В ходе ожесточенных боев

Художник согласно кивнул. Хакас зло продолжил:

— Я эту шушеру раком поставлю, в натуре! Будут знать, с кем имеют дело! И штраф влуплю им немалый! Давай, Художник, двигай!

…Вертлявый кучерявый частник на видавшей виды «шестерке»  домчал Рудакова до коттеджей у села Подсинее. Отпустив водителя, Рудаков, не спеша, дошагал до недостроенного коттеджа из белого кирпича. Осмотрелся — никого нет. Зашел внутрь здания. Там валялся строительный мусор и следы пребывания местных алкоголиков: пластиковые стаканчики, пустые бутылки, корки хлеба, смятые пакетики из-под чипсов и сухариков. Пахло мочой.

Алексей поморщился. Место не комфортное, человеческие испражнения воздух не озонировали, а сидеть здесь долго. Но он не кисейная барышня, потерпит. Предстоял напряженный час ожидания.

«Уж лето осенью дышало…»

Поддувал прохладный сентябрьский ветерок, унося тошнотворный запах. На улице было еще тепло, плюс двенадцать градусов. Сбрызнул дождик, и появилась половинка радуги. Где-то замычала корова, гавкнула собака и затихла.

Новоиспеченный бандит доложил по телефону своему бригадиру:

— Все чисто, Хакас.

— Ладушки, Леха, держи хвост по ветру, скоро подтянемся.

… Рудаков не знал, что этот дом хранит в себе одну кровавую и чудовищную историю. О ней он узнал позже, от Рыжего.

А история такова.

Жил-был один подсинский парень. Дружил он с девчонкой из его же села, очень красивой, доброй и общительной. Может быть, девчонка придерживалась старомодных взглядов на жизнь — дам только после свадьбы, может быть, и на самом деле была девственницей, может другие причины, а вероятнее всего, набивала себе цену. Не важно. Суть в том, что в физической близости она жениху категорически отказывала. А у парня, то ли «крыша протекала», то ли трахнуть ее маниакально желал, то ли иные причины, но факт остается фактом: заманил ее ухажер в этот коттедж и жестоко изнасиловал, а потом зарезал. Чтобы никому не рассказала. Труп он прислонил к стене, завалил досками и ушел. Через день родители девушки заволновались. Кинулись к подругам — она не приходила. Бросились к парню — а он, знать не знаю, где она. Мол, вчера расстался с ней у Дома культуры и больше ее не видел. Вроде хотела пойти к какой-то своей подруге, а к какой, не сказала. Убийца «активно помогал»  несостоявшимся родственникам искать их дочку, «не скрывая»  свою скорбь и переживания. Но поиски, как и следовало ожидать, оказались безрезультатными.

Но все-таки парень просчитался. Когда он убивал, было тепло, и он думал, что труп разложиться и станет неопознанным. Но ударили осенние ранние холода, и скоропостижно наступила зима. Закусались жгучие морозы. Снегом занесло коттедж. Родители были безутешны. Парень уже нашел себе другую невесту, более сговорчивую и покладистую. Правда в красоте она сильно уступала предыдущей пассии убийцы.

И вот пришла ранняя весна. Хозяин коттеджа приехал проведать свою недвижимость и, к своему ужасу обнаружил там… труп молодой девушки. Она была как живая, холод сохранил ее красоту, и тело…

Парня взяли в этот же день опера и быстро раскололи. Обезумевший от горя отец жертвы хотел убить парня в зале суда, но обрез дал осечку. Насильника сразу же быстренько осудили и отправили в колонию строгого режима под Новокузнецком. Там он стал «Зойкой»  и насильно обзавелся на пояснице татуировкой-«д евизом»  лагерного петуха — «хожу задом». На ягодицах появился «черт с лопатой». При ходьбе черт двигался и как бы подбрасывал уголек в задний проход «проткнутого»  пидора. Вскоре парень повесился — не вынес «прелестей»  «петушиной»  жизни.

Алексей расстегнул спортивную сумку и извлек из нее АКС-74У. Пошарил в ней еще и выудил оттуда два полных магазина. Один магазин Рудаков заткнул за пояс, другой, с характерным щелчком, присоединил к автомату. Откинул приклад и зафиксировал его. Упер приклад в плечо, высунул ствол в проем окна…

Ну, вспоминай уроки, Леха! Как там, в стрельбе в положении «на грудь»?

« Взять левой рукой за цевье, подать вперед и вверх, в направлении врага, и произвести выстрелы…»

Рудаков вскинул автомат, переводя его то на одну цель, то на другую. Повернул предохранитель вниз до первого щелчка, отвел до отказа затвор, досылая патрон в патронник — затворная рама энергично и с металлическим лязгом вернулась в исходное положение. Оружие готово к бою!

Время тянулось медленно. Прошлое двадцать минут, тридцать, сорок… Он начал волноваться. Он вздрагивал всякий раз, когда слышал шум проносившихся мимо машин. Вспотели руки, он вытер их о джинсы. А вдруг что-то серьезное? Вдруг будет перестрелка? Его же могут убить! От этой мысли ему стало не по себе. Его грудь и живот обдало волной холода.

«Может, это и есть твой последний день в жизни, Леша, а?»  — тоскливо подумал Рудаков. — «Запомни, Леха его каким он есть. Этот моросящий дождик, мрачное небо, недостроенный коттедж. Может, видишь это все в последний раз. Влип ты, Леша, как хер в бетон. Мать не выдержит, если меня грохнут. Сначала сестра, потом я. А Катя? Что с ней будет? А она ждет меня, надеется на меня. Наверно, сейчас готовит что-нибудь вкусненькое…»

Алексею так захотелось кушать, что аж в животе заурчало. Он сглотнул слюну. Представил себе курочку с хрустящей румяной корочкой, с чесноком, с майонезом! На столе — дымящаяся чашка ароматного кофе! Салат из крабов! Рудаков зажмурился от отчетливого видения и на миг расслабился…. Его сладкие мечты неожиданно оборвал визг тормозов. Противный звук разрезал его мозг, словно острым ножом!

Мама, роди меня обратно! Он осторожно выглянул из окна — там стоял «Ниссан»  Амбала. Свои. Не успел он расслабиться, как снова раздался скрип тормозов. А сейчас, наверно, чужие приехали.

Точно. Белая «девятка»  с затемненными стеклами и мятым крылом.

Сердце у Алексея бешено забилось, во рту пересохло. Он судорожно сжал автомат.

… Хакас хмуро поглядывал на непроницаемое лобовое стекло «Жигулей». Он достал на всякий случай свою любимицу «Беретту». Он был хладнокровен.

«Пусть трусы бояться!»

Амбал взял в руки помповое ружье «Мосберг»  12 калибра, и передернул цевье. Его сердце стало чаще биться. Только ненормальные не боятся смерти. Федор вооружился «макаровым». Новичок тоже сильно волновался.

— Посмотрим, что это за фуфелы, и о чем они базарить будут. Пацаны, если заваруха начнется, шмаляйте всех без разбору, — распорядился Хакас.

Краем глаза он отметил, слева от себя, штабель из досок — отличное укрытие во время боевых действий. Скользнул взглядом раскосых глаз по коттеджу:

«Не подкачает ли, Леха? Не зашугается?»

Все четыре дверцы «девятки»  дружно распахнулись. Неизвестные в легких кожаных куртках дружно выходили из машины. Никоновцы намеривались покинуть свой «Нисан», как вдруг их оппоненты открыли шкальный огонь по дружине Хакаса!..

— Тра-та-та! Тра-та-та! — хором запели АКМ и АКСУ.

— Бах! Бах! — подхватил «макар».

— Бу-бух! — солидно затянул басом помповик.

— Чпок! Чпок! — свинцовые градинки с резким звуком безжалостно вонзались в лобовое стекло «японки».

Оно сразу покрылось снежинками пулевых отверстий и, зазвенев, осыпалось. Фары от случайных попаданий брызнули сотнею осколков. Капот и двери превратились в решето. Пули настойчиво стучали в радиатор, испускали воздух из колес.

Амбалу не повезло. Он не успел ни вылезти, ни выстрелить. Одна из пуль вошла ему в грудь. На синей рубашке появилась красная пробоина. Его тело непроизвольно качнулось. Другая пуля пробила гортань и разбросала кровь по салону. Амбал замер навечно в кресле, зажав между коленями ружье. Указательный палец задеревенел на курке.

Последняя картинка из жизни Федора была красочная: желто-белые вспышки, красные… Федор упал, сраженный тремя выстрелами. Как скошенная трава. Без звука и стремительно. С уголка его губ потекла струйка крови. Бандитская карьера Федора оказалась так скоротечна.