В ходе ожесточенных боев

Тресь!

Удар битой в лоб охладил пыл Санкина. А удар в пах лишил мента активности. Его били ожесточенно и умело. Правосудие вершилось. Оно вколачивалось в провинившегося стража порядка с кровью и болью.

Бичевка на кухне безумно хохотала.

— Так его! Так!

Вскоре тело несостоявшегося насильника превратилось в кровавую отбивную. Санкин лежал недвижим и лишь тихо стонал. Уходя, мучители коротко бросили:

— Это тебе предупреждение, коз-з-зел! В следующий раз мы тебя кончим. И даже твои родные братья-мусора не помогут.

В травматологии милиционеры Баклушин и Санкин путем нехитрых размышлений догадались, за что их обработали, и примерно представители каких структур. Только они так умело работают битами и отморожены на всю голову. И благоразумно решили ничего не заявлять и ничего не говорить по этому поводу.

Извиняйте, зашли не по тому адресу. Это им еще повезло, что их просто избили, а не убили. Хотя могли. Запросто.

…Алексей сообщил Кате, что ее насильники наказаны. И самым «справедливым»  и «гуманным»  судом в мире — бандитским. «Крыша»  помогла. Но, как и при каких обстоятельствах были проучены подонки, он не сказал. Но Катя была довольна.

Казбек сидел в своем красноярском офисе и лучился от счастья. Он хотел донести до Ильина радостную весть.

— Все заседаешь в Думе, Толстяк, а я за тебя вкалываю.

— Да не тени резину, Вахтанг, что с КрАЗом?

— Все путем, Толстый! КрАЗ наш! Взял ментов, приставов и вперед на штурм завода. Прорвались сквозь баррикады и — в кабинет гендиректора Шпарова! В морду ему сунули бумагу с решением акционеров об увольнении его с этой должности. Дали ему немного по репе. Посадили в кресло директора, по твоему совету, краевого депутата и бизнесмена Женю Фокина.

— Молодец, Казбек! Все четко сделал!

— По твоему хитроумному плану. Теперь у проходной наши люди и менты. Люди Тимофея будут подавать иск на нас. Наверняка соберут трудящиеся массы у завода. Чтоб те негодовали и чернили новых работодателей. Подключат к этому хипишу и грязных писак, и продажных телевизионщиков.

— Это теперь не страшно. Дай распоряжение Фокину сделать дополнительную эмиссию кразовских акций — и доля Тимофея превратиться в элегантные шорты. Он завод точно потеряет. А как там дела с женой Тимофея обстоят?

— Здесь не все так гладко получилось. Наши менты предъявили ордер, охрану разоружили. А Ферзь, сука, вызвал своих легавых. У него покруче наших есть мусора, с большими звездами и лампасами. Так вот, откуда не возьмись, налетел СОБР. Их как грязи было! В масках, в бронниках, с автоматами. Наших — в морду! И на пол побросали! Разоружили. Браслетами окольцевали. Тимофеевким охранникам обратно стволы вернули. Потом и наших ментов отпустили и оружие им отдали. Вот такая комедия получилась.

— Ладно, мы ее все равно достанем. Тимофей вроде соглашается выкупить свою свободу акциями АГКа и СаАЗа, но выжидает чего-то. Адвокаты его умышлено тянут время. Ходатайство за ходатайством. Повыпендривается — вообще всего лишится. Я уже присматриваюсь к Саянгорскому заводику, скоро в Элисте появятся два исковых заявления от акционеров СаАЗа, что неправильно произведена приватизация завода. Калмыкский суд признает незаконную приватизацию СаАЗа. И вскоре твои ребята появятся с приставами на проходной завода. Прихватят болгарки, инструменты. Мы зарядим местные газеты. Мол, караул, нечестные акционеры! Уводят деньги с предприятия в оффшоры. Судит их надо, судить!

— Как на счет выборов, Толстый? Готовишься? — поинтересовался вор у соратника.

— Да, конечно, — подтвердил с готовностью политик. — Нанял профессиональную команду имиджмейкеров. Они готовили PR-компанию Ельцину. Скоро появятся заказные статьи в прессе и на ТВ, как в столице, так и в крае. А бабок сколько надо оказывается на это. Послушай расценки. Спичрайтер — штука «баксов»  за выступление. Обучение искусству речи — 3000 «гринов». Услуги стилиста — 200 «зеленых»  за сеанс. Услуги фотографа — 1500! Грабят! Караул!

Казбек осклабился.

— А ты как думал, Толстый? Хочешь быть на экране красивым и, типа, умным, плати!

Ильин лишь ухмыльнулся.

— Слышал, что Тимофей выдвинул Никоненко в губернаторы? Надо готовить на его компромат. Ты там помоги москвичам с жареным материалом. Покопайся в грязном белье мэра Красноярска. Даю подсказку. Во-первых, он — протеже бандита и убийцы Тимофея. На счету которого 136 трупов. Во-вторых, похитил бабки со строительства метро. И так далее…

— Молоток, Толстый!

— Артистам проплатим. Хочешь, Алла Пугачева с Кирей приедут в Край? Или «Любе»  с Валерией?

— Здорово! Хочу, конечно! Только этого педика не приглашай, не люблю я его.

— Борю?

— Ага.

— Заметано, Вахтанг!

И они тепло попрощались. Казбек принял на грудь 50 грамм «Хенесси», закусил лимоном и нажал на звонок. Зашла секретарша, крашеная блондинка с пышными формами. Ее суперкороткое платье било прямо под дых, открывая взору полные соблазнительные бедра. Она нежно проворковала:

— Что Вы изволите, Вахтанг Давидович?

Казбек молча расстегнул ширинку… Секретарша с рабской готовностью и покорностью опустилась на колени… Нежные, ласковые пальчики искусно пробежались по мужскому достоинству шефа. Будто по клавишам пианино. Раздались первые аккорды в исполнении опытной музыкантши, и оральная ария минетчицы бодро началась…

Этот звонок раздался неожиданно. Вонзился острой трелью в мозг Ильина.

— Анатолий Львович?

— Да я, а…

Голос Ильину показался до боли знакомым. Точно. Это же он. Олег Адамович. Темная личность, особо приближенная к императору, то бишь, к президенту. Простой российский миллиардер с еврейскими корнями. Филантроп, магнат, губернатор Магаданского края. Владелец футбольного клуба «Лидс». Говорят, он купил шикарный супер-пуперный особняк во Флориде. И теперь тамошних туристов водят к его чудо-дому на экскурсию. Полюбуйтесь, мол, в какой роскоши живет русская мафия! С Адамовичем банкир не раз встречался в Думе, в Совете Федерации и других кулуарах власти.

— А, Олег Романович? Рад Вас слышать. Чем Вам обязан?

— Поздравляю Вас с успешным продвижением на губернаторский Олимп и умелыми действиями по разрешению вопросов краевой собственности. Мы рады за Вас.

«Понятно кого он подразумевал под словом «мы». Естественно, себя и президента».

— Спасибо, — смутился Ильин.

«Сволочи, они все знают, держат свою чекисткую руку на нашем деловом пульсе. Что ему нужно»?

— Ваши местные разборки — Ваши дела. Давно пора Тимофееву показать его истинное место. КрАЗ, СаАЗ, АГК… Хорошие предприятия, прибыльные. Но нас крайне заинтересовало одно…

Ильин внутренне похолодел.

— …Норильский никель. Этот комбинат стратегически важен для России. Вам нужен алюминий, а нам необходим никель. Как Вы думаете, Анатолий Львович, мы сможем договориться по этому вопросу?.. Нам очень нужно это предприятие. Очень. Я считаю, что это небольшое предприятие — не такая уж высокая плата за нашу молчаливую поддержку и невмешательство в ваши внутренние дела. Я думаю, мы поладим. Сообщите завтра о вашем решении. Надеюсь, оно будет положительным…

Спокойные, четкие слова олигарха вторгались без спроса в уверенную, расписанную по плану, жизнь Ильина и пробивали в ней бреши. Прочный железобетонный фундамент по имени «уверенность в завтрашнем дне»  дал большущую трещину.

Адамович попрощался. Ильин схватился за голову. Поросячьи глазки застыли в одной точке. Его душила справедливая ярость.

«Гадский еврей, взял за горло, словно клещами! Это же шантаж в неприкрытом виде! Черт, он знает наши расклады! За ним — МВД, ФСБ, другие силовые структуры. И как нам идти против силы?.. Как? Переть на рожон — это весьма недальновидно и опасно. И смертельно. Каток по имени «государство, Адамович и К.»  безжалостно пройдется по ним с Казбеком и сделает их них две лепешки».

Остро назревал извечный русский вопрос: «Что делать?»