Змеиный клубок

— Владимир Евгеньевич, — с недоумением пробормотал Леха, немного напугавшись, — я сказал: «Какая разница?», потому что мне-то ведь действительно по фигу. Ну, допустим, что мне это Галина сообщила. Что, от этого мир перевернется? Допустим, опять же, что эта самая Ольга, которую вы за меня сватать собираетесь, — шалава из шалав. У меня что, выбор появится, на ком жениться? Под дулом я, извиняюсь, даже на крысе жениться соглашусь. Кроме того, я ж догадываюсь, что тут не про секс, а про деньги речь идет. Хотя я, конечно, дурак деревенский, могу понять не так…

— Это ты дяде Васе рассказывай, юноша, насчет своей дури. Придуриваться ты любишь, это точно, но на самом деле — не дурак. Очень даже не дурак. Да, конечно, то, что некоторые товарищи были бы очень удовлетворены, если б вы с Ольгой Петровной вступили в законный брак, — это факт. А другие товарищи, прямо скажу, этого очень и очень не хотят. Кто за, а кто против, я пока уточнять не буду. Народу в машине много.

Телохранители и ухом не повели, как будто Воронков имел в виду не их, а кого-то другого. Дальше, до самого аэродрома, ехали в молчании и размышлениях. Леха думал над тем, как он будет со своим западным дядюшкой беседовать, а полковник — над тем, как он Лехе в этом помогать будет.

Так и доехали помаленьку.

Аэропорт в здешней губернии был так себе. Не международного класса. Летали отсюда главным образом потертые и даже помятые слегка «тушки» — «Ту-134» и «Ту-154», а также малыши «Як-40» межобластного сообщения. Здание порта, двухэтажное, обшарпанное и исписанное (не только в смысле наличия надписей на стенах), к приему важных гостей не располагало. Правда, был тут некогда депутатский зал, отгороженный от основной публики глухой стеной и теперь по-зарубежному называвшийся V.I.P. (Very Important Persone), то есть для шибко важных персон. Вообще-то в импортных местах по таким залам обслуживают всяких гам королей, президентов, министров и прочих шишек официального ранга. Понятно, что в такую область, как Лехина, где четверть населения в оборонке пахала, четверть лес валила, причем по большей части не по собственному желанию, президентов не завозили. Даже свои начальники сюда наведывались с неохотой. Брежнев, например, так за все восемнадцать лет и не добрался. Андропов с Черненко, говорят, бывали, но еще тогда, когда в генсеках не состояли. Горбачев вроде бы собирался, но не заехал, а Ельцина и не ждали.

Тем не менее мистера Александера Коровина решили дожидаться в этом зале. Леха тут никогда не бывал, но догадался, что тут все здорово продраили, пропылесосили и даже свежие цветочки на окна выставили. Ковер вообще притащили новенький. Не иначе, как будущий Лехин шурин постарался, раздал ЦУ, прочистил мозги наземному персоналу, чтоб служба медом не казалась.

Почему-то Лехе казалось, что глава тоже должен присутствовать. Однако его не было. Появился только начальник аэропорта, явно взволнованный и беспокоящийся за честь своего синего мундира.

— Как там наш гость? — строго спросил Воронков, бросив взгляд на часы.

— На подлете, Владимир Евгеньевич, — четко доложил гражданский авиатор, — ведем тютелька в тютельку.

Леха присел на какой-то диван, мальчики разместились вокруг него на позициях, а Воронков с начальником чего-то тихо обсуждали. Может быть, Владимир Евгеньевич интересовался, как тут насчет билетов до Сочей, а может, еще чего — кто их, начальников, знает. Позже Леха понял, что Евгеньевич указывал товарищу аэропортовцу, что у него, несмотря на все принятые меры, ускорения и перестройки, бывший депутатский, а ныне V.I.P.-зал выгладит как самый дешевый европейский бардак для гастарбайтеров. А раз так, то вести в него высокого импортного гостя со свитой нет никакого резона.

Порешили, что лучше всего подкатить прямо к трапу и усадить гостя в автомобиль. Краем уха Леха услыхал: дядюшка его еще утром прислал сюда транспортным самолетом свою специальную машину, оборудованную подъемником для инвалидной коляски. С этой самой машиной прилетел и дядюшкин шоферюга, но почему-то его ни в зале, ни около аэропорта не наблюдалось.

Пока этой самой спецмашины не было, Воронков ходил и дергался. Небось ему мерещилась диверсия. Или он беспокоился насчет того, не угнал ли какой проныра редкую иномарку. Даже позвонил куда-то, нарвался на отбой, нервно закурил, но тут появился какой-то парень в фуражке и сказал на чисто русском языке:

— Куда выкатывать, начальник?

Оказалось, что он и есть шофер Коровина, Роберт. Само собой, нашего, советского разлива, всего семь лет, как умотал. Сам русский, жена еврейка. Роберт этот решил 95-м бензинчиком разжиться, оттого и катался, пока время было. Само собой, что его спецмашина оказалась джипом «Гранд-чероки» объемом побольше микроавтобуса. Как видно, мистер Коровин не надеялся, что в России за годы демократии сильно получшало с дорогами, и не повез с собой «Линкольн» или «Бьюик».

В конце концов самолет с господином Коровиным соизволил приземлиться, и Лехе со всей командой пришлось выходить на летное поле. Самолет оказался маленький, вроде «Як-40», но, как объяснил по ходу дела Воронков, личный. То есть принадлежащий лично Александру Анатольевичу, и никому больше.

Самолет подрулил почти к самым окнам депутатского зала. Конечно, почетного караула с оркестром не выставляли, но торжественность ощущалась. Сперва из самолета выскочили два здоровых, но прытких молодца, подошли к Воронкову и спросили на ломаном русском:

— Мистер Коровин? Ви встречать мистер Коровин?

— Иес, — ответил Воронков. — Наш мистер Коровин — вот.

— О’кей, — ощерились секьюрити, — где есть Роберт?

Роберт подогнал джип почти под самый хвост самолета, там открылась небольшая аппарелька — примерно такого же размера, как лесенка на «Як-40», только более пологая, — и по ней осторожно съехала самоходная инвалидная коляска с человеком на борту, которую страховали два плечистых негра с налысо бритыми головами, маленькими бородками и в черных очках.

В коляске, укутав ноги пледом, сидел, улыбаясь, седой как лунь дедок, бодрый, румяненький.

— Ну-ка, кто тут Коровин? — весело воскликнул он. — Сейчас буду угадывать. О!

И подкатил к Лехе.

— Алексей? Я тебя узнал. Папа показывал мне фото дяди Алексея, когда тот был студентом, — вылитый! Ну, здравствуй, племянник!

Леха культурно нагнулся и, как учили, троекратно облобызал дядюшку.

— Здравствуйте, Александр Анатольевич, очень рад вас видеть.

— Можешь звать меня дядя Саша, — улыбнулся старичок. — На «ты».

— Я думаю, господа, — чинно произнес Воронков, — что нам уже можно отправляться.

— Это мой помощник, — представил Леха, — Владимир Евгеньевич Воронков.

— Очень приятно, — дядя Саша пожал руку полковника. — Роберт, мы едем. Алексей, садись в мой кар. А твои будут показывать дорогу.

Сценарий Воронкова такого не предусматривал. Ясно, что на роже у него это немного отразилось. Что-то в глазах затыркалось, какие-то дерганья на щеках пошли. Не просчитал небось такой вариант. А вот у Лехи мозга, как ни странно, сработала:

— Дядь Саш, — сказал он попросту, постаравшись сделать такую же, как у импортного Коровина, американскую улыбочку, — ты уж извини, но я со своими поеду. У них контракт, если что не так — доллары долой. Я обязан им подчиняться в порядке безопасности.

— О-о! — кивнул Александр Анатольевич. — Секьюрити — это звери. Хорошо, поедем каждый на своем. Такой «Мерседес» — это дорого?

— Так себе, — сказал племянник, и дяде могло показаться, что у Лехи где-нибудь в гараже штучный «Роллс-Ройс» стоит.

Поехали. Сначала «Мерседес» с Лехой и Воронковым, потом джип с Александром Анатольевичем. Потом, как-то тихо и неназойливо, спереди и сзади пристроились «Волги» сопровождения.

— Молодец, — похвалил Леху Воронков, — быстро отреагировал и очень хорошо. А самое главное — естественно. Я больше всего боялся, что ты начнешь суетиться, на меня смотреть или спросишь как-нибудь не так. Он бы тут же понял, что ты не хозяин. Будешь в том же духе работать — подружимся.