Дикое правосудие

– Прошу прощения, – насмешливо извинился Воронцов. – Дела, дела. Участь инспектора не из счастливых, особенно если по соседству проживает много подозрительных типов.

Он усмехнулся. Касьян нахмурился, но Паньшин покачал головой. Официантка принесла Воронцову заказанное импортное пиво. Он положил на ее поднос бумажку в десять тысяч рублей. Казалось, она хотела возразить, но Паньшин отослал ее взмахом руки. Шутки ради Воронцов всегда расплачивался русскими деньгами, хотя в заведении принимались только твердая валюта или кредитные карточки.

Он отхлебнул пива. Музыкальное трио только что закончило исполнять «Стеллу в звездном свете», и он вежливо поаплодировал вместе с двумя-тремя завсегдатаями клуба. Даже Шнейдер пару раз неохотно сдвинул свои большие ладони. Главный врач наркологического отделения явно чувствовал себя не в своей тарелке, однако для чего-то ему требовалось присутствие Паньшина и даже Касьяна.

– Я и не знал, что вы знакомы. Пришли послушать джаз, доктор Шнейдер?

– Так же, как и ты, Алексей, – вмешался Паньшин. Шнейдер облегченно вздохнул. Паньшин окутал свою улыбку сигарным дымом; приятное выражение на его широком открытом лице, казалось, не оставляло места для сомнений.

– Разумеется. Кто будет гвоздем сегодняшней вечерней программы?

– Скандинавы.

Музыканты трио поклонились и удалились с крошечной сцены.

– Мой антрепренер утверждает, что они очень хороши.

– Клуб быстро заполняется, Валера, – должно быть, люди уже слышали о них. С другой стороны, ты платишь всегда только за самое лучшее.

Паньшин пожал плечами, держа сигару на отлете.

– Ты знаешь, Алексей, я люблю развлекать людей. Разве я стал бы приветствовать у себя начальника следственного отдела, если бы не мыслил широко?

– Это особенно верно потому, что я не состою у тебя на жалованье, – Воронцов быстро повернулся к Шнейдеру и добавил: – А как вы познакомились с нашим знаменитым гангстером, доктор? Я начинаю завидовать – не каждый так быстро удостаивается чести сидеть за этим столиком.

– Я... я просто зашел послушать музыку, – пробормотал Шнейдер.

«Черта с два, мой юный друг», – подумал Воронцов.

– Понятно. Очень удачно, что вы оказались здесь, доктор: я хотел задать вам еще один вопрос.

Уголок рта Паньшина едва заметно дернулся. Его глаза, утопавшие в складках жира, как у монгольского хана, на мгновение еще больше сузились. Воронцов подозревал, что Шнейдер приехал сюда с намерением рассказать владельцу клуба о беседе с майором.

– Да? – рассеянно спросил Шнейдер.

– Ваше отделение за последние два дня принимало новых пациентов? Я имею в виду зарегистрированных наркоманов, больных от плохо очищенного героина или даже в стадии ломки из-за...

Воронцов наклонился над столом к Шнейдеру, который из-за этого, даже не мог обменяться взглядами с двумя другими русскими.

– Я не припоминаю...

– Даже никаких просителей у дверей? – Воронцов улыбнулся, положив руку на запястье американца. Пульс подпрыгнул, словно сердечко пойманной птицы. «Я ведь могу проверить», – сообщало это прикосновение.

Паньшин провел жирной рукой по аккуратно подстриженным седым волосам.

– Ты не собираешься превращать мой клуб в филиал угрозыска, Алексей? – поинтересовался он. – Доктор Шнейдер пришел сюда отдохнуть.

– Вот как? Мне казалось, он очень спешил домой. Ну так как, доктор Шнейдер, были ли новые обращения, какие-либо признаки появления наркотиков на улицах?

Скандинавский барабанщик устроился на своем насесте и начал легонько постукивать по инструментам, словно узник, проверяющий стены своей новой камеры. Казалось, это еще больше нервировало Шнейдера. Воронцов продолжал смотреть ему в глаза, уменьшая эффект присутствия Паньшина и его подручного.

– У меня... возникли подозрения по поводу двух новых пациентов. Я еще не проводил анализы, но у обоих проявлялась обычная реакция на плохо очищенный героин, особенно у того, который раньше сидел на метадоне. Вы полагаете, прибыла новая партия товара?

– Весьма вероятно. Ваша информация вроде бы подтверждает это. В любом случае это полезные сведения.

Басовый барабан угрожающе рокотал. «Марш осужденных на эшафот», подумал Воронцов.

Бас-гитарист вышел на сцену и быстро взял несколько аккордов, склонившись над инструментом. Звук был глубоким и выразительным. Шнейдер, Роулс, Паньшин. Картина выглядела заманчиво даже в первом приближении.

– Могу ли я завтра послать к вам сотрудника, который допросит новых пациентов... если они придут?

– Разумеется.

Паньшин не занимался наркобизнесом: даже Дмитрию с его маниакальной дотошностью несколько месяцев назад пришлось примириться с этим фактом. Вымогательство, «защита», проституция, игорный бизнес – большинство занятий мафии, в которых Паньшин обладал превосходной, «профессорской», квалификацией. Но не героин. Не было ни малейших улик...

...Как и против Шнейдера или убитого Роулса. Однако оставался иранец с коллекцией фальшивых паспортов, каким-то образом связанный с Роулсом. Ничего осязаемого, кроме обычного знакомства...

Воронцов допил свое пиво и улыбнулся. Пальцы пианиста пробежали по клавишам.

– Валерий, тебе в последнее время не приходило в голову расширить сферу своей деятельности? – со значением спросил он.

Мгновенный взгляд, значение которого трудно было определить в тусклом освещении клуба. Паньшин пожал плечами и рассмеялся.

– Нет. С какой стати, Алексей? Тебе сразу же стало бы об этом известно.

Воронцов повернулся к Шнейдеру.

– Доктор, вы приводили своего друга Алана Роулса в кафе «Американа»?

– Н-не знаю. Кажется, однажды мы заходили сюда вместе.

Шнейдер искоса посмотрел на Паньшина. Взгляд Касьяна выражал презрительное нетерпение.

– Ваш американский друг, работавший на газовую компанию? – осведомился Паньшин. – Вы же знакомили его со мной. Кажется, ему не понравилась певица, выступавшая в тот вечер.

– Она была хороша, – возразил Воронцов. – Должно быть, я видел ее выступление на другой день, – он встал. – Приятного вам вечера, доктор.