Ледяные страсти

Глава девятнадцатая

Выстрел

Никита Онисимов давно заметил странную закономерность. Впрочем, странной по давности лет ее уже можно было и не называть. Так вот, закономерность эта заключалась в том, что погода отражалась на его настроении. Другими словами, ненастье и дождь, как и прочая атмосферная мерзость, делали его унылым и разбитым, заметно снижая работоспособность. И наоборот, светлый, погожий день привносил радость и жажду действия, заряжал энергией и заставлял счастливо дышать полной грудью... Лучше не говорить, что можно глубоко дышать, находясь в переполненном транспортом городе.

Этот день, как и наступивший за ним вечер, был из тех, которые делают будни немножечко счастливее. И хотя дел было невпроворот и весь день Никита провел подобно белке в колесе, настроение у него сохранилось приподнятое, голова осталась светлой, а то, что шеф, Денис Грязнов, взял его с собой в качестве напарника, улучшало и без того отличное самочувствие. Сейчас они мчались в мощном фордовском джипе в сторону «Динамо», и Никита отмечал про себя, что шеф – отличный мужик и уж в машинах толк знает. «Форд» на зимней трассе играючи наказывал любой автомобиль, включая новенькие депутатские «мерседесы». Про сухую летнюю дорогу можно и не упоминать. Обойдет – и не спросит, как звали. Нет, определенно, когда каждый день может так сложиться, что придется удирать или догонять, преследовать или сматываться, машина должна быть зверь!

За окном привычно мелькали яркие витрины магазинов, занимавших первые этажи многоэтажек. Облаченные в костюмы манекены равнодушно провожали проносящийся мимо них поток машин. Светились рекламные щиты, приглашая отведать по бросовой цене гамбургер или приобрести ультрасовременный мобильник, утверждали, что косметика «L’Оreal» «за пределами ваших мечтаний» и «определенно не для скромниц». Никита не так часто ездил по Ленинградке, но по иронии судьбы почти всегда попадал на нее в вечерние часы. А потому пейзаж за окном джипа был для него, можно сказать, привычен.

– Я бы мог вот так часами ездить по вечерней Москве, – сказал он, непроизвольно улыбаясь. – И думаю, не надоело бы.

– И я такой же, – отозвался Денис, притормаживая у светофора. Но шеф, в отличие от Никиты, был мрачен, и огни за окном, казалось, совсем его не радовали.

Никита вдруг вспомнил, что сегодня двадцатый день его работы в «Глории» – маленький юбилей. А поездка на задание с шефом – это, видимо, подарок. Никита снова непроизвольно улыбнулся: крещение! Хорошо бы, конечно, боевое. Вот бы они сейчас нарвались на преступников, он бы первый их заметил и, конечно бы, не промахнулся. Но не убил бы. А качественно обездвижил, а потом они, истекая кровью, раскололись бы, кто послал их покушаться на Алексея Панова... Это, конечно, мечты, будет обычный деловой разговор: Панов – заказчик, «Глория» делает для него работу. Но говорить с людьми тоже нужно учиться, и прочим мелочам, которым шеф может научить как никто другой...

Слева обрисовалось «Динамо», цель их поездки. Шеф перестроился в крайний правый ряд, выждал удобный момент и повернул джип к спорткомплексу. К счастью, движение в это время было не особо напряженным. Попади они сюда днем, пришлось бы маневрировать с полчаса, не меньше.

– Мы надолго? – поинтересовался Никита.

– Переговорим с Пановым, а там посмотрим, – ответил шеф серьезно, и Никита подумал: странный сегодня Денис Андреевич, он, конечно, особой словоохотливостью не отличается, но сегодня что-то слишком молчалив. Хотя болтливый сыщик – находка для преступника. – Пистолет на всякий случай переложи в карман, – добавил шеф. – И смотри в оба. Я буду разговаривать, а твое дело – наблюдать за обстановкой.

– А что, может быть жарко? – порозовел от удовольствия Никита. Неужели крещение все-таки выйдет боевое?!

– Не обещаю, – отмахнулся Денис Андреевич.

Денис был по-настоящему зол. Из-за того что Панов молчит, расследование буксует и вообще практически стоит на месте. А теперь еще похищение Севы Голованова. В том, что это как-то связано с Севиными изысканиями по Панову, Денис сомневался все меньше. И тут же звонок Инги.

Нет, определенно настало время фигуриста дожать. И ради этого Денис приехал немного раньше, чем обещал Инге, – в 22.50.

Панов и Рудина были на льду. В гулкой тишине слышен был только шелест коньков об лед. Они отрабатывали какие-то прыжки: разгонялись, делали два полных оборота в воздухе, приземлялись. Снова разгонялись – и так раз за разом. Костышин стоял у бортика. Трибуны пустовали, что вполне естественно: вечер плавно перешел в ночь, нормальные люди, включая спортсменов и болельщиков, давно отдыхают.

– Довольно! – Костышин хлопнул в ладоши, и звук заметался эхом в пустом, холодном зале.

Панов и Рудина разъехались и стали наматывать круги, то разбегаясь вприпрыжку, то разбрасывая в стороны руки и продолжая катиться на одной ноге, вытянув параллельно льду вторую.

Костышин оперся локтями о бортик и внимательно следил за своими воспитанниками, то и дело поглядывал на часы. Он первым заметил двух мужчин, появившихся на другом конце катка. Фигуристы самозабвенно раскатывались, оставляя на льду тонкие полосы.

Мужчины двинулись по первому ряду безлюдных трибун вкруговую – явно к нему. Тренер поднес к губам висевший на груди свисток, коротко дунул и сделал шаг навстречу незваным гостям. Панов тут же крутанулся так, что из-под коньков взметнулись снежные пылинки, по короткой прямой быстро и красиво устремился к тренеру. Сделал у бортика виртуозный разворот и замер с немым вопросом на вспотевшем лице. Рудина подъезжала медленно, уперев руки в колени и тяжело дыша.

Панов глядел на неожиданных ночных гостей с любопытством, остальные с недоумением.

– Денис Грязнов, – представился Денис Костышину и Рудиной. – Мой коллега, Никита Онисимов.

– В чем дело? – поинтересовался Костышин.

– Вы из администрации? – спросила Рудина.

– Это детективы, – недовольно буркнул Панов. – Я вам все потом объясню...

– Детективы? – Светлана удивленно выгнула брови.

– Прошу извинить нас за вторжение, но обстоятельства вынуждают... – начал Денис, а Панов довольно грубо прервал:

– Давайте без прелюдий.

– Давайте.

В этот момент и прозвучал выстрел...

Все последующее понеслось перед глазами Дениса в бешеном темпе, словно видеофильм поставили на ускоренную перемотку, умышленно не отключив изображение.

Все пятеро, как по команде, грохнулись вниз, распластавшись, кто где находился: Панов и Рудина – на льду, причем Панов накрыл партнершу собой, остальные – у скамеек первого ряда трибун. Онисимов, правда, несколько задержался, но, видя телодвижения других, в том числе и шефа, последовал их примеру.

Стреляли сверху, с неосвещенной противоположной трибуны. Денис определил это частично по звуку, частично по замеченной краем глаза вспышке, за первым выстрелом почти сразу последовал второй. Без сомнения, целились в Алексея Панова, но первая пуля прошла где-то между ним и Рудиной, вторая ударилась в лед в шаге от фигуриста.

Достать «макаров» и снять его с предохранителя оказалось делом одной секунды. Рука сама, точно и мгновенно, проделала нужные манипуляции. Денис вывернул шею в сторону Онисимова.

Тот лежал поджав локти и пытался выглянуть из-за лавки.

– Пистолет! Пистолет достань, дурень! – рыкнул на него Денис.

Необстрелянный сотрудник «Глории» поморгал ресницами, затем до него наконец дошло. Покопался под дубленкой и извлек наружу оружие. В людей, конечно, Онисимову стрелять не приходилось, но от сердца у Дениса немного отлегло – какая ни есть, а огневая поддержка.

Он приподнялся – так, чтоб выше деревянной лавки находились только глаза. Лихорадочно заскользил взглядом по верхним, совершенно черным рядам кресел. Где-то там же была дверь, через которую они с Онисимовым вошли, а за ней освещенный коридор. Но дверь в данный момент была закрыта, о положении ее можно было только догадываться, и свет из коридора помочь не мог, а прожектор, освещавший лед, только слепил глаза и скорее мешал, чем помогал.