Кастет. Первый удар

— Наташка! Что такое ты говоришь! — вмешалась Светлана.

— Да это я так сказала, на самом деле живите долго, может, у нас с вами еще какие приключения будут…

Она так по-женски сказала это, что Леха сразу понял, о каких приключениях она думает.

После завтрака Сергачев поднялся в Лехину комнату.

Жанна мирно спала, раскинув голое тело поверх одеяла.

— Страшная женщина, — сказал Петр Петрович, посмотрев на нее со странным выражением, — я из-за нее шляпу потерял.

Он присел в сторонке, глядя, как Леха собирает чемоданы, и заметил:

— Ты много вещей не бери, солидный бизнесмен, глава совместного предприятия, с багажом не ездит…

— Петр Петрович, что с деньгами-то делать?

— С какими деньгами? — оживился Сергачев.

— На квартире тогда мне Чистяков половину отдал, сказал — на бедность…

— Полмиллиона-то? Оставь себе, на курево… Дай-ка мне трубку.

Сергачев отошел в сторону, недолго поговорил с кем-то, положил трубку на стол.

— Задекларируешъ пятьдесят тысяч, остальные просто положи в чемодан, на дно, конечно, пойдешь через шестой пост, там будет стоять инспектор Григорьев, досматривать не будет. В «Пулково» тебя отвезет Паша, он прилетит в Гамбург следующим рейсом, через час, подожди его в аэропорту. По-немецки он балакает, за переводчика у тебя будет, и вообще…

— Петр Петрович, а нельзя Светлану ко мне, в Германию?

— А зачем, Лешенька, ты скоро вернешься, здесь дел невпроворот, такую волну мы с тобой подняли, теперь только рыбку ловить.

— А где Всеволод Иванович, спит еще?

— Какое там спит! С утра куда-то уехал… Ладно, собирайся, мешать не буду, через полчасика выезжаете…

Сергачев вышел, по пути заглянув в спальню.

Прошептал:

— Сволочь! Такая шляпа из-за нее пропала! — и обреченно махнул рукой.

Леха без проблем прошел таможенный досмотр и вполглаза смотрел на подвешенный к потолку телевизор, вещавший привычные городские новости.

Внезапно голос диктора стал торжествен:

— Господа, мы только что получили важную информацию из пресс-центра ГУВД Санкт-Петербурга. Передаю микрофон секретарю по связям с общественностью Петру Никоненко.

Петр Никоненко профессионально кашлянул и заговорил:

— Сегодня в 10.45 в холле гостиницы «Невский палас» тремя выстрелами в упор был убит крупнейший криминальный авторитет города Всеволод Иванович Киреев, по кличке Кирей. Последние годы Кирей был главой так называемой колдобинской преступной группировки, по некоторым данным контролирующей более половины территории города. Все говорит о появлении в городе новой мощной криминальной структуры — вспомним хотя бы вчерашнюю акцию с грузовиками у крупнейших городских банков. Поэтому убийство Кирея может обозначать войну за новый передел сфер влияния среди преступных сообществ, что особенно тревожно в связи с предстоящим празднованием юбилея города.

Леха смотрел в иллюминатор на крошечные дома родного города и думал о том, что Кирей — первая жертва большой войны, которую начал, по сути дела, он — Кастет. Первая жертва среди своих. Почему он, работяга и офицер, считал своим вора в законе Кирея, а не офицера полковника Исаева, он не понимал, как не понимал многого в этой странной жизни, где все стало с ног на голову — друзья предают и убивают, а давший присягу офицер служит не Родине, а своему кошельку…

Надпись «Пристегнуть ремни» погасла, пассажиры начали вставать с кресел, двигаться по проходу. Рядом с его местом остановился мужчина, спросил знакомым голосом:

— Мы, кажется, знакомы?

Кастет поднял глаза — в проходе стоял Петька Чистяков.

— Мужик, чего встал-то, дай пройти! — здоровая пестро одетая баба настойчиво рвалась в туалет.

Чистяков прошел вперед, остановился у своего места и приветливо помахал Лехе рукой. Интересно, где в Гамбурге можно купить пистолет, подумал Леха и прикрыл глаза.

Жизнь продолжалась…