Рискованная игра

– Нет, так мы не договаривались! На черта тебе этот хлам? – начал возмущаться тот, но осекся, когда Рахманов бросил на него грозный взгляд.

– Я с тобой вообще никак не договаривался. Если правду сказал – отпущу, нет, сам понимаешь, – и Рахманов быстро вышел из палатки. Соколов остался внутри. Он закурил, анализируя весь разговор. Пока вроде бы проколов не было. Сейчас все будет зависеть от ребят на месте, как они организуют его прикрытие.

Разведчик, посланный Рахмановым в село, вернулся поздно вечером. Слова Соколова подтвердились. «Газель» стояла у здания местной администрации, приезжие находились там. Местные рассказывали, что несколько наспех упакованных ящиков занесли в здание, а любопытные мальчишки успели сунуть нос в один их них и обнаружили какие-то очень старинные вещи и книги. Милиционеры их сразу отогнали. Одна женщина заметила, как один русский нес в руках длинный изогнутый предмет, завернутый в материю. Один конец тряпки отогнулся, и блеснула позолота ножен сабли. В селе разместилось около двадцати омоновцев, куда-то направлявшихся дальше.

Рахманов тяжело дышал, теребя бороду. В его руках могут оказаться Коран Шамиля, оружие и другие вещи, священные для каждого правоверного чеченца. Риск огромен, придется задействовать все силы, но в случае успеха перед ним открываются такие перспективы, о которых не мог и мечтать простой полевой командир. Рахманов заставил себя успокоиться, еще раз все обдумал и пошел к себе, приказав привести к нему русского.

Через несколько минут в палатку втолкнули Соколова. Он, морщась, потирал запястья затекших рук: все это время его продержали в яме, связав за спиной руки.

– Извини за негостеприимство, – улыбнулся Рахманов, наливая чай в кружки. – Аллах воздаст тебе за неудобства, причиненные здесь. Завтра на рассвете я наведаюсь в Катын-Юрт. Ты пойдешь со мной.

– Еще чего! – фыркнул Соколов. – Мне это сто лет не надо, а наши потом меня к стенке поставят. Не пойду, – категорически заявил он.

– Не пойдешь – значит обманул! Умирать ты долго будешь, мучительно. Мои люди знают свое дело. Если пойдешь, и все пройдет нормально, у тебя будет столько денег, что хватит твоим правнукам на сытную жизнь и еще останется. Решай, капитан, – голос Рахманова звучал спокойно, даже бесстрастно, так судья зачитывает приговор. Он не оставлял выбора. Соколов вздохнул, понурив голову. Несколько минут помолчав, он поднял лицо, на котором отразилась вся внутренняя борьба, затем утвердительно кивнул головой.

– Хорошо, я согласен, – уныло сказал Соколов.

Рахманов сделал вывод, что в поединке трусости с жадностью, обычно побеждает последняя.

Лапин был в приподнятом настроении весь день. Его работа не оказалась напрасной. Интересно, как там Филатов. Все-таки замечательно, что судьба свела его с этим человеком. Последнее время Лапину часто вспоминались слова Льва Толстого, что если люди злые объединяются, составляя грозную силу, значит и людям честным нужно сделать то же самое. Только сейчас Лапин осознал всю глубину и правоту этих слов.

Однако неприятный осадок на душе оставался. В одной с ним организации работает предатель, трус и подлец, который к тому же является его начальником, а в Москве сидит другой мерзавец в генеральских погонах, и пока они свободно ходят по земле, дело это не закончено.

Нужно выйти на Филатова. Лапин решил позвонить своему приятелю из военной контрразведки Бурову и выяснить, как обстоят дела. Из кабинета звонить нельзя, из дома тоже опасно, возможно шеф поставил уже телефон на «прослушку». Кстати, Лапин уже заметил за собой «хвост» пару дней назад. Он даже успел привыкнуть к нему. Позвонить можно из переговорного пункта или от соседей. Поразмыслив, Лапин решил зайти вечером к ним. Однако сегодня как назло навалилась куча работы, поэтому пришлось задержаться на работе.

Когда Лапин вышел на улицу, начинало смеркаться. Он сел в машину и поехал домой. Тревожное чувство чего-то неизвестного заставляло чувствовать себя дискомфортно, от этого Лапин нервничал. Проехав несколько безлюдных, плохо освещенных кварталов, он поймал себя на мысли, что успел дважды проскочить на красный свет. Лапин решил сбросить скорость и внимательней следить за дорогой, но вскоре его внимание вновь рассеялось, и мысли понеслись в другом направлении.

Чтобы несколько развеяться, он остановил машину у придорожного кафе и вышел. Уже веяло ночной прохладой, отчего дышалось свободнее и легче, мысли в голове постепенно выстраивались в привычный ряд. «Как поступить, если «хвост» не отвяжется и дальше? Чего добивается Василевич? Ведь он прекрасно понимает, что я не ребенок и тоже кое-что буду предпринимать», – мысли упорно возвращали его к работе.

Невеселые размышления прервал звонок мобильного телефона – взволнованная жена беспокоилась, что его вновь допоздна приходится ждать. Она просила быть как можно раньше, потому что «здесь во дворе происходит что-то неладное». Лапин подумал, что, видимо, вновь в дворовой беседке «заседает» шумная компания, а это в некоторых случаях заканчивается весьма плачевно для жителей района. Взглянув на часы, он удивился: время приближалось уже к полуночи. Казалось, что он пробыл в кафе не более получаса.

Чтобы оставшийся до дома путь не был таким же тягостным, Лапин, сев в машину, включил радио и настроился на любимую волну. За несколько кварталов до дома, он заметил, что на незначительном расстоянии за ним движется темный автомобиль, стараясь не потерять его из виду. «Может, показалось?» – усмехнулся он про себя и заехал на привычное парковочное место во дворе, заранее отметив, что в беседке действительно многолюдно.

С его появлением на стоянке из стоявшей неподалеку машины вышли несколько человек и отправились по направлению к подъезду. Музыка в беседке также приутихла.

Лапин, прежде чем зайти в подъезд, привычно посмотрел на знакомые окна на третьем этаже – на кухне горел свет, мелькнул силуэт, значит, жена ждала, не спала. В подъезде было темно, и, пытаясь нащупать выключатель, его рука уткнулась во что-то мягкое. Не успев выхватить пистолет, он упал под чьим-то резким ударом в грудь, и тут же на него посыпался град ударов нескольких ног. «Забьют до смерти» – промелькнуло в голове, и он почувствовал, что теряет силы и уже не может оказать сопротивления. Молча, методично нанятые подонки избивали капитана в нескольких лестничных пролетах от его квартиры.

После «сделанного дела» группа людей, вышедших из подъезда, направилась к тому самому темному автомобилю, и, пробыв в нем еще некоторое время, убедившись, что все по-прежнему спокойно, удалилась. За прошедшее время, с учетом нанесенных побоев, по их расчетам, жертва не могла остаться в живых. Тот факт, что в подъезд никто не входил и не выходил, подтверждал, что содеянное не обнаружено.

В ту же ночь Василевичу было доложено об успешном решении его проблемы.

* * *

Рахманов решил захватить село с ходу, не дав возможности кучке милиционеров опомниться. Атака должна быть стремительной, а бой скоротечным. Потом его отряд уходит в другой район, меняя место базирования.

Шоссейная дорога в Катын-Юрт была заблокирована блокпостом, а преждевременная встреча с федералами нежелательна. Всему свое время. Поэтому в село они войдут со стороны поля, которое раскинулось с противоположной стороны Катын-Юрта, там есть небольшая проселочная дорога, достаточно широкая, чтобы пройти грузовикам, не говоря уже о легковых машинах. Все должно быть закончено еще до восхода солнца.

Солнце еще не встало, даже первые ранние птицы еще мирно спали в широких кронах деревьев. Мгла окутывала горы и простиралась над равнинами. Ночной холод заставлял зябко поеживаться.

Колонна из нескольких крытых «Уралов» и джипов стремительно неслась по пустынной дороге. Все напряженно молчали. Соколов сидел на заднем сиденьи первого джипа. Пустая глазница направленного на него дула автомата казалась сейчас черной дырой, в которую он провалится, сделав один неверный шаг. Рядом с водителем возвышался Рахманов. По его неровному дыханию чувствовалось, насколько напряжены сейчас нервы полевого командира.