Вепрь

— Слушаю, — то же самое рявканье. — Ну, говорите же!

— Максим Андреевич, мне нужно встретиться с вами.

— Зачем? С кем я говорю?

— Вы меня не знаете. Меня направил к вам Комов… Сергей Комов.

— Комов? — удивленно переспросил Круглов изменившимся голосом. — Странно… А где же он сам? Он с вами?

— Нет, — коротко ответила Славянка. О том, что Сергея больше нет в живых, она решила пока умолчать. У нее не повернулся язык сообщить такое вслух, да и к тому же что-то ей подсказало, какое-то обостренное чутьё, что не стоит сейчас рассказывать о смерти Сергея.

Круглов несколько секунд помолчал. Потом, откашлявшись, проговорил:

— Хорошо. Вы откуда звоните?.. Подойдите к спуску в метро и ждите. За вами приедут. Как вас узнать?

Она объяснила.

Она повесила трубку и, распечатав новую пачку «Данхилла», пошла к спуску в метро. На ходу закурила. Славянка была довольна собой. Она уже не полагалась на волю ветра, а взяла управление своим корабликом в собственные руки. Первый шаг к выживанию был сделан: в огромном незнакомом Городе в первые же минуты она нашла человека, который мог бы ей помочь. И он знал Сергея. Конечно, толку из этого могло и не выйти, но главное было в том, чтобы не стоять на месте.

Рассуждая таким образом, она успела выкурить три сигареты. Курила не одну за другой, с перерывами, и потому ей казалось, что ждет она давно. Вдруг подумалось, а не обманул ли ее этот Круглов, действительно ли приедет? Наконец рядом с ней остановилась вишневая «Вольво», мягко хлопнув дверцей, из нее вышел худощавый высокий человек с неестественно желтой кожей и подошел к ней.

— Это ты, что ли… от Комова?

У него были чёрные, зализанные назад волосы, схваченные на затылке резинкой в короткий ершистый хвост. Из широких коротких рукавов белой рубашки торчали худые волосатые руки без признаков мускулатуры. Чёрные слаксы висели на нём, как мешок, обут он был в стоптанные комнатные тапочки. Лицо осунувшееся, с заметно выдающейся вперед нижней челюстью, а глаза (белесые, замершие в одной точке, с красными прожилками в желтых белках) болезненно вытаращены. Судя по его ущербно-обреченному виду, жить ему оставалось недолго, а предстоящая смерть обещала быть мучительной. Он производил впечатление человека, у которого рак всех известных науке органов.

Это явно не Круглов. Голос, который Славянка слышала по телефону, был совсем иным, нежели у этого полутрупа. То был грубый, с хрипотцой, голос уверенного в себе мужчины сорока с небольшим, а у этого же голос был придушенный, хотя говорил он резко.

В ответ на его вопрос Славянка только кивнула.

— Садись в тачку, — указал он в сторону машины.

Без лишних вопросов она села на заднее сиденье, сумку поставила под ноги. Мужчина сел за руль и с места набрал бешеную скорость.

Напряжённо глядя в окно, Славянка каждой клеточкой своего измученного, почти неделю не видевшего мыла и горячей воды тела чувствовала, что это вовсе не окончание её черноморской авантюры, а начало новой — сибирской.

Глава вторая

Ехали они долго. Славянка отчаянно крутила головой, пытаясь прочесть названия улиц, по которым они проносились так, словно участвовали в гонках. Поначалу ей удавалось удерживать в памяти большинство названий: Вокзальная, Молодёжная, Гоголя, но, когда она поняла, что улицу Репина они пересекли во второй раз в том же самом месте, растерялась. Все названия разом вылетели из головы.

Стараясь не выказывать растущее беспокойство, Славянка взглянула на часы. Прошло около сорока минут с тех пор, как они отъехали от вокзала. Выходило, что по меньшей мере двадцать из них они кружили по кольцу.

— Куда мы едем? — как можно небрежнее спросила она у водителя, но тот ничего не ответил.

Машина дернулась на трамвайных рельсах, пролетела несколько сот метров по полупустынной улице и, не снижая скорости, свернула влево. Мимо пронеслась тополиная рощица, создав впечатление, что они выехали за черту города, но так же внезапно открылась для обозрения очаровательная низина, утыканная крошечными деревянными домиками, за которыми в мутном тумане белели десятиэтажные новостройки.

Водитель всю дорогу молчал, и только нехорошая улыбка играла на малокровных губах.

Они без особого напряжения преодолели длинный и довольно крутой подъем и, совершив такой же длинный крутой спуск, неожиданно оказались в окружении уныло притихших десятиэтажек. С могучих тополей безмолвно и неторопливо летели хлопья пуха. В песочницах, под выгоревшими деревянными грибами, самозабвенно копошились дети.

— Вот мы и приехали, — всё с той же нехорошей улыбкой сообщил водитель, остановив машину около одного из подъездов. — Выходи.

Славянка, держа сумку за лямку, остановилась у дверей, задрала голову. Несмотря на чистоту и внешнюю ухоженность, своим безмолвием дом производил впечатление нежилого. На карнизах неподвижно сидели черные голуби. С крыши свисал трехметровый обрубок толстого телефонного кабеля и вяло покачивался на ветру прямо перед чьим-то настежь распахнутым окном. Все было спокойно и мирно. Кинув взгляд влево, девушка увидела металлическую табличку на торце соседнего дома: «Микрорайон Кустарники, 12». «Кустарники какие-то, — подумала Славянка. — Куда он меня завёз?»

Она обернулась. Водитель стоял, упершись локтями в крышу машины и положив подбородок на костлявый кулак. Поймав взгляд Славянки, он встрепенулся и ощерился.

— Пятый этаж, направо, — сообщил он и снова ухмыльнулся. — Тебя там ждут.

— Кто ждёт? — спросила Славянка. — Круглов?

Полудохлый водитель ничего не ответил, и ей вдруг стало жутко. Той удовлетворенности в происходящим, какая у нее была всего час назад, она уже не чувствовала, наоборот — появилось и стремительно разрасталось сомнение: верно ли она поступила, позвонив по найденному в записной книжке телефону? «Будь с ними осторожнее, — вспомнила она слова Сергея. — Они полезны, но и опасны. Очень опасны!» По спине пробежали мурашки. «Ничего с тобой не случится, — попыталась она себя успокоить. — Никому ты не нужна…» От этих мыслей не полегчало. Наоборот, стало ещё неуютней, но, чтобы страшный человек у элегантной «Вольво» не заметил этого, поторопилась войти в подъезд.

Вызвав лифт, но так и не дождавшись его, Славянка поднялась на пятый этаж пешком. Вокруг было на удивление тихо, лишь однажды где-то наверху с грохотом захлопнулась крышка мусоропровода, и по широкой трубе, гремя и шурша, сыпался мусор. Потом снова все стихло. «Как в подземелье», — подумала Славянка. Это действительно было похоже на подземелье или по меньшей мере на дом с привидениями, все жильцы которого в панике разбежались.

Поднявшись наконец на нужный этаж и бросив докуренную сигарету в лестничный пролет, Славянка подошла к двери с табличкой «20» и, постаравшись унять волнение, надавила на кнопку звонка.

Шаги за дверью послышались сразу же. Звякнула цепочка, замок щелкнул, и дверь распахнулась.

— Здравствуй, деточка. Проходи.

Эти слова принадлежали могучему молодцу лет двадцати пяти — тридцати, в буграх от выпирающих наружу мышц. Четыре передних золотых зуба у него постоянно оставались на виду, и, даже когда он молчал, пухлые губы не могли их прикрыть.

— Проходи-проходи, не стесняйся.

Шагнув, Славянка очутилась в сумрачной прихожей, оклеенной пенопленом под кирпич. На стене слева висело большое круглое зеркало, сплошь заляпанное наклейками от жевательных резинок. Стену справа занимала длинная пустая вешалка, лишь на полочке для головных уборов одиноко лежала какая-то дикая клоунская кепка. Она остановилась на пороге комнаты, перед тяжелыми непроницаемыми шторами. Оттуда доносились грубые мужские голоса и время от времени короткие взрывы хохота. Судя по отрывистым репликам, за шторами шла ожесточенная карточная игра.

Раздвинув шторы, Славянка вошла. Голоса смолкли, и на нее уставились четыре пары глаз. Она окинула комнату взглядом. Помещение производило впечатление самого обычного притона низкого пошиба, вид сидящих перед ней за маленьким круглым столом четверых мужчин не отличался особой интеллигентностью. Все они были бриты наголо и одеты в одинаковые тёмные футболки и спортивные штаны.