Поле битвы — Москва

В десять минут шестого старший группы сопровождения, выделенной для эскорта ожидавшихся журналистов, доложил по рации: прибыли. «Шестерка», пятеро. Трое — съемочная группа, проводник, три камеры. С ними один свидетель из Тхан-Юрта, дед. Стоим за Заканом, у зернотока, ждем команды на выдвижение.

Три камеры — что-то многовато. Видимо, два оператора и Руслан прихватил свою. Внял моему совету. То, что один свидетель, понятно: для второго, по всей видимости, места в машине не хватило. Хорошо. Мне — плюс. Я, честно говоря, как пять пробило, стал сомневаться, что они вообще приедут...

Самашки — замечательное село. Чем таким замечательное? Тем, что его во всем мире заметили. Когда-то это было богатое село, довольно престижное место для проживания. Здесь были консервный завод, несколько школ, ясли и железнодорожный вокзал. Консервный завод, продукция которого распространялась по всему бывшему Союзу, предоставлял рабочие места сельчанам, а школы растили новое поколение будущих моджахедов. Тогда, конечно, никто и не предполагал, что они станут моджахедами.

В апреле 1995 года федералы брали Самашки штурмом, а наши оказали им нешуточное сопротивление. Федералы разозлились и разрушили едва ли не полсела, убили очень много мирного народу. До того там зверствовали, что по этим фактам приезжала комиссия международного комитета и проводила скрупулезное расследование. Так это село и вошло в историю под именем «второй Хатыни» [8].

Но нас в Самашках привлекала не историческая значимость этого места и даже не знаменитый лесной массив, в котором можно с успехом спрятать мотострелковую бригаду со всей техникой. Здесь расположена телевизионная станция, мощности которой вполне хватает, чтобы вещать на всю республику и прилегающие к ней районы соседей.

Наша задача была простой: захватить станцию, выйти в прямой эфир и показать всей республике и входящим в зону вещания соседям свои собственные «вечерние новости». Сценарий я составил (а потом и поправил, с учетом внезапно изменившихся обстоятельств), текст для Казбека написал. Репетировали, получалось, укладываемся в девять минут. Теперь, с учетом пленных, плюс еще две. Итого одиннадцать. Вполне нормально, все успеваем: и покрасоваться как следует, и два раза уйти, пока не подтянулись «вертушки» федералов.

По сценарию, в первоначальном виде все было торжественно и чинно, от начала и до конца. А в конечном варианте — с пленными, концовка намеренно скомкана. На нас «нападет» огромный отряд федералов, и мы вынуждены будем прервать вещание, чтобы вступить в героическую схватку. Это для того, чтобы пленные сказали только то, что надо, и не успели сболтнуть лишнее. А болтать они будут легко и непринужденно. В этом нас заверил приглашенный Казбеком психиатр из расположенного в двух километрах севернее Закан-Юрта дурдома. Он приготовил психотропный препарат, который развяжет языки и пленным, и предателям, но при этом они будут выглядеть вполне нормально и отвечать адекватно. Главное — никаких абстракций, только простые вопросы, ответы на которые легко «достать» из левого полушария.

Проверить действие препарата времени не было: предателей взяли к вечеру, пленных — двумя часами позднее. А врач сказал, что «выход» длится долго, в зависимости от особенностей организма — от нескольких часов до полных суток. Но Казбек этому врачу доверял, потому что был с ним хорошо знаком.

Расклад сил по состоянию на семнадцать часов шестого сентября был по всем пунктам в нашу пользу. Хилой комендатурой, бойцы которой только себя в состоянии охранять и нос боятся высунуть за ворота, займутся два десятка моджахедов Казбека. Штурмовать там никого не надо, сиди себе и постреливай с заранее подготовленных в тактически выгодных местах позиций — чтобы эти «чайники» в буквальном смысле за ворота не вылезали, а думали, как спасти свою шкуру. Реальное сопротивление могла оказать местная милиция. Но из местной милиции в селе оставались дежурный по территориальному отделению, его помощник и двое охранников телестанции, из числа сотрудников того же отделения. Остальных ментов из Самашек, Закана и еще ряда соседних сел мы за ненадобностью отправили в Серноводск. То есть, если даже они вовремя получат сигнал, что практически исключено, — рации мы заглушим, а телевизор в это время смотреть им будет просто некогда!

Что, странно звучит? Не надо удивленно хмурить брови, сейчас все объясню.

Накануне мы сдали противной стороне кое-какие арабские дела. А именно наркодилерскую сеть, головной офис которой располагается в Серноводске. Сдали красиво и изящно, даже не через вторые, а через третьи руки. Я сам сочинял эту схему и могу дать гарантию, что никому и в голову не придет «бросить концы» на Шамиля. А нам от этого дела прямо выходит двойная выгода.

Я вообще всегда стараюсь провернуть любую операцию так, чтобы не просто пробить основную линию, но и получить при этом максимально возможную пользу от любых «побочных эффектов». В данном случае мы не только наносим удар по экономике арабов, но и отвлекаем основные силы противника, оставляя район проведения акции практически без защиты.

Сегодня в семь часов вечера в Серноводске будет проводиться крупномасштабная полицейская операция с участием грозненской «безопасности» и всех окрестных ментов. Все данные у них на руках, если не завалят дело, должны взять как минимум пару десятков дилеров и самого Ризвана Магомадова, который рулит всей арабской сетью.

Именно потому наш вечерний сеанс назначен на сегодня. Нам, в принципе, без разницы — когда, но раз уж ребята собрались порезвиться именно в этот день и оголили все участки, грех отказываться...

В семнадцать двадцать Казбек дал по рации команду старшему группы эскорта журналистов — выдвигайтесь. За полчаса должны успеть по-всякому, дорога хорошая, мин нет. В это же время пленным и предателям ввели приготовленный врачом препарат.

В семнадцать сорок поступила команда для огневых групп: занять позиции. Группа номер один — двадцать человек, расположилась на ближних подступах к комендатуре и взяла ее в огневые клещи. Вторая группа — пять человек, рассредоточилась во дворе усадьбы, что стоит напротив территориального отделения милиции. Группы должны были действовать по обстановке: если менты или комендантские увидят новости и побегут посмотреть, что там творится, — огонь из всех стволов. Если не увидят и не побегут — все равно огонь. Но позже, когда поступит команда. Нам в любом случае нужна боевая активность — имитация сражения с тем самым мифическим отрядом федералов и неизбежные в таких случаях потери. Четыре мента и несколько бойцов комендатуры — вполне приемлемый результат.

В семнадцать сорок пять и мы двинулись — тут рядышком, пять минут езды. Не торопясь обогнули окраину понизу, подъехали ко двору телестанции...

— Генератор, — скомандовал Казбек.

Я включил генератор, краем глаза отметив, что из леса по проселку пылят еще две машины — журналисты с эскортом. Пока все получается вовремя, по сценарию.

— Давай, — скомандовал Казбек.

Наш «Ниссан» легко протаранил ворота и въехал во двор. Казбек выставил ствол «ВАЛа» в окно и одной очередью завалил двух охранников, которые в этот момент сидели в беседке и играли в нарды. Вот и все — взяли станцию. Заодно опробовали трофейное оружие, отнятое у «следаков». Хорошее оружие, стреляет практически бесшумно. По крайней мере, в здании не слышно — никто не выскочил.

Мы вышли из машин. Казбек глянул на часы, затем ткнул пальцем в сторону беседки и распорядился:

— Приберите. Не будем раньше времени пугать наших гостей.

Моджахеды быстро оттащили трупы в кусты сирени, пятна крови забросали песком. А через минуту во двор въехали журналисты с эскортом.

— Маски, — скомандовал Казбек.

Мы все тут же натянули шапочки с прорезями для глаз. Вдруг они прямо «с колес» снимать начнут?

Казбек вежливо поздоровался с гостями, сказал, чтобы подождали пару минут во дворе — он подготовит студию. Мы все прошли в здание, кроме двух моджахедов, они остались караулить пленных и предателей. Их приведут, когда поступит команда.