Департамент налоговой полиции

Так что нефть должна идти точно в срок. Его собственные сети наполнятся только в том случае, если первый бредень не повстречает преград. И вот сверка истинных документов среди коммерсантов – это и есть тот крючок, на котором держится комбинация. На нем держатся и исполнители, чтобы не переметнулись к другим хозяевам, если вдруг кто-то заплатит больше. Контроль и учет, как учил товарищ Ленин. А затем – билет на Камерун, посмотреть чемпионат мира…

Яхта, чтобы не привлекать лишнего внимания, ушла неделю назад на Клязьминское водохранилище, затерялась там. До бухты Радости все приглашенные доберутся на прогулочном катере, а уж там яхта подберет их и доставит на остров. Козельский удивляется, почему именно туда, он уверяет, что разыскал местечко значительно красивее, нужно лишь отплыть чуть подальше.

Но при чем здесь красиво-некрасиво! На первом месте должно стоять «памятно-дорого»! А именно к этому острову тридцать лет назад причалила в прямом и переносном смысле их с Розой лодка. На его песке Асаф впервые написал: «Я тебя люблю». Именно на этом острове они стали мужчиной и женщиной. И, счастливый, он читал раз за разом, все громче и громче написанные на песке слова.

– Это правда? – Роза глядела на него обворожительно, стиснув на груди маленькие кулачки.

Он потом признался ей, что в тот миг сравнил их и грудки – они были одинаковы. Но тогда вместо ответа он подошел к ней вплотную, опустился на колени и поцеловал ее ноги.

Роза сжалась, но не отступила, не вырвалась. А он уже не мог оторваться, поцелуями сквозь платье узнавая девичье тело…

И ровно десять лет, как Розы не стало. Перед смертью она упросила привезти ее сюда, на их остров. И он снова писал прутиком на песке слова признания в любви, снова становился на колени и целовал угасающее, худенькое тельце.

А после ее смерти уехал в Штаты. Возможность побывать снова в России представлялась не единожды, но всякий раз он находил себе отговорки – возвращаться не хотелось. Даже на время. И вот приехал. И первое, что увидел, это пошлого начальника охраны Козельского, валяющегося с девицей на том самом песке…

– Кворум собран, – доложил Козельский, к которому стекались все известия о прибытии в Москву участников сделки.

– Вот вечерком, на закате, и посидим, попьем пивка, – назначил время сбора Асаф.

– Так, может, вы и сейчас… – Козельский подался к холодильнику.

– Дорогой Вадим Дмитриевич, ты уже должен бы понять, что я пью пиво только после завершения дел.

– Нет, но вдруг…

– В нашем возрасте «вдруг» уже не интересны. Да и не нужны. Поверь.

Козельский неопределенно пожал плечами: десять лет разницы в возрасте давали ему право быть менее категоричным в этих вопрорах. И ежели шеф говорит…

– Их всех доставят на остров с разных причалов, – доложил он Асафу. И не промахнулся. Если про ритуал с пивом он в самом деле ничего не заметил, то насчет тяги Асафа ко всякого рода шпионской атрибутике уловил, кажется, железно.

– Это хорошо, – оживившись, невольно подтвердил свою привязанность коротышка. Но посчитал нужным объясниться: – Лишний шаг – он не убавляет, а только прибавляет здоровья и лет жизни. Этому меня научил Восток. Так что охрана пусть едет на зачистку места уже сейчас. Во главе с Черевачом. И не выпускать их оттуда никого, пока мы не разъедемся.

– Будет исполнено.

– И еще я тебя просил насчет…

– …съемки? Нашли в одной нашей фирме толкового оператора. Я сказал, что нужно заснять на видео остров со всех точек.

– Спасибо, – неожиданно расчувствованно проговорил Асаф. – А охрану отправляй.

Черевачу даже не дали подойти к телефону – быстрее на Речной вокзал. В машине Иван набрал номер квартиры, но раздались длинные, долгие гудки, и он успокоенно вздохнул: Борис увез семью. Это было главным на сегодняшний день. И быстрее бы он заканчивался.

Об этом же молилась и Надя. Борис пытался ее отвлекать, оборачиваясь поминутно с переднего сиденья такси, но мысли ее были заняты Иваном.

– Я очень боюсь за него, – тихо, стараясь не вмешивать в разговор сына и водителя, проговорила она. – Он последнее время какой-то нервный, возбужденный.

– Это он волновался за вас, – так же тихо ответил Борис.

– Нет, здесь что-то другое, – не согласилась Надя.

Удивительно, но сейчас говорить об Иване им было значительно легче, чем при первой встрече. Сегодня не нужны были недомолвки, исчезло чувство вины и неудобства. Все в их отношениях стабилизировалось словно само собой.

Витюня, насмотревшись в окно, повернулся к ним, и, меняя тему разговора, Борис вдруг предложил:

– А давайте сходим все вместе куда-нибудь на шашлык.

Надя улыбнулась краешками губ: намечая будущее, невольно убираешь безысходность и тревогу дня сегодняшнего.

– Сынок, на шашлык пойдем?

– Давайте перед школой, – совсем по-взрослому распорядился приближающимся событием Витя.

– Договорились, – подвел черту Борис.

Приведя Надю в квартиру подруги, незаметно проверил на прочность входную дверь, а потом полчаса кружил еще вокруг дома, чтобы окончательно убедиться, что местонахождение Нади и сына никому неизвестно. Только после этого набрал номер Моржаретова.

И сразу же получил от него в лоб:

– По-твоему, это нормально, когда офицер, пусть даже и находящийся в отпуске, не дает о себе знать целые сутки?

Борис даже представил начопера, крутнувшегося в кресле или, наоборот, для большей выразительности вставшего над столом.

– Товарищ полковник…

– Ага! Наконец-то понял, что лучше говорить «товарищ полковник» в департаменте, чем «гражданин начальник» в зоне. – Нет, Моржаретов все же крутится в кресле, а не стоит. – А я тут о тебе уже целых двадцать семь минут думаю.

– Да что обо мне думать… – начал было Борис, имея в виду свое положение подследственного.

– Ты не о том, – понял его полковник. – Я про дельтапланы твои вспомнил. Летать, случаем, не разучился?

– Вы скажете! Всего неделю назад имел счастье посмотреть на землю с высоты.

– И дельтаплан есть? – искренне обрадовался Моржаретов. Вот сейчас он встал.

– У меня? Нет. Но есть телефон парня, у которого имеется. А что?

Соломатин и так уже замер в напряжении – ради любопытства полковник редко о чем спрашивает. А тут целый разговор на тему, в которой Борис готов вариться часами…

Моржаретов не дал ни секунды. Коротко сказал:

– Ты мне нужен.

– Еду.

– И как можно быстрее.

Позови работой соскучившегося по любимому делу человека – он пролетит через расстояния и время. Он пронзит их, и все равно любая секунда покажется ему вечностью.

В департамент Борис вошел, когда самые занятые расходились с позднего обеда. К себе решил не подниматься, сразу заглянул к начоперу. Секретарша, выкроившая минуту для игры на компьютере, с сожалением отвлеклась от прыгающих ниндзя, подставив их под мечи-колесницы и камнепады.

– Вас ждут, заходите.

Сама засуетилась с чаем, и Борис вспомнил, что не держал сегодня во рту за весь день маковой росинки. Но если чай – в кабинет, тогда жить можно.

Моржаретов все-таки крутился в кресле. И сразу, словно у них разговор только-только прервался, сказал:

– Поэтому я считаю, что раз ты, товарищ капитан, потерял нюх разведчика, то нужно срочно восстановить его.

– Согласен, – мгновенно отреагировал Соломатин: Серафим Григорьевич лабуду не предложит.

– С твоим начальством переговорено. Оно, конечно, покривилось, но это скорее всего потому, что само хотело влезть во что-либо подобное. Но «добро» на тебя дало.

На этот раз Борис промолчал. Когда начинается работа, лучше слушать. Моржаретов не мальчишка, который в суете забудет какой-то штрих.

– Помнишь «черные списки» в оранжевом дыму?

– Еще бы.

– Появилась возможность взять их и кое-что покрупнее.

– Взять и не трогать?

– Трогать можно обыкновенный огнетушитель. На первый случай. Обдай замок изморозью, и по крайней мере на ближайшее время электрический взрыватель из строя выйдет. Гарантию дают некоторые знакомые спецы.