Стальная тень

А она красивая, эта Наташа. Хорошего роста, фигура опять же спортивная. Даже увечье не портило ее, а придавало… Нет, не чувство жалости: Что-то придавало, красоту какую-то малопонятную, покалеченную, но все же красоту.

— Писатель обязан что-то в этой жизни испытать, — произнесла женщина. — Увидите Жукова, передайте, что у меня все в порядке, лучше не придумаешь. Об этом, — женщина кивнула на покалеченную ногу, — он знает.

— Где сейчас может быть Жуков? — задал я свой последний вопрос. — Где он может продолжать свою научную работу?

— Один адрес я знаю. Это в Подмосковье, территория не закрытая, хоть и охраняемая. Запоминайте.

Наташа произнесла все это, не раздумывая и не запинаясь. Дескать, воюй, Емеля, твоя неделя. Ладно, хоть что то.

И хоть кто-то теперь готов поставить за меня свечку…

Я вспомнил — Надя, племянница моя, одно время книжками этой Наташи просто зачитывалась, приключения там всякие невероятные. По сути те же сказки, но современным языком написанные, причем, надо отдать должное, талантливо. А ведь Наташа точно охарактеризовала хозяев Жукова — сначала ими руководили благородные патриотические мотивы, но потом они поняли, что открытия Жукова (и Наташи!) можно использовать для получения неограниченной прибыли, а также неограниченной власти… А тут какой-то человичишко, какой-то десантничек у них на пути возник. Пылинка, козявка — сметут-раздавят… Хотя пока не раздавили. Поэтому буду как лягушка в сметане, трепыхаться до последних сил. Потом или утону, или масло ногами собью и выскочу.

10

Вот и Жуков! Адрес оказался точным! В окулярах моего миниатюрного бинокля я увидел «охраняемое лицо». Нет, не ошибся я. Другим стал Жуков. Сломалось что-то в его отношениях с Комбригом. Подавлен, точно в плену. Видно, понял то, что в свое время поняла Наташа. «Жуковскую» науку Комбриг и компания обратят во зло. В собственную власть. А власть, как известно, развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно. Не мои слова, кто-то из великих сказал, но очень точно…

Так, а вот и охрана. На меня и моих ребят парни непохожи — массивные фигуры, ничего не выражающие лица. Тупые исполнители. Хотя и неплохо тренированные, видно по движениям. Не спортсмены, бойцы. Один прохаживается по периметру забора, еще один на балконе второго этажа, третий выглянул со стороны веранды. Четвертый… Да, есть и четвертый, вот он показался со стороны гаража. Надо сказать, Жукова держали во вполне сносных условиях. Обычный загородный коттедж, коих сегодня не счесть в Подмосковье. Ни колючей проволоки под током, ни рвов, ни злых собак. Жуков прогуливается себе по подстриженным дорожкам, видимо, обдумывает будущие научные открытия. Кроме массивных фигур его стражей, более никого не видать. Я наблюдал все это дело, забравшись на водонапорную башню, сохранились такие, знаете ли, в форме большой гранаты, с лестницей. По счастью, с нее хорошо просматривался указанный Наташей участок. С другой стороны — охранники просто обязаны держать «гранату» под особым контролем. На нее любой наблюдатель может забраться, а то и снайпер. Я убрал бинокль, в надежде, что его блики не успели заметить. Что делать дальше? Выкрасть Жукова? С охраной в одиночку справиться непросто. Меня многому учили, но главное, как говорил все тот же незабвенный Павел Михайлович, не глотать кусок, который не можешь переварить. И еще — любой из разведчиков ВДВ может выпрыгнуть из самолета без парашюта. Но только один раз… Ну, даже выкраду я Жукова. И куда мне с ним? Спустившись с «гранаты», я очень быстрым шагом оказался в березовой рощице. Отметив, что за мной никто не идет, я на всякий случай залег в траве. Издали, среди деревьев, мне видна была водонапорная «граната». Ко всему прочему, охранники должны периодически осматривать такие вот рощицы на предмет подозрительных грибников. О, вот и один из них! Послышался хруст веток, и метрах в восьми от меня появился сутулый, преклонных лет дяденька в куртке и беретке, надвинутой аж до самых глаз. На локте — корзинка, в руках — палка. Грибник шел прямо на меня. Я вжался в землю. Если грибник не наступит на меня своим резиновым сапогом, то не заметит и пройдет мимо. Пожилой дяденька остановился в паре с небольшим метров. И произнес следующее:

— Валентин, ты здесь, я знаю.

— Степаныч? — не веря своим ушам, переспросил я.

Что это? Вновь сработал «коэффициент везения»? Или наоборот?

— Григорий Степанович, — отозвался дядя Гриша. — Маскироваться-то я тебя учил. Оценка — «четыре» с минусом.

— Зато вам — «пять» с двумя плюсами.

— «Шесть», — кивнул Степаныч.

Мне ничего другого не оставалось, как подняться из своего убежища. Степаныч — признанный мастер маскировки, даже не гримировался, а узнать невозможно. Просто чуть ссутулил плечи, брови под беретку спрятал, очками старомодными глаза прикрыл, и не узнать подполковника Зотова.

— Ну вот и встретились, — произнес Степаныч. — Стало быть, и за тобой охота началась? А ты решил сам к волкам в пасть отправиться?

— Верно, — кивнул я.

— Вот и я тоже.

Я лишь понимающе покачал головой. Со стороны посмотреть — стоят двое грибников, беседуют о том, что сыроежки стали мельче, а у подберезовиков шляпка вместо красной стала серой.

— После «Луна-парка» я домой возвращаться не стал, — проговорил Степаныч. — Ты меня за дезертира не считаешь?

— Тебя, говорят, обложили со всех сторон, — ответил я, вспомнив разговор с Лембергом.

— Именно так. А кто говорил? — уточнил Зотов.

— Лемберг Сашка. Он уцелел, но… Долго рассказывать. Ты-то, Степаныч, как здесь?

— Тоже долгий разговор. Я этого Комбрига раньше знал. Как и объект, — ответил Степаныч. — И объект этот мною тренированные ребята охраняли. И сейчас охраняют. Почти все офицеры, на худой конец прапорщики.

Дело серьезное, среди учеников Степаныча тюфяков нет.

— Что за личность Комбриг?

— Он не из военных и не из комитетчиков. Начинал в «оборонке». Его курировало спецуправление КГБ, впоследствии ФСБ. Меня пригласили натренировать группу охраны… На объекте какие-то вещи то ли изобретают, то ли испытывают.

— А зачем ты здесь, Григорий Степанович?

— Затем же, зачем и ты. Дуриком погибать не хочу. А эти паскудники зачистят всех, кто хоть какое-то касательство к Жукову имел. Я это после «Луна-парка» понял. Тебя, грешным делом, похоронил. Но сейчас рад видеть.

— Тебя ищут, меня ищут, — вслух размышлял я. — Интересно. Значит, знаешь Комбрига?

— Ненамного больше, чем ты. Есть объект, его надо было охранять, не привлекая внимания, вот и вся моя тогдашняя задача была. Комбриг меня в лицо тогда не запомнил, но я всегда у спецов на учете состоял. Поэтому и был рекомендован под твое руководство, в охрану Жукова.

— Что за объект?

— Обычный объект спецслужбы. С одной стороны, не привлекает внимания, как бы на виду, с другой — надежно защищен, местонахождение определить не так просто, если заранее не знаешь. Ну: а чем на объекте занимаются, не знал ни я, ни охранники. Присядем, а то целый день на ногах.

— Присядем на пенек, съедим пирожок, — поддержал я Зотова, и мы уселись на толстый ствол поваленного дерева.

— Держи, — Степаныч и в самом деле извлек из кармана куртки пакет с пирожками, — Сволочи они все, — отвлеченно заговорил Зотов. — Я на них всю жизнь пахал…

— Не на них, Григорий Степанович. Ты же сам говорил, что Родине, людям служишь.

— А результат, Валя? Сам посмотри, посуди! Они все сволочи! ВСЕ — СВОЛОЧИ!

ВСЕ СВОЛОЧИ! Слышал я уже такие слова. Как-то в Чечне послали нас в разведдозор. Причем в «зачищенной» от боевиков зоне. Так по крайней мере штабные говорили. Наша задача была формальным образом проверить подступы к селению, в которое на следующий день должна была нагрянуть группа телевизионщиков. Я взял с собой молодых бойцов и лейтенанта, только-только выпустившегося из Рязанского десантного училища. А я дурак, сказал этому молодняку, что район дескать, зачищен, бдительности не теряйте, но боевиков поблизости быть не должно. Вот двигаемся к селению. И тут один из солдат срывает растяжку. Гремит взрыв, осколками посекает солдата и одного из сержантов. У обоих ранения голени. И тут моего заместителя снайпер укладывает выстрелом в шею. После этого невесть откуда взявшиеся боевики начинают обрабатывать нас из всех возможных видов оружия. Нам посчастливилось укрыться в овраге, где мы сидим, не в состоянии поднять головы.