Батяня. Ответный ход

– Покурим? – Лавров достал из кармана пачку сигарет.

– Почему бы и нет? – Барханов пожал плечами и сжал пальцами фильтр.

В тусклом свете лампочек щелкнула зажигалка. В одной из кабинок послышался звук спускающейся воды. Майор опустился на край умывальника, посмотрел на раскрасневшегося от жары старлея.

– Может, ты наконец все мне объяснишь? – несколько растерянно спросил комбат.

– А что тут объяснять, ты, наверное, и сам все понимаешь? – Барханов жадно затягивался табачным дымом. – У тебя, майор, мысль работает быстрее моей.

– Кажется, я тебя понял только сейчас. – Лавров опустил глаза, разглядывая рифленую плитку.

– Что-то ты погрустнел. – Старлей заметил смену в настроении своего командира.

Батяня окунул окурок в воронку умывальника, скрестил ноги. Взгляды десантников встретились.

– Тебя будет не хватать. – Майор тяжело вздохнул. – Когда напишешь рапорт на увольнение?

– С чего ты взял? – Барханов улыбнулся.

– А как же? Семья, дом, жена...

– Неужели ты не догадался, Андрей? – Старлей подмигнул своему отражению в зеркале за умывальником.

– О чем? – Лавров насторожился.

Барханов затянул расслабленный галстук, с важным видом стряхнул с плеча несуществующие пылинки и хотел заложить руки за спину, но тут же вспомнил, что на правой руке у него гипс.

– Маша, конечно, красивая, – говорил майор, – к тому же богатая. Мечта для любого нормального парня. Чего еще желать от жизни? В ВДВ не разбогатеешь.

– Как тебя понимать? – с нарастающим удивлением спросил старлей.

– Понимаю, деньги для тебя не главное...

– Ставропольский погиб. Но, как оказалось, больше половины своих активов он еще раньше переписал на внучку. Однако все дело в том, что, по завещанию, она может распоряжаться наследством только при одном условии, – старлей сделал ударение на последнем слове.

– При каком таком условии? – Батяня не на шутку задумался.

– В том случае, когда она выйдет замуж, – не сказал, а выстрелил Барханов, – до этого момента активами распоряжаются его компаньоны. Представь, много ли останется от ее состояния? Отсюда и спешка. Маша прямо меня попросила сделать одолжение. Деньги предлагала, я не взял.

– И вся эта свадьба лишь...

– Именно. – Старлей ухмыльнулся.

– Но тебе она нравится? – не унимался Лавров.

– Мне всегда нравились красивые женщины, – произнес он, – но ни на одной я не женился. Я и Родину люблю. Все люблю по-разному, по-своему.

Майор не знал, что ответить, – смотрел на Барханова. Ведь он мысленно уже успел попрощаться со своим боевым товарищем, а тут такой поворот событий.

– Отбудем номер за свадебным столом, и домой, – старлей дружески похлопал по плечу Лаврова, – служба для меня главнее всего, ни на что не променяю, а бабы подождут.

– Ну ты даешь, а я уж было...

В дверь постучали:

– Вы куда пропали? – послышался голос Маши.

– Пошли. – Лавров выбросил окурок.

На губах Маши Ставропольской играла грустная улыбка, походившая скорее на ухмылку.

– Рассказал? – Девушка бросила взгляд на «мужа».

Десантники переглянулись, поняв друг друга без слов.

– Он и сам все понял без меня, – ответил Барханов.

– Я и не сомневалась. – Маша поманила десантников к пустующему гардеробу, расстегнула сумочку и положила на стойку перед каждым по пухлому конверту.

– Что это? – строго, как простую девчонку, спросил комбат.

– Деньги, те, что вам дед обещал за мое освобождение.

– Ничего ты не поняла, – вздохнул Барханов.

– Вы же слово свое сдержали. Я бы больше предложила, но уже знаю, вы лишнего не возьмете, а по десять тысяч вы заработали.

– Девочка, – Лавров мягко отодвинул деньги, лежавшие возле него, – не обижайся, но этих денег мы взять не можем.

– А ты? – глянула Маша на Барханова.

– И я, – старлей тоже отодвинул пачку, – больше к этому вопросу не возвращаемся.

– Пошли, выпьем немного, перекусим, а то на поезд опоздаем. – Лавров подтолкнул старлея к входу в зал и прошептал на ухо: – Уйдем потом незаметно.

На перроне было, как всегда, многолюдно – толпы прибывших в город людей двигались по платформе вдоль новенького, выкрашенного в серебристый цвет экспрессного поезда. Из динамиков, закрепленных под сводами крыши, лился приятный женский голос, вещающий о скором отправлении «Дальневосточной стрелы». Дорога десантников ждала, по местным меркам, недолгая, в семь утра поезд делал первую остановку. И там их должна была забрать машина, доставить на военный аэродром, откуда днем вылетал транспортник в Астрахань.

Возле касс толпились пассажиры – возгласы, крики вперемешку с матом смешивались со звонким голосом диспетчера. Касса работала всего одна, кассир не спешил. Сквозь плотную очередь, выстроившуюся у окошка, пыталась пробраться старушка. Оставив у стены пузатый клетчатый рюкзак и несколько толстых пакетов, она пыталась подойти к кассовому окошку.

– Да мой поезд прямо сейчас отходит, – говорила она, – вы же на завтра берете, успеете...

Взвинченные ожиданием пассажиры толкались, пихались локтями, не подпуская бабку к кассирше, отделенной от толпы толстым стеклом. Отчаявшись, старушка вернулась к вещам, присела на свой рюкзак. Смахнула набежавшие на лоб капли пота, тяжело вздохнула и посмотрела на зажатый в руке паспорт с вложенными в него деньгами.

– Помочь, мать? – Высокий стройный мужчина в форме десантника подошел к ней.

Старушка подняла глаза, морщинистое лицо расплылось в улыбке.

– Спасибо, сынок, но я и сама управлюсь, – тихо, словно извиняясь, ответила она.

Майор подошел к Барханову, бросил мимолетный взгляд на огромный рюкзак и на пакеты, набитые до самого верху.

– Куда едем? – спросил Лавров.

– Во Владивосток, к внуку. – Старушка снова тяжело вздохнула и с грустью посмотрела на длинную очередь, тянувшуюся к кассе.

– Я сам справлюсь. Через пару минут, подождите, – с этими словами Лавров отстранил Барханова, взял паспорт у старушки и растворился в толпе, словно фокусник, исчезнувший в густом облаке бутафорского дыма. Лишь только один раз послышалось:

– Эй, майор, для военных есть своя касса... – но наглый голос быстро смолк.

Старушка свесила голову, сцепила опустевшие пальцы, устало прикрыла глаза. Она не знала, сколько дремала и сколько прошло времени, но когда она открыла глаза, перед ней вновь стояли двое военных в голубых беретах.

– Вот, держите. – Майор разжал кулак: на ладони белел купейный билет.

– Да у меня же там на плацкарт деньги только и были.

– Плацкартных уже не было, – проговорил Лавров.

Старушка удивленно смотрела на прямоугольную бумажку, ее рука сама собой опустилась в пакет, вытаскивая потрескавшийся кожаный кошелек.

– Не надо, мать. – Лавров махнул рукой.

– Спасибо, сынок, – растерянно вымолвила пожилая женщина, все еще сжимая раскрытый кошелек.

Она пребывала в замешательстве, не зная, чем отблагодарить мужчину в форме.

Майор улыбнулся, подмигнул Барханову:

– Нам билеты вообще бесплатно достались. В СВ. В одном купе вдвоем с товарищем едем, скучать не придется.

– Да я ж в купе сроду не ездила, – старушка пожала плечами.

Старлей посмотрел на огромное электронное табло – вверху загорелось время отправления поезда:

– Нам и вам пора. Поможем вещи донести.

– Как мне с вами повезло. – Старушка открыла рюкзак. – Раз денег брать не хотите, может, баночку грибов возьмете?

– С удовольствием. – Старлей помог старушке встать.

Барханов с Лавровым подхватили тяжелые сумки и заспешили к поезду. Помогли старушке забросить вещи в купе. Заняв свои места в соседнем вагоне СВ, они выбрались на перрон, на котором по-прежнему толпился народ.

– Где же она? – Барханов осматривал поток людей, проносящийся вдоль поезда.

– Кого-нибудь ждете? – Старушка выбралась из соседней двери, она ежесекундно оглядывалась, будто ее вагон мог уехать отдельно от всего поезда.