Поле битвы — Москва

— Жив? — мотнул я головой в сторону водилы.

— Обижаешь!

— Рация...

— Не успел. Даже к лицу не подносил... Все, что слева, — твое. Пошли...

Это уж как обычно. Если ты не левша, левый сектор значительно удобнее для контроля, его поручают более слабому члену группы. Пошли...

Во дворе пусто. Ни собак, ни людей. Просочившись под высоко расположенными и наглухо закрытыми окнами, на цыпочках вошли на крылечко...

— С ходу не валить, я буду говорить, а ты следи за руками, — на всякий случай напомнил я...

...И мы с ходу вломились в дом. Надо бы, конечно, провериться, но сейчас гораздо важнее не упустить преимущества фактора внезапности.

Уже в прихожей в нос с разбегу шибанул острый запах бензина, из зала слышался негромкий говор и какое-то странное мычание. В секунду миновав прихожую, мы ввалились в зал и застыли по обе стороны от дверного проема. Я справа, Вася слева.

На огромном персидском ковре с высоченным ворсом, сбившись в кучку, сидели шестеро. В полумраке комнаты можно было разобрать, что это дед, две женщины среднего возраста и три девчонки едва старше десяти лет. Руки у всех были крепко связаны за спиной, рты залеплены какими-то полосами, типа широкого упаковочного скотча. Ковер был насквозь пропитан бензином, на свободном от ковра полу виднелись богатые лужи, тут же валялись две пустые двадцатилитровые канистры. Воняло так, словно внутри цистерны бензовоза, — воздух был до предела насыщен ядовитыми парами топлива, вдохнув пару раз, я почувствовал сильную резь в глазах и едва не закашлялся.

Люди ерзали на полу, тихо мычали и надрывно чихали — надышались уже, одна девчонка, по-моему, совсем задохнулась, глаза у нее были навыкате, жутко белели в темноте.

У распахнутого окна, выходящего на тыльную сторону двора, стоял одинокий бородатый красавец. А может, не красавец и вовсе даже рябой — темно, черты лица смазаны, но выглядел очень даже солидно, одет в камуфляж... Стрелять он не собирался: автомат за спиной, кобура пистолета на поясе застегнута. Поэтому Вася, памятуя о моих раскладах, сразу взял его на мушку, но валить не стал. А зря...

В руке бородатый держал какой-то небольшой предмет. Видимо, надо было сразу валить, как заскочили, и хрен на те расклады... А спустя секунду уже было поздно.

Бородач высек огонь — теперь стало понятно, что это зиповская зажигалка, и с какой-то нездоровой веселостью посмотрел на нас с Васей.

— Не понял... — озабоченно пробормотал Вася. — А почему — один?

Теперь валить нельзя. Упадет бородач, зажигалку уронит... И действительно — почему один?!

В ту же секунду я ощутил прикосновение холодного ствола, который уперся мне под левое ухо.

— Стой спокойно. Ствол опустил, быстро!

Я тихонько скосил взгляд влево и увидел, что Вася в таком же положении, только ствол — справа. Как же так, Вася?! Ты же не собака, чтобы твое феноменальное чутье напрочь забилось от бензиновой вони!

— Мирза длинный тон дал, — зачем-то объяснил нам веселый бородач. — Сигнал — чужие... Вы его убили?

— Жив, — не смея пошевелить головой и медленно опуская ствол, доложил я. — В отключке.

— Молодцы, — похвалил бородач. — А я вас знаю. Вы те самые «следки». У нас запись есть. Вы чего тут делаете?

Я осторожно пожал плечами и не нашелся, что ответить. Слева послышался протяжный Васин вздох, полный затаенной ненависти. Как ответить? Минуту назад думали, что вас пасем. А сейчас стоим под стволами, смотрим на ровный огонек зиповской зажигалки и готовы застрелиться от досады. Вот это попали так попали...

— Ну ничего, разберемся, — владелец смертоносной зажигалки не стал настаивать на ответе, только мотнул бородой в нашу сторону и буркнул: — Давай, даггара [7]...

В ту же секунду на мой многострадальный череп обрушился страшный удар. И без того темная комната напоследок плеснула в лицо кромешной чернотой, и мир вокруг перестал существовать...

Глава седьмая

ДОК

Паблисити Джихада

Не надо думать, что я маньяк и конченый душегуб. Это просто была суровая необходимость. И вообще, я только заикнулся: мол, неплохо было бы...

Казбек тут же одобрил и с энтузиазмом заявил, что запросто это сделает. Он вообще любит карательные акции, а сам способ был для него новым, хотелось побыстрее опробовать, получить свежие впечатления. Я же сказал — кровожадный тип...

Шамиль некоторое время колебался. Сказал: вообще-то это варварство, так вот — с соплеменниками... Но потом согласился: раз дело требует того, придется идти на жертвы. Только крепко предупредил Казбека: если вдруг «спалишься» — отвечать будешь сам, единолично. Я к этому не желаю иметь никакого отношения.

Казбек скромно потупил взгляд и заверил верховного амира, что отвечать не будет. Потому что исполнить это дело ему может помешать только смерть. Мертвый тайны выдать не может, а его люди не спрашивают, кто приказал — Казбек для них самый главный командир.

Если отбросить в сторону моральный аспект этого дела, по логике все получалось очень складно. По нашей логике. То есть для соплеменников тут и объяснять ничего не придется. Для европейцев, естественно, это будет чудовищно и дико. И хорошо — это нам на руку.

Девять месяцев назад, в конце декабря прошлого года, двоюродный дядя Мовсара, Аюб Дадашев, сделал одну очень нехорошую вещь. Сжег заживо целую семью из «правительственной половины» нашего тейпа.

Принцип «око за око» у нас все очень уважают. Это один из незыблемых постулатов наших адатов. По идее, родственникам сожженных следовало бы точно так же поступить и с семьей Аюба.

Но так как прецедентов в истории не было (такой дикий случай произошел впервые за последние сто лет, а может, и больше), кровники Аюба маленько растерялись. Проще говоря, рука не поднялась спалить семью Аюба, и поэтому искали его самого. Но чуть-чуть не успели. В марте этого года федералы взорвали поджигателя на территории Чернокозовского сизо. Зачем полез, спрашивается? Там целый батальон сидит, оборона организована на высшем уровне. Ладно бы, только сам — так он ведь кучу отличных моджахедов угробил. Я же говорю — сумасшедший.

Мовсар, разумеется, не имел никакого отношения к похождениям своего двинутого дядечки. Но сейчас сложилась такая интересная ситуация, что для нас их родство было очень кстати.

Судите сами, как это будет выглядеть со стороны, если смотреть на ситуацию глазами европейцев и нашего впечатлительного народа, который уже вовсю муссирует пущенные мною слухи.

Наши национал-предатели выдали героя — «амира акванавтов» федералам. Сами, собаки трусливые, побоялись связываться, решили все сделать чужими руками. Федералы «амира» взяли, но он всех обманул и удрал. Герой! Такой молодой, а такой способный.

Тогда наши предатели (напомню — сожженная Аюбом семья принадлежит к «правительственной» половине нашего тейпа) решили жестоко отомстить семье Мовсара — ни в чем не повинным мирным людям. И с некоторым опозданием претворить в жизнь тот самый почитаемый у нас принцип «око за око».

Почему не сразу, а с таким опозданием? Тут все просто объясняется. Раньше Дадашевых не трогали, потому что Сулеймана взяли, а остальных мужчин рода убили. Вроде бы месть свершилась, не совсем «око за око», но все были довольны.

А теперь, наконец, объявился народный мститель — дееспособный мужчина из рода Дадашевых. Когда его взяли, кровники уже довольно потирали руки и готовили костер — оставалось только забрать мальчишку у федералов... Но на то он и герой — взял и ушел, не попрощавшись.

Предатели от этого впали в ярость и решили выместить злобу на его семье. И заодно ему показать: зря ушел, лучше бы остался! А теперь живи, думай каждую секунду, что ты виноват во всем, и носи в себе свою боль...

В этом месте возникала небольшая загвоздка. Повторяю — до Аюба никто такое не делал. Надо горло резать, стрелять, самых презираемых — вешать. Но сжечь заживо — это совсем другое. Ни у одного правоверного, если он пребывает в здравом уме, на такое просто рука не подымется!