Тот, кто стоит за спиной

— Надо, ты прав. У меня есть соображения на этот счет, — задумчиво произнес майор.

— А где вы? Мне к вам приехать? — оживился лейтенант.

— Да, обязательно. Вместе решим, как быть дальше. Я встречу тебя на шоссе… Посмотри, нет ли сзади хвоста.

— Нет. Я всю дорогу смотрю: никого. Да и откуда им взяться? В городе нас никто не заметил. Кстати, видел там Локшина. Он занимался «папой», вернее тем, что от него осталось.

— Хорошо, езжай вперед. Скоро увидишь мою машину. Помнишь ее?

— А как же! Нас тоже узнать нетрудно: мы со стеной дома поцеловались, но километров шестьдесят пока выжимаем. Так что «опель» с разбитой «мордой», цвет — серебристый металлик. Все, отбой, — лейтенант выдохнул и спрятал радиотелефон в карман. — Еще не все потеряно, — сказал он задумчиво Кирюхе, который преданно смотрел на лейтенанта.

Половцев даже не пытался вникнуть в суть телефонного разговора лейтенанта. Он не думал, не анализировал, не надеялся: он просто сжимал в руках баранку и тупо смотрел на дорогу. Всякий раз, когда на встречном курсе мимо него проскакивал тяжелый грузовик или автобус, Половцев удивлялся, что все еще жив, что этот бесконечный день, уже вынувший из него жизнь, все длится и длится…

Половцев ехал у самой осевой линии. Несколько раз скоростные автомобили недовольно «моргали» ему сзади и даже сигналили, пытаясь согнать на обочину, но он не реагировал на их пронзительные «реплики».

Солнце уже закатилось за край, но серо-голубое небо было еще светлым.

Внезапно их обогнали красные «Жигули».

— Господин литератор, держитесь за этим «жигуленком», — взволнованно сказал лейтенант.

Вдруг «жигуленок» свернул с шоссе и поехал проселочной дорогой, поднимая пыль. Литератор, не раздумывая, свернул следом.

Почти бесконечный летний петербургский день был на исходе. Небо на западе уже покраснело, предвещая ветреное и тревожное завтра. Половцев прыгал по кочкам и ухабам вслед за идущим впереди автомобилем, то и дело ударяясь больной грудью о руль. Но он не чувствовал боли. Он уже давно не чувствовал боли: с той самой секунды, как увидел горящий автомобиль. Что-то внутри у него заблокировал ось…

Со стороны тишайший литератор походил теперь на робота, которому в качестве генератора вложили в железную грудь перпетуум мобиле.

Едущий впереди «жигуленок» сбросил скорость и свернул с проселочной на лесную дорогу, которая была едва намечена между деревьями двумя колеями.

Минут двадцать они ехали по лесу… и вдруг выехали на бетонную дорогу, спрятанную в лесу. На бетонке «жигуленок» вновь набрал скорость, и Половцеву пришлось прибавить газу.

Литератор уже давно не ориентировался.

Внезапно по правой стороне пошли неказистые, побуревшие от времени строения, одноэтажные сельмаги, бараки или коровники. Пронзительно кисло потянуло с окрестных полей силосом, густо запахло деревенским бытом.

За самым крайним строением «жигуленок» свернул и, проехав еще пару километров вдоль поля, остановился у кирпичного дома, стоящего на отшибе. Половцев также остановился, глядя перед собой немигающими глазами.

— Помогите мне выйти! — сказал лейтенант Половцеву, взглянув на вышедшего из «жигуленка» и идущего навстречу майора Берковича.

Литератор открыл дверь «опеля» и, стараясь не думать о том, что смертельно устал, вышел из автомобиля. К ним уже подошел майор. Он был чем-то озабочен.

— Как ты, Валя? — спросил он.

— Держусь пока, но силы на исходе. Все думал, как на курок нажимать буду, если этот кучерявый на меня бросится, — усмехнулся лейтенант..

— А вы как? — спросил майор Половцева.

— Сына надо найти, — равнодушно пожав плечами, сказал бесчувственный литератор. — Его Андреем зовут.

Майор посмотрел на литератора, на несколько секунд задумался и потом, положив ладонь ему на плечо, произнес:

— Найдем Андрея…

Половцев никак не отреагировал на слова майора, а лейтенант навострил уши.

— Как это?

— А вот так! Мы его с тобой, лейтенант, вычислим! Пошли в дом. У меня уже есть план действий. Эй, кудрявый, — крикнул майор побледневшему от испуга Кирюхе, когда Половцев, подставив плечо лейтенанту, повел его в дом, — а я ведь тебя в лесу со «стволом» видел! Ты что же, нехороший мальчик, хотел меня завалить? Ну, не бойся гак, я тебя не трону, если, конечно, будешь послушным… Послужишь мне?

— Послужу! — не раздумывая, сказал Кирюха и даже вытянулся по стойке «смирно», подобострастно глядя на майора.

Майор подошел вплотную к Кирюхе и с усмешкой посмотрел на него тяжелым и холодным взглядом. Кирюха в смятении опустил глаза.

— Иди за мной, — тихо сказал майор и, повернувшись, пошел в дом. Сзади него с готовностью трусил Кирюха, словно он был не крутым парнем, а измотанной голодом и блохами дворняжкой. — Пахом у вас паханом был? — тихо спросил майор, не оборачиваясь.

— Да, вроде как старшой, — робко ответил Кирюха.

— А остальные? Я знаю: вас ведь без Пахома трое. Где они?

— Кузя застрелился, а Филин сгорел вместе с одним из ваших — с полковником, — вяло ответил Кирюха.

Майор кивнул головой и остановился.

— Ну а почем ты знаешь, что Филин сгорел? — спросил он Кирюху, пристально глядя на него.

— По носкам узнал и по кроссовкам. Они у него яркие… были. Странно: Филин сгорел, а кроссовки целы. Умеют же делать, гады!

— Кто гады?

— Фирмачи, кто ж еще! — ухмыльнулся Кирюха, доверительным тоном беседы словно приглашая майора к обоюдовыгодному сотрудничеству.

— Значит, ты один остался? — майор внимательно смотрел на Кирюху, будто оценивал его, как товар перед покупкой. — Вот что, паренек, у меня проблемы. У тебя — тоже. Будешь помогать мне. Понравишься, оставлю тебя еще пожить.

— Какие у вас проблемы? Может, я…

— Может. За мной охотятся, ну, скажем, как за волком. Гонят между флажками прямо на стрелков, понимаешь? А мне надо продержаться. Но для этого мне нужен помощник.

— Я согласен, — сказал Кирюха с жаром.

— Но ведь ты пока не знаешь, что от тебя потребуется, — улыбнулся майор.

— А разве у меня есть выбор? — улыбнулся Кирюха майору.

— Ну молодец! — майор ладонью похлопал Кирюху по шее, потом взял его за ухо. — А ведь ты меня, там, в лесу…

— Нет, это не я! Это Кузя! — Кирюха сделал круглые глаза и даже свел на переносице для пущей убедительности брови.

— Не оправдывайся, я понимаю: ты ведь это за «бабки» делал, иными словами, честно зарабатывал. Ну, пойдем, молодец, в дом.

Половцев помог лейтенанту лечь на старенький диван, на котором спал черный кот (интересно, чем он жил в этом пустом и холодном доме? мышами?), и сам сел рядом с ним на стул, прямо, словно спина у него не гнулась.

Но бездействие было для него невыносимо: оно добивало литератора. Поэтому он, несмотря на свои тяжелые, гудящие, как трансформаторная будка, ноги, с трудом поднялся со стула и начал взад и вперед ходить по комнате, мрачно поглядывая на кота, пытавшегося потереться о его ноги.

Помещение, где они расположились, представляло собой не очень уютную берлогу холостяка. В общем, женщиной — хлопотливой хозяйкой в халате с полотенцем на голове и с веником в руках — здесь и не пахло. Было даже как-то расточительно лишать такие просторные хоромы людской заботы и тепла.

«Где теперь Андрей? — довольно спокойно, даже тупо размышлял Половцев, стараясь не углубляться во всякого рода сомнения и догадки. — Может, он сам приедет домой? Нет, он приедет на дачу! Но тогда он должен поспешить, ведь надвигается ночь. Да, ночь! Так поздно он еще никогда не гулял! Но у меня там ничего не готово. Что он будет есть? Надо сейчас же ехать на дачу, ведь Андрей испугается, если меня там не будет! Что я здесь делаю? Зачем я сюда приехал? Кто этот человек на диване?»