Холодное солнце

– В пионерском лагере? – усмехнулся Бармин, глядя себе под ноги.

– На практике. Вот, решил вспомнить…

– Понятно… До свидания, мне работать надо! – Бармин угрюмо посмотрел на Донского и поднял с пола кувалду.

– Ты чего, парень? Я действительно… – начал было Глеб.

– Понятно, понятно. И прилетел ты сюда на своем самолете, да?

– Нет, на обычном, рейсовом.

– Так вертолет на Объект уже улетел. Или ты выпрыгнул?

– Меня Андрей Андреевич не взял. Я, понимаешь, заменил одного спеца в самый последний момент, и обо мне здесь пока ничего не знают…

– Замена? – Бармин перестал улыбаться. Глаза его зло сверкнули. – Иди отсюда, – процедил он сквозь зубы и ударил кувалдой по тракам. – Не хватало еще, чтобы сюда зомби заявились.

– Какие зомби? – Глеб тревожно уставился на парня.

– Узнаешь какие! Надоел ты мне со своими сказками. И без тебя хватает неприятностей.

Бармин принялся отчаянно колотить кувалдой по тракам, и Донской понял, что выведать у него хоть что-нибудь не удастся. Тот ему не верил.

Разговор не получился, и Донской, хмуро глядя себе под ноги, направился к выходу. «Что ж, полетим в столицу… » – подумал он.

Неожиданно навстречу ему промчался Серый и оглушительно рявкнул. Донской обернулся: Бармин сидел на полу и закрывался от собаки руками.

– Ты что, Борман? – орал он. – Своих не узнаешь? Где ты Артиста потерял? Перестань гавкать!

Пес стоял над парнем и, по-волчьи оскалившись, рычал. Из его пасти текла слюна.

– Серый! – крикнул Донской.

Пес подбежал к нему и сел рядом. Сунув руки в карманы, Донской хотел было уходить…

– Да погоди ты! – крикнул Бармин. Донской обернулся.

– Ну?

– А собачка-то тебя слушается! Это знак! – засмеялся Бармин и поманил Донского.

Они сидели за столиком рядом с жарко натопленной буржуйкой.

– Ты пойми, – говорил Бармин, прихлебывая из металлической кружки черный как смоль чифирь, – тут никому доверять нельзя. Не верь, не бойся, не надейся… И закон тут один, если что: пуля в лоб. Ты говоришь, милиция? Есть тут отделение. Что-то вроде потемкинской деревни. Менты – те же зомби пятнистые. Даже милицейскую форму не носят.

– Да я уж встретился с дружинниками. Местный мужичок сказал мне, что это ночной дозор.

– И тебя отпустили?

– Отпустили. Правда, смотрели по-волчьи, – с улыбкой докладывал Глеб хозяину.

– Странно. А что за мужик был с тобой?

– Некто Тимоха.

– Тимоха – фрукт! Учти, ты еще не раз встретишься с нашими зомби. Мимо них не пройдешь!

– Но почему зомби? – Глебу не терпелось узнать, кто эти подтянутые молодые люди.

– Их так за глаза называют. Что-то вроде гестапо: порядок в поселке поддерживают. – Бармин усмехнулся. – Хорошие ребята. Аккуратные такие, отутюженные. Даже когда ногами бьют, обуви не пачкают. Зато порядок у нас идеальный. Комендантский час. Все по записочкам. Я сначала подумал, что ты один из них. Они с Материка. Сотрудники компании, которая купила эту территорию.

– Компания «JJ»?

– Вроде… А я ведь поначалу подумал, что тебя ко мне подослали. Но Борман помог разобраться. – Водила улыбнулся. – Пес этот после одного случая никого из местных к себе не подпускает. А тут он как бы при тебе. Значит, ты не из их команды…

– Я этого пса лишь немного покормил.

– Пес этот ни от кого еду не принимает. Ученый. До сих пор не могу понять: собака это или человек в собачьей шкуре? Он однажды спас меня от верной смерти! Но и я ему отплатил тем же!

– Накормил? – усмехнулся Донской.

– Нам тогда не до смеха было. Этот пес задрал одного упыря с Объекта, который… – Бармин осекся и уставился на Донского. – В общем, задавил одного гада и исчез. Потом в Поселке объявился. С голодухи, что ли? А Береза приказал…

– Береза? Опять Береза! Я уже слышал о нем. Хорошо бы на него посмотреть!

– Отец народов. Не беспокойся, тебе еще придется с ним встретится. Без него здесь и шагу нельзя ступить… Ну так вот, слушай дальше про собачку. По всей тундре, как волчару, гоняли Бормана, но пристрелить не смогли… А теперь она опять здесь объявилась. Думаю, неспроста. Может, тебя встречала? – Бармин вопросительно посмотрел на Глеба.

– Слушай, а почему у пса кличка такая?

– А что, плохая? Этот пес неуловимый! Ну чем не Борман? Кличку ему прежний хозяин дал. Охотник. Песца по контракту промышлял… – Бармин тяжело вздохнул и достал из брезентового мешка сухое оленье мясо. – Борман! – крикнул он, и собака мгновенно выросла перед ними, скаля зубы. – На!

Бармин бросил псу кусок оленины. Тот посмотрел на мясо, потом перевел взгляд на Донского. Глеб кивнул, и кусок моментально исчез у собаки в пасти.

– Во зверюга! Не доверяет мне! – усмехнулся Бармин. – Может, потому, что видел меня с оружием? Но я ж его тогда и спас! Пришли ко мне ребята с пушками, сказали: выходи и заводи. На охоту поедем. Как тут отказаться, когда тебе в живот стволы смотрят! Я, конечно, поехал. Тут другого ответа, кроме «есть!», не бывает. К тому же я последнее время в штрафниках хожу.

– Что натворил?

– Заблудился как-то в тундре. Спасибо зомби, на вертаке отыскали меня в двухстах верстах отсюда. Ребята так радовались, что руку мне прострелили. В общем, обиделся на меня Береза. И потом как-то подвел я его на охоте: ушел косой от Березы…

– У вас тут и зайцы имеются? – удивился Глеб. Бармин непонимающим взглядом уставился на

Донского и открыл было рот, но потом, видимо, передумал.

– Что-то вроде… Так вот, всем поселком тогда поехали охотиться на Бормана. Премию объявили – ящик коньяку! Ничего не поделаешь, приказ с Объекта: уничтожить. Видал, лапа у собаки прострелена?

Глеб смотрел на пса. Уши его подрагивали, словно он понимал, о чем разговор.

– Понятно, – продолжал Бармин, – собака теперь никому не доверяет. Даже мне! Был, правда, человек, с которым песик ладил, да пропал он куда-то. Может, кости его волки глодают, а может, чревовещает на Материке с эстрады почтенной публике… Но я отвлекся. Дали ракету, стрелки повыскакивали из тягачей и пошли по распадкам. С вертушки передали, что подстрелили Бормана. Я тоже пошел с одним зомби. Иду метрах в десяти, боюсь отстать. Подумают еще, что опять заблудился. А Борман как сквозь землю провалился. Моему зомби приказали по рации возвращаться: пес, мол, теперь и без нашей помощи загнется. Заторопился мой бритоголовик, выскочил на берег, а я вдруг Бормана увидел. Лежит он под ледничком: зарылся в снег, красный от крови, только угольки глаз горят. Подошел поближе, а зомби обернулся. Чего, кричит, остановился? Что делать? Если сдвинусь с места, зомби тут же Бормана увидит. Спустил я штаны и сел аккурат перед ледничком, закрывая собаку. Иди, кричу, я скоро! А он, гад, смотрит, как зачарованный. Ну, думаю, конец! Встать мне все равно придется, и тогда бритоголовый сразу увидит, что я – укрыватель: за задницей преступника прячу… Заорал я зомби, что не могу в его присутствии «пасту давить» – желудочно-кишечный тракт замирает! Этот идиот загоготал, но убрался. Я думал, умрет собачка. А Борман – вот он. Живучий! Теперь мы с ним квиты… После той охоты пес наших, поселковых, за версту чует и к себе не подпускает. А меня вот не боится. Вот и в тебе он неспроста почувствовал хозяина… Мне все время кажется, что он что-то знает. Что-то ему такое, нам недоступное, известно…

К приземлившемуся военному транспорту подкатил джип, из которого выбрались улыбающийся Береза и вздыхающий Проня.

– Фуражку-то, Проня, надень, все же власть московская прибыла! И не трясись так! – похохатывал Береза, косо поглядывая на бледного старшего лейтенанта, переминающегося с ноги на ногу.

– А если они не поверят? – спросил Проня осипшим от волнения голосом.

– Не поверят! – криво усмехнулся Береза. – Не поверят, если трястись будешь, как осиновый лист. Да стой ты, сопля! А то болтаешься, как говно в проруби.

Первым на летное поле ступил Дудник и, оглядевшись, энергично двинулся навстречу старшему лейтенанту.