Я — вор в законе: Мафия и власть

— Ну, возможно, вашу жену похождения супруга не волнуют — она и сама не без греха. Но у нас имеется интересная информация, на которую может очень нервно отреагировать вышестоящее начальство. Сами знаете, время сейчас такое, что из-за денег люди просто звереют… Так вот, мы установили всю цепочку фирм, через которую государственные деньги с вашей помощью попадают в некий оффшорный банк на острове Науру, а оттуда — в Австралию. Но вся беда в том, что по пути немалая доля этих денег перекачивается на счета подконтрольных вам фирм, а с них — на ваши личные счета в австрийских банках.

— Это просто чепуха, — возразил Баскаков не совсем уверенно, и тут же, сам себе противореча, заявил: — Кроме того, в мировой практике существует законное вознаграждение за посредничество…

— Существует, — охотно согласился Чижевский. — Весь вопрос только в том, каков его размер. Очень уж большое вознаграждение вы себе назначили. Впрочем, зачем спорить? Давайте я сообщу вашим партнерам, какие суммы вы получаете за посредничество, и посмотрим, как они отреагируют. Откуда я знаю, может, вы именно так и договаривались? Но мне почему-то кажется, что отреагируют они довольно нервно. О подробностях им может многое рассказать ваш старый знакомый, на которого зарегистрирована одна из подставных фирм. Правда, для регистрации он почему-то использовал фальшивый паспорт. Не учел, бедняга, что мы контролируем тех, кто изготавливает такие документы. С некоторых пор мы с этим вашим другом находимся в постоянном контакте.

— Чего вы хотите? — мрачно поинтересовался Баскаков.

— Ну не по телефону же, — с укором ответил Чижевский. — Мне требуется одна маленькая услуга, но давайте встретимся и при личной встрече все обсудим. Мало ли какие общие интересы могут возникнуть…

И вот теперь полковник, с завидным аппетитом съев порцию горячей шаурмы и тщательно вытерев жирные руки, маленькими глоточками прихлебывал холодное «Клинское» и внимательно оглядывал окрестности. Его профессиональный взгляд мгновенно выудил бы «объект» из толпы, но «объекта» все не было. Полковник посмотрел на часы — пора! Когда Чижевский договаривался о встрече, он постарался дать понять собеседнику, что шутить не намерен. По тону Баскакова полковник сделал вывод, что собеседник его понял и постарается не раздражать людей, владеющих столь важной информацией. К тому же в речи полковника проскользнул намек на то. что из-за недостатка времени он будет вынужден пустить в ход не только компромат, но и грубую силу.

«Существуют разные методы воздействия, — сказал полковник, — и мы готовы применить их все. Однако мы сторонники цивилизованных методов. Вы предоставляете нам ту информацию, которая может принести нам пользу, а мы в обмен похороним ту информацию, которая может причинить вред вам. На мой взгляд, все справедливо». Конечно, насчет справедливости полковник слегка покривил душой — в своей работе с Баскаковым он вовсе не старался соблюсти справедливость. Само то обстоятельство, что реальной властью в стране обладает человек, не занимающий никакого официального положения, да к тому же нечистый на руку, говорило о полном попрании справедливости и всех тех моральных норм, на которых полковник был воспитан. Вместо вежливых разговоров он с удовольствием пристрелил бы это ничтожество, вдруг ставшее важной персоной, и рука бы не дрогнула. Однако правила добывания информации не допускали таких простых решений. Как бы то ни было, собеседник полковника явно осознал, что имеет дело с серьезным человеком, способным на решительные действия, и то, что он сейчас запаздывал, не предвещало ничего хорошего. Просто проигнорировать встречу Баскаков не мог, следовательно, он решился на сопротивление. Найти неизвестного, говорившего с ним по телефону, Баскаков сумел бы только здесь, на условленном месте. Следовательно, в этом открытом кафе, где люди безмятежно отдыхали, полковнику грозила вполне реальная опасность. Однако Баскаков, конечно, знал, что за Чижевским кто-то стоит — одному человеку просто не под силу собрать такую информацию. Поэтому полковник понимал, что ликвидировать его прямо в кафе никто не собирается — это было бы глупо. Баскакову он был нужен живым, чтобы узнать, на кого он работает. Другими словами, полковник вполне допускал, что его могут попытаться похитить. Поскольку объект был близок к властным структурам, то похищение скорее всего осуществят какие-нибудь прикормленные менты. «Возможно, конечно, ничего такого и не случится, — спокойно размышлял полковник. — Мало ли почему он опоздал?.. Но жизнь — такая штука, что всегда надо готовиться к худшему». Он еще раз взглянул на часы. По обычным житейским меркам опоздание было маленьким, но только не для такой серьезной встречи.

Чижевский поднял глаза и сразу же натолкнулся на чей-то холодный решительный взгляд, устремленный на него из толпы. «Ага, вот и они», — подумал полковник, увидев сплоченную группу из трех молодых людей, решительно направлявшуюся к кафе с противоположной стороны улицы через трамвайные пути. Перехваченный полковником взгляд не оставлял сомнений в том, что в кафе им нужны не пиво и не шаурма, а седой мужчина лет пятидесяти в черной рубашке и светлых брюках, читающий газету «Московский экспресс» — именно так описал себя полковник Баскакову. Вся троица была одета модно и дорого, на шеях, пальцах и запястьях у каждого поблескивало золото, а шагавший в середине крепыш с бандитской стрижкой на ходу говорил с кем-то по мобильному телефону. На лицах и во всех движениях парней читались властность и угроза, которые они и не думали скрывать. Они, конечно, знати, что привлекают к себе внимание, но, видимо, считали, что это делу не помеха, поскольку помогает морально подавить жертву. Кроме того, полковник, хорошо знавший психологию подобных субъектов, был уверен, что они получают наслаждение от направленных на них испуганных взглядов, от того, что при их приближении смолкают все разговоры и по спинам людей пробегает холодок страха. Трое не стали входить в кафе через проем в ограждении, как все, — они просто перескочили через ограждение и сразу оказались радом со столиком Чижевского. Крепыш с бандитской стрижкой, не задавая никаких лишних вопросов, жестом фокусника извлек из кармана какие-то корочки коричневого цвета, раскрыл их, взмахнул ими в воздухе и вновь спрятал в карман. Его товарищи, розовощекий толстяк с обманчиво добродушным выражением лица — о криминальных наклонностях говорили только слишком развитые надбровные дуги и глубоко посаженные маленькие глазки — с неожиданной злобой рявкнул: «Сидеть!» и таким же артистическим движением выхватил неизвестно откуда наручники. Третий член «группы захвата», красавчик-брюнет с ничего не выражающими птичьими глазками и зализанными, словно у выдры, волосами, заломил полковнику руки за спину. Впрочем, тот и не сопротивлялся — бравые ребята не видели того, что происходило возле их «вольво» на другой стороне улицы. Полковник же прекрасно это видел и потому сохранял полное спокойствие. Единственное, что он смог определить по мелькнувшему в воздухе документу круглоголового крепыша, так это то, что люди, пытавшиеся его задержать, были руоповцами. Полковник хорошо знал эту породу ментов, расплодившуюся в последние годы — одетые с иголочки, обвешанные золотом, разъезжающие на иномарках крепкие парни, у которых и друзья, и все житейские воззрения, и манера держаться были чисто бандитскими. Пожалуй, эти ребята даже превосходили бандитов по наглости, поскольку у тех не было в кармане корочек, позволявших творить беспредел как бы от имени государства и потому совершенно безнаказанно. Проявление этой наглости не заставило себя ждать — круглоголовый без всякой на то необходимости припечатал Чижевского лицом к столу и зарычал: «Тихо, сука!», хотя полковник по-прежнему не оказывал никакого сопротивления. Все происходящее настолько не походило на действия представителей закона, что какой-то пожилой мужчина поднялся с места и возмущенно воскликнул:

— Эй, ребята, вы что делаете?

— Пошел на х…! — громко и внятно ответил ему круглоголовый. Толстяк приподнял полковника, а брюнет пинком выбил из-под него стул. Чижевскому, руки которого были уже скованы, стоило большого труда не свалиться на грязный пол, с которого его, разумеется, поднимали бы новыми пинками. Посетители кафе притихли, столкнувшись с таким психологическим давлением, и лишь со страхом наблюдали, как Чижевского вывели из кафе и, подталкивая в спину, повели через улицу. Вскоре проходящие трамваи скрыли всю группу от их глаз. Обменявшись мнениями по поводу этого маленького происшествия, посетители вернулись к обсуждению более насущных тем и не видели финальной сцены, разыгравшейся на противоположной стороне улицы. А произошло гам следующее: толстяк и круглоголовый синхронно дернули за ручки двух дверец автомобиля, однако обе дверцы оказались заперты изнутри.