Крымская ракета средней дальности

Не успели мы с Ирэн прийти в себя после этого зрелища, как что-то ударило по мачте, вмиг превратив гафель и мачту в щепки, сорвав парус, словно носовой платок с бельевой веревки, пронеслось над нашими головами, снесло кусок фальшборта и ухнуло в воду. Следом за этим на яхту посыпались более мелкие и легкие детали, которые не произвели тяжелых разрушений и большей частью запутались в обрывках паруса и застряли в вантах и снастях. Последнюю точку поставил обломок двигателя с обнаженной мельницей турбинных лопаток, напоминающей разрезанный пополам апельсин. Он, уподобляясь авиационной бомбе, огласил окрестности душераздирающим свистом, затем словно ножом срезал бушприт и врезался в море. Масса воды гейзером взметнулась вверх, а затем обрушилась на нас с Ирэн.

И после этого все стихло. Мы, мокрые с головы до ног, стояли друг против друга с мертвенно-белыми лицами и хлопали глазами.

Глава 19

БЕЛАЯ ГОРЯЧКА

Над нами снова светило солнце, мерно перекатывались морские волны, и склочными голосами вопили чайки. И если бы не глухие удары о борт яхты уцелевших чемоданов, полузатопленных кресел и обломков спасательных жилетов, то очень трудно было бы поверить в то, что произошло.

Трепетали на легком ветру обрывки паруса и снастей. Красавица яхта, еще недавно похожая на невесту под фатой, теперь больше смахивала на выдранное с корнями дерево, плывущее куда-то по воле волн. Из камбуза раздался стук нетвердых шагов. Над люком медленно приподнялась физиономия капитана, искаженная непомерным количеством алкоголя и страхом. Ухватившись за якорную лебедку, он дикими глазами смотрел на обломок мачты, расщепленный гафель, разбитую крышу кают-компании и путаницу рваных веревок.

Нетрудно было догадаться, какие мысли бесчинствовали в его голове: о белой горячке, галлюцинациях и начавшемся умопомешательстве.

– Ребята, вы что?! – пробормотал он, быстро трезвея. – Разве так можно…

Он перевел на нас взгляд, но ему не удалось разглядеть в наших глазах выражение вины.

– Вы хотите сказать, что это я так покуражился? – прошептал он.

На него было жалко смотреть, и все-таки я не представлял, какими словами объяснить ему, что на яхту рухнул «Ту-154». Я, свидетель, сам с трудом верил в это. У маримана попросту бы поехала крыша от такой информации. Но черт с ним, с мариманом! Пока на поверхности воды плавают вещественные доказательства, надо срочно сообщить о катастрофе спасателям!

– У тебя есть радиостанция? – крикнул я, хватая капитана за мосластый локоть. – Надо срочно связаться со службой спасения!

– Радиостанция? – пробормотал он. – А ты считаешь, что наши дела так плохи?

– Надо посмотреть рядом со штурвалом! – сказала Ирэн. Кажется, она уже отошла от шока и нормально соображала.

Капитан, прижимая ко лбу ладонь, качал головой и что-то бормотал. Я кинулся к штурвалу. Рядом с ним, в приборной панели, были встроены шкафчики с герметичными стеклянными дверками. Я открыл одну из них и сразу увидел наушники и ручку настройки на частоту. Включил тумблер питания, но лампочки индикаторов не загорелись.

– Как включить радиостанцию?! – крикнул я капитану.

– Никак, – мертвым голосом произнес он. – Там нет аккумуляторов.

– Черт! – я со злостью захлопнул дверцу. – Тогда заводи мотор, включай генератор!

– Это не поможет, – покачал косматой головой капитан.

– Мобильник! – осенило Ирэн, и она, хлопнув себя по лбу, кинулась в каюту.

Я склонился над приборной панелью, рассматривая индикаторы и приборы, надеясь найти что-то вроде секстанта. Тут мой взгляд наткнулся на матовый дисплей, закрытый толстым стеклом и оснащенный герметичными кнопками. Под дисплеем стояло клеймо фирмы производителя «Garmir-40». Ба! Да это же прибор спутниковой связи для ориентирования, так называемый «Джи-Пи-Эс»!

Не загружая свою голову размышлениями о том, как эта дорогая штучка могла оказаться на старенькой и повидавшей виды яхте, я надавил на прорезиненную кнопку «power». К моей радости, прибор заработал, начал искать связь со спутниками и скачивать оттуда данные. Когда Ирэн принесла мне мобильник, на дисплее уже высветились контуры Побережья и наши координаты. Чуть ниже его мерцала малиновая лампочка – место, где находилась яхта.

Я набрал номер службы спасения. Не могу сказать ничего плохого о ребятах, которые всегда готовы ринуться на помощь по первому бедственному сигналу, но вот диспетчер у них – будто пыльным мешком по голове трахнутая.

– Девушка! – закричал я, когда в трубке раздалось тихое мяуканье. – Над Черным морем упал самолет.

– Да, слушаю… Куда он упал?

– В море.

– И что?

– И утонул.

– Какой самолет?

– «Ту-154».

– Если есть пострадавшие, то звоните по телефону «03» в «Скорую помощь», – монотонным голосом ответила диспетчер и чуть было не оборвала связь, но я крикнул так, что она сразу включила мозги.

– Какая «Скорая помощь»?! Вы поняли, что я вам сказал?! Над морем, вдалеке от берега, потерпел крушение пассажирский самолет! Он развалился на куски и затонул!

– Когда это произошло?

– Только что!

– Не может быть, – произнесла девушка. – Не было никаких сигналов от авиадиспетчеров… Хотя подождите… Да, вот уже нам звонят… Где это случилось, можете сказать точно?

– Записывайте! По северной широте: сорок три градуса пятьдесят две минуты четырнадцать секунд…

Я диктовал наши координаты. Девушка попалась бестолковая и несколько раз перебила меня, заявив, что ей нужны координаты места катастрофы, а не точное, до секунды, время падения самолета. В завершение разговора я посоветовал ей окончить среднюю школу, чтобы различать секунды времени и секунды системы координат, а она мне – не наводить панику.

– Встань у штурвала! – сказал я Ирэн, которая, держась обеими руками за леер, смотрела в воду.

– Кирилл, – произнесла она и повернула ко мне меловое лицо. – Кажется, я видела труп. Он смотрел на меня из-под воды…

Я кинулся в трюм, чтобы запустить мотор. Шансы, что кто-либо из пассажиров самолета уцелел, были ничтожны, и все-таки для очистки совести надо было хотя бы несколько минут поплавать среди обломков.

Когда я вновь поднялся на палубу, то увидел, что капитан пытается оттолкнуть Ирэн от штурвала, но она сопротивляется и даже пытается схватить маримана за бороду.

– Вы с ума сошли! – громко кричал капитан, с трудом удерживая равновесие – мотор заработал, и яхта начала резать волны. – Это подсудное дело… Я требую… Вы обязаны мне подчиниться…

Я подскочил к ним, схватил капитана за плечи и оттолкнул от штурвала. Не удержавшись на ногах, капитан рухнул на палубу.

– Ненормальные! – бормотал он, пытаясь подняться на ноги. – Послушайте же меня! Сорок три градуса пятьдесят две минуты… Знаете, что это такое, навигаторы хреновы? Мы за пределами территориальных вод… Тьфу, бестолковые! В тюрьму хотите? Рули назад, говорю! К берегу рули, говорю, пока не поздно…

Ирэн кинула на меня отчаянный взгляд. Я сам прекрасно понимал, что мы рискуем намного больше, чем капитан. Он может отделаться лишь временным лишением прав на судовождение или штрафом. А вот мы… Но как можно повернуть к берегу, не осмотрев место падения самолета? Вдруг среди обломков плавают чудом уцелевшие пассажиры? Пока сюда прибудут спасатели, пройдет еще немало времени, и искать живых уже не будет никакого смысла.

– Сделаем пару кругов на малом ходу, – сказал я. – А потом пойдем к берегу.

– Тьфу! – в сердцах сплюнул капитан и на четвереньках пополз к заветному ящику. – Я умываю руки и за последствия не отвечаю. Потом пожалеете, да поздно будет…

Я лег на носу и свесился с борта, рукой показывая Ирэн направление. Форштевень яхты тихо резал водную гладь, раздвигая в стороны плавающий мусор. Опустив руку в воду, я выловил кусок покореженного металла с цилиндрической емкостью, похожей на поплавок, благодаря которой деталь не пошла ко дну. Похоже, это был кусок наружной обшивки самолета. Посреди, словно изюминка в тесте, застрял стальной шарик размером с вишню.