ХОЛОД МАЛИОГОНТА

Последние слова он почти пропищал. Панкратило молча поманил его пальцем, и Громбальд покорно поплелся к усачу.

– Никогда не ври, когда ответствуешь перед кандидатом! Дхарма, милый мой, – это дхарма! Впрочем, ты и сам знаешь, – медный кулак обрушился на макушку Зиновия, заставив Громбальда с охом присесть. При этом ухватился последний отчего-то за живот, а не за голову.

– В следующий раз получишь звонче. Компрене? Вот так… Так… А это еще что за театр?

Взор Панкратило пробежался по Александру и распростертому на асфальте двойнику.

– Зиновий! Я тебя спрашиваю!

Причитая и по-прежнему держась за живот, Громбальд поднялся и путано принялся объяснять, что было вполне честное намерение задержать и немножко, как говорится, припугнуть. И все бы вышло замечательно, если б неожиданно не наехали машины Мамонта…

– Ясно, – Панкратило нервно шевельнул плечом, и злосчастный труп растворился в воздухе. – Машины, стало быть, уехали, один из свидетелей удрал, остались только эти пятеро.

– Пятеро, – Громбальд энергично закивал, на всякий случай, тыча пальцем, громко пересчитал: – Один, два, этого не считаем, а этого в ум берем, три и четыре. То есть пятеро, если примерно и приблизительно.

– А точнее?

– Точнее – никак невозможно! Но около пяти, могу поклясться! Цифра магическая, в некотором смысле даже роковая – так что лучше бы не уточнять…

– Не болтай попусту!

– Так ведь я и говорю: пятеро правдолюбцев – вот эти, значит, самые… Тогда я их, правда, не пересчитывал, но беседу на предмет величайшей опасности мифоманства и фрустрационных иллюзий провел. Они ж – эти самые течения – фундамент общественный подмывают! Это ж ни в какие ворота! Тем паче, что и ворот-то у нас нет, – сплошные калитки да лазейки…

– Короче! – взревел Панкратило.

Глотая слова, Громбальд заторопился:

– Ну да! Я им так и объяснил. То есть, значит, в смысле обоюдоострого понимания, как вы и велели. Старался придерживаться стратегии ригоризма – четко, ясно, по инструкции. Однако в связи с нехваткой времени для комплексного изложения незыблемых основ, увы, не сумел и не оправдал. Как бы ни было нам мучительно горько, но позиции костного пуризма временно одержали верх. Хотя и были расшатаны на малую толику. Я бы сказал: на пару или тройку йот, что, впрочем, тоже свидетельствует о некотором здравомыслии вышеупомянутой пятерки, хотя и с преобладанием мнимого потенциала. Йотовая компонента – вещь весомая. Я бы назвал ее тенью, убивающей цивилизацию!..

– Словом, ты старался, как мог, – по-змеиному прошипел Панкратило.

Зиновий расцвел. Робким рефреном подхватил:

– Как мог, я старался! Как умел и верил! Как учили меня вы и наши наставники, как учит…

– Заткнись! – взгляд серых прищуренных глаз задержался на Регине.

– Храбрые дамочки – редкость по нынешним временам.

– Еще какая редкость! – откликнулся Зиновий. – Как говорят, не зная тьмы, не познаешь и рассвета. – Он явно радовался, что внимание Панкратило переключилось на постороннее лицо.

– Итак, мнимая часть процветает, действительная стремится в пропасть, а мы продолжаем упорствовать? – усы Панкратило грозно шевельнулись. Он все еще смотрел на Регину. – Вероятно, мы забываем, что всякое упорство сопряжено с риском, а потому по сути своей – не что иное, как роскошь, не так ли?

С восторженным возгласом Громбальд выхватил блокнот с карандашом и, послюнявив грифель, стал бегло записывать услышанное.

– Вы видите эту пулю? – усач разжал ладонь, на которой блеснул кусочек металла. – В любую секунду по моему желанию она кажется в сердце одного из вас. Без применения какого-либо оружия. Учтите, я намеренно не назову адресата. Таковы правила игры. А когда приговор будет приведен в исполнение, оставшиеся в живых вздохнут с облегчением, в полной мере познав радость сохраненной жизни…

– Подлец! – процедила Регина.

– Что вы сказали, милочка?

– Я сказала: подлец! Я знаю теперь, кто убил Лесника! Не ваши подручные, – именно вы!

– Положим, что я… – на лице Панкратило не дрогнул ни один мускул. – Что дальше? Вы собираетесь причислить меня к когорте палачей? А с какой стати, позвольте вас спросить? Я уничтожил не личность, не гения, я уничтожил плетущего сети паука. Сие не злодеяние, милочка, скорее уж – благо. В любое время и в любом месте я повторю подобное с легким сердцем.

– С легким сердцем? Да разве оно у вас есть?

– Не сомневайтесь. Имеется. Как у всех прочих. Могу даже показать. Хотите?

– О, вы не пожалеете! – горячо вскричал Громбальд. – Это что-то особенное – сердце пана Панкратило. Дали пытался рисовать его с натуры! Академик Павлов, глядя на него, написал свою первую главу по рефлексологии. Пульс глубочайшего наполнения, постоянный ритм и ни единого намека на ишемию!

– Оно и видно.

– Региночка, ради Бога, не распаляйте себя! Пульс пана кандидата в самом деле заслуживает внимания, – Зиновий сунулся было вперед, но Панкратило пинком отшвырнул его в сторону.

– Не мешай дамочке, пусть выскажется. Иногда нужно давать слово и паучихам.

Все произошло молниеносно. Регина шагнула вперед и залепила пану кандидату пощечину.

Зиновий ахнул.

– Боже мой, Региночка, как же так? – Громбальд втянул голову в плечи и заметно уменьшился в росте. – Это же без пяти минут магистр, уполномоченный рынды!

Чувствуя, что вот-вот произойдет что-то страшное, Александр поспешил выкрикнуть:

– Ну! Давайте же! Покажите, на что вы способны. Перед вами всего-навсего слабый пол. Грех не развернуться в полную силу!

Из груди Панкратило вырвался хрип, больше напоминающий рычание медведя. Слепо он потянулся к горлу Александра, но его опередил Цой. Со свойственной ему внезапностью он очутился между усачом и следователем. Легкий толчок откинул Александра назад. Цой предусмотрительно позаботился о нем, очищая пространство для маневра. Следующим ходом он предпринял безжалостную атаку. Серия резких ударов отшвырнула Панкратило прямо на Громбальда. Рычание и визг смешались воедино. Не останавливаясь, кореец последовал за противником. Он не давал ему ни секунды передышки, работая, как маленький взбесившийся механизм. Громбальд, поскуливая, отбежал в сторону. Панкратило же силился вскочить на ноги, но всякий раз, когда он почти поднимался, кореец вновь превращался в подобие урагана и всемогущий кандидат летел на землю. Мгновение, и в руках его блеснул меч. Кажется, этот самый меч Александр уже имел удовольствие видеть в деле. Тогда Панкратило репетировал с шестируким партнером, на этот раз в соперниках у него оказался непредсказуемый Цой.

– Хак!.. – меч со свистом рассек воздух над головой пригнувшегося корейца. Второго удара усач нанести не успел. Цой выхватил нунчаки и, по-кошачьи изогнувшись, подсек кисть Панкратило, одновременно колотнув сверху пяткой. Громко хрустнула кость, сверкающий меч упал на землю и, густо дымя, исчез.

Из груди покалеченного соперника повторно вырвался рык. Но теперь в нем уже звучала боль. Здоровыми пальцами он ухватил себя за сломанную руку, с натугой выпрямил. Причем кость снова явственно хрустнула.

– Все!.. Ты довел меня, змееныш! – Панкратило шагнул вперед. От плаща его валил дым, лицо на глазах чернело, становясь похожим на тлеющую головешку. Неожиданно он вспыхнул ярким факелом, рассыпая искры, широко распахнул руки. Цой отскочил назад.

– Куда же ты, малыш? – проревел Панкратило. – Мы ведь только начали, разве не так?

Пламя, рвущееся из чудовищного тела, обжигало на расстоянии. Люди поневоле отступали назад. Уклонившись от смертоносных объятий, Цой юркнул за машину.

Сбоку от Александра прогремел выстрел. В сражение включился Маципура. Впрочем, пан кандидат этого даже не заметил. Охота за неуловимым корейцем захватила его целиком.

– Лови его, Зинка! Сто рупий за одно ухо!

– Майн либер босс, – голосок Громбальда дрожал. – Это варварское ристалище… Зачем? Уместно ли? Мирный путь урегулирования, если приложить к тому ум и совесть…