Степень вины

Протянутую руку Джон Карелли игнорировал.

– Она говорила, что вы приедете.

Пэйджит подтвердил:

– Повидаться с Карло.

Карелли не двигался; все в его позе говорило: будь он помоложе, он вышвырнул бы пришедшего вон. Наконец старин проворчал:

– Здесь он.

И провел Пэйджита в гостиную. Ее скудными украшениями были тяжеловесные портьеры, полностью закрывавшие окна, распятие, натюрморт с грушей и сливами и семейные фотографии – фотографий Марии среди них не было. Воздух в темной комнате был тяжелый, спертый – похоже, здесь давно не открывали окна. Ничто не напоминало бы о Марии, если бы не хрупкий черноволосый мальчик, сидевший перед телевизором и пустым взглядом следивший за перипетиями старого фильма о полицейских. В профиль были видны длинные ресницы и изящные черты лица.

– Карло! – позвал Пэйджит.

Мальчик не оглянулся. Тогда отец сел рядом с ним на корточки.

– Я – Кристофер. Приехал повидаться с тобой.

Карло нерешительно обернулся к нему; как и прежде, ясные голубые глаза его поразили Пэйджита. Но ни узнавания, ни интереса не было в них: два года слишком большой срок – мальчик не помнил его.

– Не хочешь пойти на улицу и поиграть?

Не получив ответа, Пэйджит коснулся плеча Карло:

– Пойдем в парк!

Мальчик поспешно замотал головой:

– Я хочу смотреть это.

– У вас здесь играют в бейсбол или во что-нибудь такое? – обратился Пэйджит к Джону Карелли.

Тот нахмурился:

– Он любит смотреть телевизор.

Пэйджит взглянул на мальчика, опять уставившегося на телеэкран, потом снова на отца Марии.

– Я остаюсь здесь. Не буду отрывать вас от дел. Джон Карелли постоял молча, потом вышел. Фильм был о калифорнийском дорожном патруле.

– А кто хорошие парни? – спросил Пэйджит.

Карло показал на экран:

– Он. И он.

– А как их зовут?

– Джон и Понч. Их каждый день показывают.

– И ты каждый день их смотришь?

– Да. – Взгляд его при этом не отрывался от экрана.

– А почему?

– Потому что Джон – мой лучший друг. – Он помедлил. – Иногда и Понч тоже.

– А ты когда-нибудь играешь с другими друзьями, на улице?

Мальчик медленно покачал головой.

– А почему?

Карло отвел глаза от экрана и взглянул с едва заметным испугом:

– Тогда пропущу Джона и Понча.

В его голосе было удивление, как будто поразительной была сама мысль, что можно заниматься чем-то другим. Неожиданно Пэйджита охватило страстное желание сорвать шторы, распахнуть окна. Но вместо этого он уселся перед телевизором в полутемной комнате, рядом с Карло Карелли, изредка переговариваясь с ним.

На экране двое патрульных помогали отцу с матерью искать малыша по имени Тимми, который потерялся в дремучем заповедном лесу предгорий. В конце концов, подумал Пэйджит, сами же разрешали мальчишке играть одному на улице. Но он умерил свой скептицизм, стараясь проникнуться интересами ребенка.

Спустя некоторое время он почувствовал, что плечо Карло касается его плеча. Искоса взглянул на него. Мальчик пристальней, чем прежде, смотрел на экран, как бы боясь заметить то, что сделал.

Пэйджит промолчал. Потом, не говоря ни слова и не глядя на мальчика, осторожно обнял его рукой. Карло замер. И в самый разгар поисков Тимми Пэйджит почувствовал, как мальчик прижался к нему, но очень робко.

Экранный Тимми неожиданно столкнулся с медведем. Карло вздрогнул.

– Может быть, – мягко обратился к сыну Пэйджит, – сядешь ко мне на колени?

Тот, казалось, был в нерешительности. Тогда, ни слова не говоря, Пэйджит поднял его и усадил.

Медведь ушел, а Карло остался на коленях Пэйджита. Когда фильм закончился объятиями Тимми с родителями, он не сделал попытки встать.

– Мой папочка умер, – вдруг произнес он. Подбородок Пэйджита касался макушки мальчика.

– Кто тебе это сказал?

– Папа.

– А кто это?

Карло молча показал на коридор:

– А что говорит мама?

Он пожал плечами. Короткий жест этот, как и сам ребенок, оставлял впечатление чего-то хрупкого.

В дверях появился Джон Карелли. Его неласковый взгляд говорил, что время гостя истекло.

– Здесь где-нибудь поблизости есть парк? – спросил Пэйджит, делая вид, что ничего не понял. – Я хотел попросить, чтобы Карло отпустили поиграть со мной.

– У него нет времени, – отрезал Джон Карелли. – Полшестого мы обедаем.

Как Мария, должно быть, рвалась отсюда, подумал Пэйджит, и как может она мириться с тем, что Карло живет здесь?

– Это очень любезно с вашей стороны, – вежливо сказал он, – но я не хотел бы доставлять лишние хлопоты миссис Карелли, оставаясь у вас обедать. Тем не менее поблагодарите ее от моего имени. И добавил, наслаждаясь стариковским гневом: – Я покормлю Карло после того, как мы наиграемся. Полвосьмого годится или у вас есть какие-то особые планы?

Старин шагнул вперед, перекрывая путь:

– Мы не рассчитывали, что вы останетесь.

Как будто для мертвых, подумал, но не сказал Пэйджит, время имеет какое-то значение. Он почувствовал, как напрягся малыш в его руках, будто уловив неодобрение деда, и встал, подхватив Карло одной рукой, чтобы мальчик не видел угрожающего взгляда, который он вперил в Джона Карелли, надвигаясь на него.

– Да, я остаюсь. – Специально для Карло он постарался, чтобы голос его звучал весело. – Не каждый же день у меня есть мальчик, с которым можно играть.

Карелли не сдвинулся с места. Подойдя к нему, Пэйджит вежливо произнес:

– Простите.

И, как будто входя в переполненный лифт, уверенно отодвинул старина свободной рукой.

– Мы пошли, – бросил он через плечо. – Желаю приятно отобедать, и передайте миссис Карелли мою благодарность за радушие.

– Так. А куда же мы поедем? – спросил Пэйджит, когда они подошли к автомобилю.

Мальчик покачал головой, и он понял, что еще ни разу не видел его улыбки.

– Я думаю, сделаем вот как. Сейчас поедем на детскую площадку, а потом пообедаем. Что ты любишь есть?

Мальчик помедлил в нерешительности.

– Пиццу, – отважился наконец сказать он.

– Пусть будет пицца. Ну а теперь нам нужна детская площадка. Я, Карло, много лет уже не был на детской горке.

Малыш указал пальцем на его костюм:

– Вам нельзя так идти.

– Ну что ты, только веселей будет. А тебе приходилось делать то, что нельзя?

Тот снова покачал головой:

– Папа не позволит.

– Конечно, папа должен смотреть за тобой. Но мне-то уже тридцать семь, и я могу пойти на горку в той одежде, в какой захочу.

Карло взглянул на него:

– Вы, наверное, такой же старый, как и мама. Она на тридцать лет старше меня.

Пэйджит улыбнулся:

– На самом деле она не очень старая. По крайней мере, твоя мама не кажется старой.

– Вы знаете ее?

– Да, мы с ней друзья.

– А вы знали моего папочку?

Пэйджит посмотрел на него и снова улыбнулся:

– А почему бы мне не побыть им сегодня? А ты помоги мне найти парк.

Мальчик отвел взгляд, как бы стараясь вспомнить, как выглядел тот, прежний папа.

– А как вас зовут?

– Кристофер. – Он включил зажигание. – И я хочу играть.

Площадка была маленькой, тесной, переполненной мамашами с детьми, несколько стариков сидели на скамейках.

– Когда-нибудь играл в кетч [20]? – спросил он.

– Только в школе. Много они мне не разрешают – у меня не очень хорошее здоровье.

– Держу пари, оно у тебя лучше, чем ты думаешь. Встань вон туда, где скошена трава, потренируешься.

Спотыкаясь, Карло отступил на траву. Пэйджит неожиданно бросил мяч. Мальчик вздрогнул, но когда попытался схватить его, тот уже ударился ему в грудь.

– Это еще не игра, – заявил Пэйджит. – Начнем с близкого расстояния.

Он прошел вперед несколько дюймов и, опустившись на колено, несильно бросил мяч. Карло снова не поймал его.

– О'кей. – Пэйджит подмигнул ему. – Когда я был маленьким, я много тренировался.