Черный трибунал

Однако Лютый, давно заметивший склонность Прокурора к парадоксам, не удивился.

— Быстрота реакции, скорость и цепкость захвата, отточенность обманных движений, арсенал неожиданных приемов, — принялся было перечислять Нечаев, но собеседник лишь досадливо покачал головой.

— Все правильно. Кроме самого главного… В схватке с самбистом высокого класса противник никогда не догадается, откуда последует бросок и захват: с левой стороны или с правой. Пока что все наши броски были с одной стороны: физическая ликвидация. А теперь попробуем напасть с другой…

Включив компьютер, Прокурор жестом пригласил Нечаева занять место перед монитором. Вставил в CD-ром диск с информацией, несколько раз щелкнул мышкой, вызывая нужный файл…

Спустя минуту на экране замерцала электронная карта Москвы.

— Видите, станция метро «Выхино»?

— Да.

— Видите, справа от Рязанского шоссе ряд строений?

— Да.

— Огромный складской комплекс. Номинально принадлежит воинской части.

Раньше тут хранились боеприпасы. Теперь сдан в аренду. Вчера вечером в Выхино завезли первую партию осетинской водки. Где-то на сумму… примерно тысяч триста долларов, если не ошибаюсь. Подчеркиваю, первую партию.

— Это же целый товарный состав! — воскликнул удивленно Нечаев.

— Почти. Плюс спирт, из которого можно сделать еще один товарный состав водки.

— Да всей Москве такого количества за неделю не выпить!

— Не клевещите на москвичей, вы их явно недооцениваете! — ехидно усмехнулся Прокурор. — В отличие от Александра Фридриховича Миллера. Склады вместе с их содержимым принадлежат как раз ему.

— И вы предлагаете…

— Да, Максим Александрович, вы догадались: именно это я и предлагаю.

Экономическая диверсия. Немец не ждет удара с этой стороны, что нам на руку. Но наша акция — не единственный бросок или, если угодно, удар, который нам следует нанести. Чтобы деморализовать господина Миллера, необходимо нечто демонстративно-устрашающее. — Он сделал вид, что задумался, хотя, зная его, легко было предположить, что это был очередной экспромт, своего рода домашняя заготовка. — Ну, скажем, ликвидация кого-нибудь из людей, особо приближенных к нему. Например, телохранителей… Ваше мнение?

— Насколько я понимаю, склады должны самоликвидироваться в результате нарушения кладовщиками техники безопасности, а телохранители умереть собственной смертью или в результате несчастного случая? Потом — приговор: «за совершение… к высшей мере социальной защиты». И подпись: «Черный трибунал».

— Все верно. Внимание МВД нам ни к чему. Главное — деморализовать Миллера, заставить его совершать ошибки.

— Имеете в виду… — начал было Лютый, вспомнив о своих смутных подозрениях, возникших после убийства Лебедевского, однако Прокурор, уловив ход мыслей собеседника, не дал ему договорить.

— Я не хочу делать никаких скоропалительных выводов. Особенно исходя из одного-единственного факта, — спокойно обронил он. — Любая диверсия дает, как минимум, два эффекта: основной и второстепенный. А тут целых три: подрыв откровенно мафиозного бизнеса — раз, деморализация противника — два…

— А три? — не понял Максим.

— Посмотрим на реакцию наших самозваных последователей. Пока они с точностью до зеркального отражения повторили ваши действия. Но после будущей диверсии им ведь придется что-то предпринять. Или вовсе ничего не предпринять… Теперь пора поговорить более детально…

Смысл тактики как науки — поставить себя на место врага и попытаться понять, каких действий он ждет от тебя, а поняв, поступить с точностью до наоборот. Самый искусный тактик тот, кто действует непредсказуемо для противника. Именно в точном выборе тактики закладывается фундамент настоящей победы…

…Почти три дня Нечаев потратил на сбор информации об охране выхинских пакгаузов. А выяснив все необходимое, понял: провести обычную диверсию совершенно нереально. Тем более попробовать разыграть нечто типа «самовозгорания» или иной случайности.

Арендуя бывшие бомбохранилища под стратегические запасы левой водки, отставной подполковник Советской Армии Миллер твердо знал, как обезопасить территорию от появления людей нежелательных. Тем, кто не имел прямого отношения к водочному бизнесу, путь даже в окрестности водкохранилища был категорически заказан.

Миллер изобрел классную систему. Во-первых, оперативники из эмвэдэшного Управления по экономической преступности не имели права проверять объект, состоявший на балансе воинской части. Во-вторых, командование воинской части, щедро прикормленное, предпочитало не соваться не в свои дела. И в-третьих, все было налажено так четко, что с проверяющими комиссиями из Министерства обороны и Военной прокуратуры у бывшего штабного офицера проблем не возникало.

Огромный прямоугольник земли, огороженный по периметру бесконечным бетонным забором, патрулировался изнутри крепко сбитыми мужиками с ротвейлерами. Четырехметровое ограждение завершалось остро заточенными штырями, переплетенными колючей проволокой. На боковых башенках радужно отсвечивали объективы видеокамер наружного наблюдения. А с наступлением темноты включались мощные прожектора, заливавшие подступы к ограждению мертвенным голубым, но весьма ярким светом.

Попасть на территорию можно было, лишь миновав двое ворот-шлюзов; именно так и заезжали внутрь КамАЗы с шестнадцатитонными прицепами.

Посетив придорожное кафе неподалеку от складов и сведя дружбу с водителями, Максим выяснил: сразу же за первыми воротами машины тщательно проверяют, затем в кабину к водителю садится кто-нибудь из охранников. Погрузка и выгрузка происходит в длинных, напоминающих авиационные ангары, дюралевых хранилищах, а шоферов из кабин не выпускают.

Что ж, меры предосторожности вполне оправданны: даже одна камазовская фура вмещает целое состояние.

Едва ли Шлиссельбургская крепость или Петропавловка охранялись в свое время тщательней, чем выхинский объект!

Посему обычная диверсионная тактика исключалась. Поставив себя на место охраняющих, нетрудно было понять очевидное: если они и ожидают какого-нибудь несанкционированного проникновения, то только через забор или въездные ворота-шлюзы. Следовало отыскать слабое звено в цепочке, найти такой аргумент, на который у охраны не найдется ответа.

Максим, всегда умевший придумывать нестандартные решения для любых, самых сложных проблем, такой аргумент нашел, хотя и пришлось ему поломать голову…

Любой современный мегаполис имеет развитую подземную инфраструктуру: катакомбы, бомбоубежища, распределительные станции метрополитена, коллекторы канализации, бесчисленные галереи с кабелями связи… А уж Москва, где потайные ходы строились едва ли не со времен Василия Темного, даст фору любой европейской столице!

Зная Москву подземную, можно незаметно проникнуть из одной точки города в любую другую, минуя ворота, мощные заборы, контрольно-пропускные пункты и прочие наземные препятствиям Три года назад Лютый с подачи Прокурора прошел серьезный курс спецподготовки на уральской базе «КР», отрабатывая навыки ориентирования в подземных лабиринтах. К слову, не только ориентирования: курс подготовки предусматривал и отражение внезапных нападений из-за угла, и длительные преследования в подземельях, и обвалы, и ловушки, и неожиданные прорывы грунтовых вод, и даже воздействие электромагнитного поля.

Тогда Максиму удалось предотвратить направленный из-под земли террористический акт, задуманный финансовым олигархом Ольшанским для дестабилизации обстановки в Москве. Кто бы мог в те дни подумать, что знание подземного мира столицы вновь когда-нибудь пригодится Лютому?!

Невысокий мужчина в оранжевой робе строительного рабочего, сковырнув ломиком чугунный уличный люк, отодвинул его в сторону и, нагнувшись, посветил фонариком вниз. Затем, подхватив небольшой чемоданчик, с какими обычно ходят сантехники, принялся спускаться. Осмотрелся, извлек из кармана бумажный листок с переплетением разноцветных линий, внимательно изучил его и, оставив чемоданчик внизу, вновь поднялся наверх.