Дикое правосудие

Столкновение. Дверь выгнулась внутрь и уперлась Воронцову в бедро. От столкновения с более тяжелым «мерседесом» автомобиль отбросило в сторону. Любин ругался на заднем сиденье. Лоб Дмитрия кровоточил после удара о ветровое стекло, на котором остались кровавые брызги. «Мерседес»...

...Другой автомобиль врезался в кирпичную колонну, первую в арочном проходе над тротуаром. Пассаж придавал более элегантный вид витринам дорогих магазинчиков, посещаемых в основном гангстерами да иностранными служащими нефтяных и газовых компаний. Ложечки для вдыхания кокаина, шарфы от Барберри, туфли от Гуччи, кружевное нижнее белье, английские сигареты.

Воронцов толкнул изуродованную дверь. В бедре засела тупая боль, но нога не кровоточила.

– Не открывается, сволочь! – в ярости пропыхтел он.

Капот «мерседеса» изогнулся, поднявшись горбом, ветровое стекло покрылось мелкой сетью трещин. Воронцов снова навалился на дверь и распахнул ее. Выпрямившись на нетвердых ногах, он зашагал к лимузину.

Дверца со стороны водителя лимузина раскрылась без труда. Человек за рулем был мертв. На мгновение Воронцов ощутил, как разочарование окутывает его, словно плотный туман. Потом он приподнял легкое тело. Кровь с головы и рта мертвеца осталась у него на руке, черная в неоновом свете ближайшего уличного фонаря. Он огляделся по сторонам. Любин махал рукой, подгоняя автомобили, водители которых замедляли ход, чтобы поглазеть на аварию. Дмитрий, прижимавший ко лбу окровавленный носовой платок, подошел к Воронцову.

Воронцов выключил зажигание и, словно заправский коммивояжер, перевел автоматическую передачу, в нейтральное положение. Его взгляд переместился на узкое смуглое лицо мертвеца. Араб, а возможно, казах или узбек. Небрит. Пальто было мертвецу впору, но почему-то казалось на нем неуместным. Кашемировое, судя по фактуре ткани. Воронцов обыскал труп и вытащил бумажник из внутреннего кармана. Шарф от Барберри, мимолетно заметил он. Это тоже казалось неуместным в сочетании с грязными ногтями и сальными волосами. Покойнику не подходили ни такая машина, ни такое пальто.

Воронцов раскрыл бумажник. Крупные долларовые купюры, настоящая валюта. Ничего русского. Много сотен долларов. Удостоверение личности... Он развернул сложенный кусочек картона.

– Что там?

– Здесь сказано, что он работает монтажником на одной из скважин. Иранец.

Воронцов снова посмотрел на пальто, на мертвое анонимное лицо. Иранский паспорт. Человек родился в местечке, о котором Воронцов никогда не слышал. Неквалифицированный рабочий. Сотни долларов. Газовые компании платили иранцам в рублях.

Воронцов протянул бумажник Дмитрию, нагнулся над телом с ключами в руке и открыл отделение для перчаток. Большой пакет, перехваченный резинкой. Только сейчас ему в глаза бросились золотые кольца на неухоженных пальцах с грязными ногтями. Он вскрыл пакет.

Паспорта. Дюжина паспортов. Американские, швейцарские, австрийские, один британский... Майор тасовал их, как карты. Улица казалась тихой и пустой. Полный тупик.

Лицо мертвеца смотрело на него невидящими глазами и как будто насмехалось над ним. Знающая, самодовольная ухмылка. Потеки крови не делали лицо трупа менее ехидным.

Воронцов снова перебрал паспорта. Американский, британский, швейцарский, голландский... Сотни долларов. Кашемировое пальто и золотые кольца. И все это в распоряжении какого-то подсобного рабочего из Ирана.

– Отбуксируйте автомобиль в гараж для экспертизы, – тихо сказал Воронцов. Выпрямившись, он протянул пачку паспортов Дмитрию, непонимающе смотревшему на него. – Я хочу, чтобы машину разобрали на части и обыскали, миллиметр за миллиметром.

Воронцов повернулся к мертвецу, чья голова свесилась на плечо за окошком автомобиля.

– Кто ты такой, черт тебя побери? – спросил он.

Вьетнамец звонил еще два раза. Каждый раз, когда Лок сообщал Ван Грейнджеру о его звонках, это было похоже на впрыскивание яда в дозах, достаточных для того, чтобы поддерживать мучительное болезненное состояние, не убивая старика и не лишая его рассудка. За обманчивым спокойствием Нгуен Тяня скрывался акулий нрав. Грейнджер страшился этого человека. Старик погрузился глубоко в себя и приходил в ярость от простейших вопросов и предложений о помощи. Он разваливался на глазах у Лока – скорее больной, чем пьяный, несмотря на огромное количество алкоголя, неустанно поглощаемого им. Убийство Билли служило барьером против вторжения извне. Пьяное горе могло все объяснить... правда, оно ничего не объясняло. Дело было в Тяне и в том факте, что Ван Грейнджер не мог найти в себе мужества позвонить вьетнамцу.

Лок смотрел на городские огни за панорамным окном огромной гостиной. Его руки в карманах были сжаты в кулаки. Настроение Грейнджера и таинственность, окружавшая старика, давили на него, словно накопившийся заряд статического электричества. Он не мог ничего поделать и хотел лишь одного: уехать отсюда. Даже его желание помочь не было искренним – он ощущал рядом темный водоворот, грозивший затянуть его на глубину, как только он протянет руку Грейнджеру. В течение дня страх Ван Грейнджера преследовал его, словно вирус, так что даже поездка за город ничего не могла изменить. Больше всего ему хотелось отстраниться, уйти в тень.

Он услышал, как Грейнджер неуклюже подошел к коктейль-бару, налил себе очередную порцию и прошаркал обратно к кожаному креслу, в котором он сидел большую часть вечера, сгорбившись и опустив голову. Мелкие звуки скребли по нервам, словно ногти по грифельной доске. Лок провел рукой по волосам, больно дернув за их кончики. Сегодня утром у него состоялся телефонный разговор с Фолкнером. Парень, которого арестовали за попытку продать некоторые из драгоценностей Бет, назвал имена двух мелких скупщиков краденого. В голосе лейтенанта полиции слышался фальшивый оптимизм. Этот след приведет к обычному бормотанию: «Я не знаю его имени; просто какой-то парень в баре». Они никогда не узнают, кто убил Бет.

Заблеял телефон. Грейнджер вздрогнул всем телом и съежился в кресле, уже не скрывая своего страха. Лок наблюдал за ним почти с презрением. Он подошел к аппарату, прежде чем дворецкий или домохозяйка успели ответить на звонок по параллельной линии в коридоре.