Крымская ракета средней дальности

Она глотнула воды. Я схватил ее за волосы, стараясь удержать, но сил в раненой руке оказалось мало, и я сам с головой ушел под воду. Оттолкнув меня, Ирэн в отчаянии попыталась схватиться за воду, лечь на нее, каким-то чудом удержаться на ее поверхности, но замерзшее, обессилевшее тело уже не слушалось ее, оно превратилось в балласт.

– Господи!.. – крикнула Ирэн и ушла под воду с головой, затем на мгновение вынырнула. С ее губ вместе с водой сорвались хриплые слова: – Господи, Кирилл… прости меня…

Это была агония. Я тоже быстро терял силы. Пытаясь хоть как-то удержать Ирэн, я схватил ее под руку и попытался толкнуть вверх, но тотчас вдохнул воду. Красные круги поплыли у меня перед глазами, в голове зазвенело, и я понял, что встал на ту грань, за которой начинается смерть. Кажется, я попытался закричать, взмахнул руками, запрокинул вверх голову и смутно ощутил, что ударился затылком о какой-то твердый предмет. Сознание прояснилось не сразу, и я не понял, как мне удалось удержаться на воде, разглядеть плавающий рядом оранжевый бочонок да еще схватиться руками за свисающие с него веревки.

Я соображал неважно, мои глаза разъедала соль, а в горле клокотала вода, и все же мне каким-то чудом удалось поймать руку Ирэн, которая снова с головой ушла под воду. Отрешенная, смирившаяся с приближением смерти, она машинально схватилась за веревку, ткнулась лбом в покатый оранжевый бочок и, не открывая глаз, стала с хрипом дышать.

Мы отдалили от себя смерть. Я не думал о том, надолго ли. Я вообще ни о чем не мог думать, словно организм, спасая себя, предпринял экстренные меры и на время отключил мозги, чтобы те не лезли со своими глупыми советами. Легкие работали словно кузнечные мехи. Сердце колотилось сильно и часто, будто подавало сигналы бедствия. Мы с Ирэн висели на оранжевом бочонке, упираясь в него лбами, и дышали, дышали, дышали…

Я открыл глаза и уже осознанно посмотрел на предмет, которому мы были обязаны спасением. Что это? Какая-то деталь от разбившегося самолета? Я шлепнул по металлической поверхности, чтобы по звуку определить, пустой он или чем-то заполнен. Аварийный буй? Рядом с кантом, по кругу, были выведены слова: «ПС-6. Дата изготовления… Испытан…» Тут мой мозг включился и возопил: да это же спасательный плот! Самонадувающийся плот на шесть человек! Бесподобный, неоценимый подарок судьбы! Вот задвижка, вот предохранительная чека. Стоит только выдернуть красное металлическое кольцо!

Перебирая руками веревку, я приблизился к Ирэн.

– Держись за мои плечи! – сказал я.

Ирэн то ли не услышала моих слов, то ли не поняла, что я от нее хочу. Она все так же прижималась лбом к бочонку, и мокрые волосы налипли на лицо, и глаза ее были закрыты, и губы жадно хватали воздух.

– Ирина! – крикнул я. – Отпусти веревку!

Я не знал, как поведет себя бочонок, когда я выдерну чеку. От динамического удара изнутри металлический корпус должен раскрыться, и я не был уверен, что Ирэн в довершение всех бед не получит тяжелой железякой по голове.

Пришлось мне разжимать ее пальцы силой. Ирэн отчаянно сопротивлялась, даже попыталась укусить мою руку, а потом тихо и жалобно заскулила:

– Отстань от меня… Я не хочу… не хочу…

Она крепко обхватила меня за шею и заплакала. Слезы терялись на ее мокром от морской воды лице. Я повернул бочонок чекой к себе, снял прозрачную пластиковую задвижку и выдернул кольцо. Бочонок тотчас развалился надвое, словно грецкий орех, и перед нами с громким шипением стал надуваться оранжевый пузырь. Ирэн вскинула голову и с испугом посмотрела на него. Рядом с нами шлепнул по воде тугой резиновый борт. Складки на его теле растянулись, словно у питона, который, готовясь к атаке, напряг свое длинное мускулистое тело. Плот обретал объем и форму, расправляя свои дутые плечи.

Вскоре шипение стихло. Я, словно собаку на поводке, держал на веревке круглое суденышко, похожее на детский бассейн, со звонкими упругими бортами и торчащими, словно шипы морской мины, пластиковыми ниппелями. Это было похоже на чудо. Бог, услышав наши молитвы, сбросил нам сверху резиновый ковчег.

Схватив Ирэн за пояс брюк, я закинул ее на плот. Она упала животом на пружинистый борт, обессиленно сползла с него на днище и притихла. Я выпрыгнул из воды, словно дельфин, перекинул ноги через борт и повалился рядом с Ирэн. Некоторое время мы лежали на горячей резине молча и неподвижно, слушая, как волны шлепают о борт. Едко пахло свежим тальком и заводской краской. Мне казалось, что на свете нет более приятных запахов, чем эти. Отныне они будут стойко ассоциироваться у меня со спасением.

Почувствовав в себе достаточно сил, чтобы продолжать полноценную жизнь, я сел, и тотчас мне в спину уперся какой-то предмет. Это оказался аварийный комплект, тщательно упакованный в резиновый мешок и прикрепленный к борту ремнями. Я разорвал зубами оболочку и вытряхнул содержимое на дно плота.

– Не густо, – сказал я, перебирая пластиковые бутылки с водой, фонарик без батареек, компас, синяя стрелка которого убеждала меня в том, что Турция находится на севере, плитку заплесневелого шоколада и сигнальный фальшфейер красного дыма.

Я свинтил крышку с бутылки и протянул Ирэн. Она отказалась, отрицательно покачала головой и провела ладонью по мокрым губам.

– Спасибо, я только что напилась…

Раз пытается шутить, значит, не так все плохо. Я сделал глоток, плотно завинтил крышку и закинул аварийный комплект в мешок. Это все, чем мы располагали, если не считать совершенно бесполезную в открытом море промокшую пачку денег в заднем кармане моих джинсов. Все остальное – наши мобильные телефоны, сумочка Ирэн с косметикой, документами и пистолетом – стали трофеем моря. Оптимизм вымыло из моей души морской водой, и я уже не был убежден в том, что наши злоключения завершились. Нельзя было исключать продолжения черной полосы, судьба снова могла подкинуть нам какую-нибудь бяку, и кто знает, как долго еще плот будет служить нашим обиталищем.

Мне не хотелось, чтобы Ирэн догадалась о моих невеселых мыслях, и все же она обратила внимание на то, как тщательно я затягиваю бечевку на горловине мешка.

– А почему мы не едим шоколадку? – спросила она.

Ей эта шоколадка – что собаке пятая нога. Ирэн просто хотела выяснить, к чему я готовлюсь.

– Шоколадку мы съедим на берегу вместе с шампанским, – ответил я. – Отпразднуем наше чудесное спасение.

Она все поняла и прикрыла глаза. Лицо ее было спокойным и неживым. Мокрые пряди вьющимися веревочками налипли на щеки, губы, подбородок. Мне захотелось убрать их, и я коснулся ладонью ее лица. Губы Ирэн шевельнулись.

– Мне жалко капитана, – произнесла она. – Выходит, зря говорят, что пьяным море по колено.

Ирэн помолчала, прислушиваясь к тому, как гулко ударяется и царапает в борт плота плавающий мусор, который когда-то был самолетом и яхтой.

– И пассажиров самолета жалко, – добавила она. – Представляешь, как люди сидели в креслах, и стюардессы разносили напитки, и солнце светило в иллюминаторы… И вдруг взрыв! Потом ужасный грохот, треск разламывающегося самолета, ураганный ветер, холод, жуткие крики…

– Ты так живо расписываешь, словно сама была среди пассажиров.

– А ты веришь в эту случайность? – Ирэн вдруг задала неожиданный вопрос и даже приподнялась на локте, чтобы лучше видеть мои глаза. Не знаю, что она хотела там увидеть, я же увидел в ее глазах совершенно откровенный суеверный страх.

– Верю ли я, что ракета случайно попала в самолет? – уточнил я вопрос.

– Нет, я не о том… – Долгая пауза. – Веришь ли ты, что попадание ракеты в самолет и появление на этом месте убийцы – это случайные и не связанные события?

– Как же эти события могут быть не связаны? Очень даже связаны! Самолет потерпел катастрофу, и по этой причине я позвонил в службу спасения. Пока я разговаривал с диспетчером, убийца запеленговал наши координаты.

– Ты меня не понимаешь, – нахмурилась Ирэн, с подозрением вглядываясь мне в глаза. – Или не хочешь понять… Меня преследует навязчивая мысль, что…