте предупредить экипаж эвакуации, чтобы к утру он был готов.

— Полковник, неужели вы верите, что Рэмбо жив? Зачем рисковать еще и экипажем?

— Мы должны действовать по инструкции, майор. Иначе задание будет сорвано.

— Ну, хорошо, хорошо…

Мэрдок и сам понимал: каким бы бессмысленным ни был полет, без него операцию нельзя будет считать завершенной. Но ведь полковник и в самом деле верит, что его Рэмбо не только жив, но и выполняет задание! Вот это упрямство и раздражало больше всего Мэрдока. И не будь здесь полковника, он давно бы уже приказал свернуть штаб. Но делать было нечего, раз уж так сложились обстоятельства.

— Хорошо, полковник, — повторил он, — никто не собирается нарушать инструкцию. Я скажу Гаррисону, чтобы он готовился. Но, положа руку на сердце, полковник, откуда у вас такая уверенность, что Рэмбо жив? Неужели вы в самом деле верите в это?

— Я знаю Рэмбо, майор.

— И все?

— Мне этого достаточно.

Глава 11

— Подожди меня здесь.

Ма молча кивнула, а Рэмбо поднялся и прошел на спардек, где, прислонившись спиной к двери рубки, стоял Ван и прощупывал острыми глазками проплывающий мимо берег. Солнце уже низко склонилось к горизонту, и наступил тот час, когда ночная жизнь джунглей еще не началась, а дневная тихо и незаметно замирала. Лишь изредка раздавался резкий крик птицы, да неполадившие между собой короткохвостые макаки вдруг раздраженным визгом нарушали лесной покой, и снова наступала тишина.

Рэмбо встал рядом с Ваном. За углом рубки его головорезы играли в кости, переругиваясь при проигрыше и довольно похохатывая при выигрыше. Все как обычно. Рядом зеленел ящик с гранатометом. Итак, пять головорезов с толстым Ваном во главе, рулевой и моторист — всего восемь человек. В машинном отделении может быть еще механик. Но Рэмбо не был в этом уверен — для такого катера хватит и одного моториста.

Весь этот подсчет Рэмбо сделал помимо своей воли — в силу привычки: он всегда должен знать ситуацию. Так спокойней. Он не доверял этим людям. Он вообще не доверял людям, которых можно легко купить. Сейчас они были с ним, потому что им за него хорошо заплатили. Но им могут заплатить еще больше, и тогда они станут его врагами. А врагов надо знать. Рэмбо еще раз отметил про себя, что ящик с гранатометом не запирался, он закрывался на две защелки. Теперь по крайней мере все было ясно.

Первым не выдержал молчания Ван.

— Скоро будем на месте, — сказал он, не поворачивая головы. Рэмбо кивнул и, помолчав, спросил:

— Ты видел здесь американцев, Ван?

— Видел.

— Когда?

— Когда шла война.

Ван, конечно же, понимал, о чем хотел спросить его Рэмбо. Значит, не хочет отвечать. Ну и черт с ним.

Из-за далеких гор всплыла яркая полная луна и осветила все дрожащим призрачным светом. Казалось, катер стоит на месте, а джунгли проплывают мимо него, будто кадры из фантастического кино.

— Мы высадим вас в полумиле от лагеря. Ближе нельзя, — сказал Ван. — Услышат мотор.

— Кто услышит?

Ван удивленно посмотрел на Рэмбо и улыбнулся.

— Как — кто? Джунгли, Рэмбо! Джунгли услышат, — Ван открыл дверь в рубку и, обернувшись, добавил: — Мы на месте. Приготовьтесь.

Ван отодвинул корпусом рулевого и сам встал на его место. Мотор сбавил обороты, и катер стал медленно приближаться к берегу. Рэмбо прошел на бак и взял сумку и чехол с луком. Ма молча поднялась и подошла к борту. Нос катера мягко врезался в заросли, и ветка сбила с головы Ма шляпу. Рэмбо на лету подхватил ее и протянул девушке. Она взяла ее и, не надевая, улыбнулась Рэмбо. При свете луны она казалась еще прекраснее.