Батяня. Ответный ход

– Гуманитарная помощь?

– Сейчас везде и всем требуется гуманитарная помощь. Как раз в этом году у нас случился очередной неурожай, много голодающих. Лекарств и медикаментов всем не хватает. Вот и решил российский Красный Крест помочь обездоленным людям братской Кореи. Гуманитарку мы выгрузили в поселке. На российских дорогах не должно возникнуть проблем.

«Сволочь», – подумал испытатель.

Он хоть и понимал с самого начала, во что ввязывается, но многое уже стало ему не по душе. Пожарский чувствовал, в нем еще осталось что-то человеческое, что-то, чего уже не было в этом корейце, улыбающемся ему в лицо. Но пути назад не было, на кону стояли огромные деньги, которые могли с лихвой компенсировать все его душевные переживания.

– Деньги уже прибыли? – Пилот отбросил посторонние мысли и перешел к делу.

– Да не волнуйся ты так, они все время были при мне. – Кореец достал обычный почтовый конверт для бандеролей, запечатанный скотчем.

– Здесь ровно пятьдесят тысяч? – пилот как завороженный следил за передвижением руки Йона, в которой он держал конверт с деньгами.

– Как договаривались. Часть наличными, остальное дорожными чеками, – улыбнулся кореец.

– Покажи, чтобы я удостоверился.

Ли Эр Йон сорвал прозрачную ленту и показал содержимые конверта пилоту. Новенькие пятидесятидолларовые купюры рассыпались веером, и пилот смог увидеть портреты американского президента, который устало смотрел прямо ему в глаза.

– Теперь ты мне веришь?

– А где чеки? – спросил испытатель.

– Вот, – кореец достал пачку дорожных чеков.

– Здесь же на триста тысяч долларов больше нашего договора. – Пилот не верил своим глазам.

– Руководство коммунистической партии Северной Кореи высоко ценит твои заслуги, – кореец прищурил и до того узкие глаза, – можешь считать, что это подарок. За экономию на Ставропольском.

– Давай сюда деньги в конверте.

– Да, но ты их получишь только тогда, когда последний ящик гуманитарной помощи ляжет в кузов грузовика.

Пилот еще некоторое время любовался чеками, после чего надежно спрятал их у себя во внутреннем кармане. Мысленно он уже заказывал билет до Цюриха из Пекина, куда взялся его переправить парторг, наслаждался жизнью, ожидающей его после обналички чеков. Он был так погружен в свои размышления, что не заметил, как со спины к нему подошел Ли Эр Йон.

– Ну, вот и все, – заговорил кореец, – последний ящик погружен.

– Отлично. – Пилот повернулся к Йону лицом.

– Как я и обещал. – Рука корейца опустилась во внутренний карман плаща.

Из-под капота «УАЗа», сквозь оставленные пулями пробоины, сочились тоненькие струйки светло-серого дыма. Двигатель машины отвечал неровным захлебом, так как бензина в баке оставалось немного, да и был он не лучшего качества. К тому же машина была старой, латаной-перелатаной, и многие ее детали изрядно износились. «УАЗ» и до этого несколько раз глох, но майору удавалось возвращать его к жизни.

– Посмотри на температуру! – Взгляд Барханова остановился на датчике.

– Скоро закипим, но радиатор пробит, – сухо произнес майор, – все равно бензин кончается, – куда дотянем, туда и доедем.

Наконец узкая дорога закончилась, и десантники выехали к перекрестку. Однако и здесь дорожных указателей не было. Приходилось ориентироваться по карте.

– Ну-ка посмотри, куда ведет эта дорога.

Старлей разложил на коленях карту, высматривая на ней перекрестки. Так как пересечения дорог были в этих местах редкостью, Барханов без особых усилий отыскал их теперешнее местоположение.

– Сворачивай налево, и до самого конца дороги, если бензина хватит, – указательный палец старлея уткнулся в квадрат зеленого цвета, поверх которого был нарисован красный крестик, – там тупик.

Крутанув руль влево, майор Лавров включил рацию:

– Попереключай частоты, возможно, корейцы пользуются рациями.

Барханов взялся пальцами за крохотное колесико на рации, которое, как ему показалось, рассыплется при малейшем прикосновении.

– Одно шипение.

Но вдруг из небольших динамиков, вмонтированных в дверцы машины, послышалась неразборчивая речь.

– По-корейски говорят, – выругался старлей.

– Вырубай, толку никакого. Разве что чью-то фамилию назовут. А толку?

Майор неожиданно съехал на обочину и сам заглушил двигатель.

– Ты что делаешь? Еще пару километров протянули бы.

– Дальше пойдем пешком, – Лавров повесил на плечо автомат и заткнул за пояс охотничий нож, – дорога, скорее всего, охраняется.

– С чего ты взял?

– У меня плохое предчувствие.

Барханов покачал головой и, захватив с собой карту, выскользнул из машины. Десантники нырнули в лес и двинулись вдоль дороги. Через полчаса ходьбы старлей заметил целую армию корейцев, перекрывающих дорогу.

– А я что тебе говорил, – тихо произнес майор, прячась за стволом дерева.

– Я знаю, ты всегда прав, потому как командир, – отмахнулся Барханов.

Десантники миновали опасный участок пути и вышли на небольшую поляну, на краю которой стоял маленький деревянный дом.

– Зайдешь слева, – прошептал Лавров, – только не стреляй раньше времени, а то спугнем.

Барханов кивнул и побежал вдоль кромки леса, прячась за деревьями. Майор обогнул поляну справа и вплотную приблизился к дому. Прижавшись к стене, он затаил дыхание, вслушиваясь в шорохи внутри. Но кроме завывания ветра и скрипа несмазанных дверных петель, он так ничего и не услышал. Подкравшись к дверному проему, Лавров сквозь щель в двери заглянул внутрь – пожилой кореец с проступившей на голове сединой сидел за столом, теребя в руках карточную колоду.

С другой стороны дома уже стоял старлей. Десантники встретились взглядами, и майор, подняв правую руку вверх, три раза прочертил в воздухе воображаемый круг. Барханов кивнул и отошел за стенку дома. Майор подобрал с земли обломок сосульки и забросил его на крышу. Ледяной цилиндр, ударившись о рубероид, быстро скатился вниз. Кореец отложил колоду карт и вышел на улицу. Его глаза забегали и остановились на обломке сосульки, криво торчавшем из снега. Нагнувшись, он взял лед в руку и тут же почувствовал, как что-то тяжелое, но вполне мягкое опустилось ему на голову.

– Затащи его в дом. – Майор повесил «АКМ» на плечо.

Барханов взял корейца под руки и потащил в дом. Уложив корейца на топчан, старлей осмотрел помещение. Но кроме колоды карт и нескольких топоров, аккуратно уложенных на полке, десантник ничего не нашел.

– Даже оружия нет. Скорее всего, его оставили топить печь. Ничего страшного, оклемается старик. Ты его аккуратно кулаком приложил.

– Да, патронов у нас негусто. – Лавров вытряхнул из рюкзака несколько гранат.

– Что мы имеем?

– Четыре гранаты и два полностью снаряженных рожка.

Поделив поровну оставшиеся «лимонки», десантники углубились в лес. Первое, что бросалось в глаза, были следы, петляющие между деревьев. Лавров присел на корточки, всматриваясь в огромный отпечаток узорчатой подошвы.

– Здесь не только корейцы, – поднявшись, произнес он, – у всех корейцев маленький размер ноги и обувь соответствующая, а здесь сорок пятый размер, не меньше.

– Думаешь, пилот?

– Возможно.

Прячась за стволами деревьев, десантники пробрались к делянке. Среди пней, взобравшись на горку свежей земли, стоял Ли Эр Йон. Десятки корейцев, обступившие горку, слушали его с огромным интересом, все время кивая головами в знак согласия.

– У них что, митинг?

– А вон и пилот из «Ростехвооружения».

Испытатель выделялся из многочисленной толпы корейцев высоким ростом, что сразу заметил майор. В отличие от корейцев, он смотрел на Йона со скучающим видом, словно все происходящее вокруг мало интересовало его.

– Ну что, будем брать?

– С нашим-то запасом патронов... – с сомнением произнес Лавров.

– Что ты предлагаешь?

– Ждать.

Наконец речь Йона кончилась, и корейцы бросились к штабелю бревен.