Передряга

— Точно. Давай сейчас возьмем опергруппу и поедем к твоему подозреваемому. Задержим до выяснения, пока то да сё — заключение экспертизы будет готово. Остальное — дело техники. Расколется как пить дать. Он новичок да к тому же ещё и нервный. На второй день «поплывет», а может, и раньше.

— Заметил кровь под «виселицей»?

— Ну и что? — спросил опер, опускаясь на корточки. — Кровь как кровь. А что много, так ведь потерпевшему же башку разбили. Чего ты хотел-то?

Андрей продолжал изучать пол, затем перешел к стулу, осмотрел сиденье, спинку, ножки. Наконец выпрямился и отряхнул руки.

— Убийц было двое, — категорично заявил он.

— Почему? — Казалось, оперативник с размаху налетел на стену. — Почему двое?

— Если бы вешал один, то сиденье стула было бы залито кровью, а оно чистое. Значит, один держал тело, пока второй прилаживал петлю.

— А если убийца сперва надел ему на шею верёвку, а потом просто подтянул?

— Странгуляционный след был бы более широким, — ответил Андрей, не переставая озираться. — На шее остались бы кровоподтеки, царапины. Но их нет. Вывод: тело подняли, накинули петлю, а затем отпустили. Дальше. Удар по голове был очень сильным — затылочная кость раздроблена практически полностью. При таком ударе пострадавший должен был упасть вперёд и удариться лицом об обломки. Остались бы следы, а их тоже нет. Значит, либо его во время падения подхватили, либо убили не здесь. Ну и последнее: следы крови. Смотри. — Андрей указал на пятна, покрывающие обломки. — Видишь? Судя по каплям, пострадавшего ударили вот здесь, а затем подтащили к месту повешения. Все как ты и говорил. Но капли довольно крупные, а при таком ударе неизбежно должны остаться мелкие брызги. Убийца вымазался бы в крови с головы до ног. Остались бы следы, но и их нет! Что скажешь?

Оперативник скривился. Он смотрел на Андрея, и в глазах у него закипала злость.

— Скажу, чтобы ты не выпендривался. С тобой как с человеком говорят, объясняют ситуацию, а ты выёживаешься. Здесь вообще не твой участок. Я мог бы тебя на место происшествия и не водить без указания прокурора. Чья это «тачка» у входа, мы и без тебя установим. Не хочешь нормально сотрудничать — флаг тебе в руки. Сиди кукуй. Пусть начальство тебе пистон вставляет.

— Ты не понял? — нахмурился Андрей. — Убийц было как минимум двое. Один набросил жертве на голову пакет и, пока пострадавший пытался его снять, второй нанёс удар. Первый подхватил падающее тело. Они не хотели забрызгаться кровью, понимаешь? Эти двое принесли пострадавшего сюда, подняли, сунули голову в петлю, затем аккуратно сняли пакет и тут же отпустили тело. Потом залили все вокруг кровью, чтобы мы решили, будто никакого пакета не было, и спокойно ушли. Далее. Они не были уверены насчёт отпечатков и на всякий случай протерли салон полностью. Человек же, оставивший свои отпечатки, пришёл позже. Он узнал машину, возможно, заглянул в салон, а затем пощупал капот, чтобы выяснить, насколько остыл двигатель. Понял наконец?

— Ну и что? — зло спросил опер. — Чего ты хочешь от меня-то? Чтобы я тебя похвалил? Молодец. Доволен? Можем ехать за твоим подозреваемым?

— Да он-то скорее всего здесь ни при чём, — тоже завелся Андрей. — Парня элементарно подставляют. И машину здесь бросили для того, чтобы мы решили, будто это его рук дело. И плёнку мне подкинули затем же.

— Какую пленку? — не понял оперативник.

Андрей в двух словах рассказал ему о покушении и о пленке.

— Если бы на ней была запись убийства — одно дело. А так… «подстава». Четкая.

— Блин! — выругался серьезно опер. — Ну ты и олух! Да с такими уликами… Тут ведь и мотив готовый. Ну, допустим, допустим, «работнул» он этого фраера, пострадавшего, не один, а с подельником. Но ведь это же ничего существенно не меняет. Наоборот, надо побыстрее хватать этого ублюдка и «крутить» на предмет сообщника. И кстати, если твой подозреваемый просто нашёл труп, то почему не остался, а убежал? И откуда взялись его «пальчики» на веревке, на балке, на стуле, а? Скажешь, снимал тело? Ах, какой заботливый дядя! Опять же если он тут вовсе ни при чём, то почему до сих пор не заявил об угоне машины, а? Говорю тебе, ты усложняешь. А отпечаток на капоте… может, они машину ремонтировали. Давай захомутаем твоего подозреваемого, пока он не свинтил в какую-нибудь заграницу. На Украину или ещё куда. Возьмем его, а там и разберёмся, он это или не он, кто, зачем, почему и откуда. Отвечаю, этот гад у меня за день расколется.

— Да уж, у тебя расколется, конечно, — пробормотал Андрей. — Я тебе верю.

— Между прочим, — неожиданно успокоился опер, — с чего ты взял, что этой плёнкой тебя наводили именно на убийство?

— Ну как… — Андрей запнулся.

А действительно, с чего? С того, что пленка попала к нему именно сегодня утром? Так ведь это вполне может оказаться банальным совпадением. Или не совпадением? Может, одно плавно вытекло из другого? Прав опер?

— Ты знаешь, когда весь этот бардак учинили, а? Может, и не сегодня, а вчера. Смотри, — продолжал тем временем коллега. — Допустим, один из сотрудников — вот этот самый потерпевший — после покушения на своего начальника решает сам, тайно, заняться расследованием. Он ставит видеокамеры и подключает к ним магнитофон. Придя же утром на работу и обнаружив бардак, просматривает кассету. Что на ней, мы знаем. Совладелец предприятия собственноручно бомбит свой офис. Зачем? Да ежу понятно. Чтобы отвести от себя подозрения в покушении на убийство компаньона. Тогда потерпевший решает отнести пленку в милицию, но проговаривается о записи кому-то из коллег. А коллега — твоему подозреваемому. Может, из лучших побуждений, но скорее это был тот самый соучастник. Подозреваемый — парень не дурак — решает запись отнять, а ненужного свидетеля убрать. Под каким-то предлогом они с подельником заманивают потерпевшего в некое уединенное местечко — к себе домой, например, — где и просят отдать им пленку. Но потерпевший-то пленку уже отправил и полезен в этом деле быть не может. Тогда подозреваемый приходит в ярость — ещё бы, такое дело рушится, — хватает какую-то железяку — и тяп сотрудничку по башке. Вот тебе, кстати, причина отсутствия брызг крови. Тот — мордой в диван. Ни синяков, ни царапин. Затем убийцы берут первую попавшуюся машину, вот эту самую «девятку», — благо, во дворе стоит, тело далеко тащить не надо, — бросают в нее бесчувственного потерпевшего и привозят сюда. А может, уже и мертвого, кстати. Дома задушили, а тут только инсценировали повешение. Вот так. Бояться им нечего. Ночь, все спят. Никто ничего не видел. Свидетелей нет, а на нет и суда нет. Скажешь, не может быть? Да одно это помещение сейчас пол-«лимона» «зеленых» стоит. Так что подозреваемому твоему есть за что убиваться. — Он победно посмотрел на Андрея. — Вот и выходит, что рассуждения твои заумные — фигня на палочке.

— А почему они в таком случае обратно на машине не уехали, а бросили ее здесь?

— Да, Господи, рисковать не захотели. Тормознули бы их ночью, в чужой-то «тачке», — и трындец. Кто, откуда, куда, почему в чужой машине, то да се. В конце концов дело бы и до осмотра офиса дошло. А уж тут и гадать не пришлось бы, — и, предвосхищая следующий вопрос, он быстро добавил: — А сюда на ней приехали, потому что «тачки» другой под рукой не оказалось. Не такси же им было нанимать. И вот еще что. В кармане убитого нашли десять тысяч долларов в хрустящих стодолларовых купюрах. А эксперты, между прочим, говорят, что среди обломков — куча деталей от аппаратуры прослушивания, фрагменты аудио- и видеозакладок, параболические микрофоны и еще куча различных — очень недешевых, заметь, — приборов, при помощи которых можно прослушивать разговоры сквозь стены и производить запись. Странный ассортимент для фирмы, торгующей холодильниками. А? Тебе не кажется? Андрей кивнул.

— Я этого не знал. Их нужно хорошенько проверить. Кстати, есть один человек, который знает о записи больше других.

— Кто?

— Алкаш. Он кассету в отделение принес. Хочешь — поехали, пообщаемся с ним.