Всегда летальный диагноз

– Только знаешь чего? – сказал он почти заискивающе. – У меня к тебе еще одна просьба – приложись мне пистолетом по черепу, а? Не до смерти, конечно, а так, чтобы я отключился... И положи меня на заднее сиденье. Вроде ты меня сразу вырубил и сам рулил. Сделай, будь другом.

Я растерялся. Воинственный пыл у меня давно прошел, и я вовсе не хотел крушить чьи-то черепа.

– Нет... Ну, как это? Я не могу вот так... – смущенно пробормотал я. – Тебе что – уха мало?

– Ну, сделай, будь человеком! – уже сердито воскликнул наркоман. – Если Щука узнает, что я тебя возил, – он с меня шкуру снимет с живого! А ухо – это ерунда! Что ухо? От уха не умирают.

– Вот именно! – сказал я. – А если я так тебя приложу, что ты уже не очнешься? Об этом ты подумал? Зачем мне грех на душу?

– Да ты не бойся! Ты, главное, стукни, чтобы крови побольше было и шкура бы разошлась. Рукояткой – с оттягом! От такого удара скальп сразу лопается... А я ничего – выдержу! – Он повернулся ко мне спиной и показал какую-то точку на затылке. – Сюда бей! Не тяни время!

Я с сомнением взвесил в руке пистолет и сказал со вздохом:

– Нет, не могу!

Бандит разразился ругательствами, в которых было больше отчаяния, чем злобы.

– Ну хочешь, я тебе заплачу? – наконец сообразил он.

Я немного подумал над таким заманчивым предложением, и вдруг в голову мне пришла замечательная мысль. Если уж брать на душу грех, так, по крайней мере, не зря! – Ладно, я тебе врежу. Но только в обмен на информацию. Зачем вы проникли сегодня в клинику?

Бандит тоже немного подумал и все-таки ответил:

– За Бухгалтером. Нам стукнули, что он морду лица поменять задумал. Щука его давно ищет. Бухгалтер у него кассу держал, а потом с этой кассой и скрылся.

– И кто же вам про него стукнул? – поинтересовался я.

– Ты про нее спрашивал, – буркнул бандит. – Медсестра. Малиновская ее фамилия. Она нам ключи принесла и планчик нарисовала.

– Она на Щуку работает? – уточнил я. – В смысле, она в вашей банде?

– Нет. Я ее первый раз видел. Но она чья-то «шестерка», это точно.

– Чья же? Миллера? Который клиникой заправляет?

– Может, и его, точно не знаю. Но кто-то ее к Щуке направил, потому что у него предварительно разговор был с каким-то мужиком, но подробности мне неизвестны. Слушай, ты не тянул бы время, а? Ведь найдут нас!

Я оглянулся по сторонам. Мне показалось, что издалека доносится шум автомобильных моторов. Мой бандит стоял, покорно опустив плечи, и ждал. Я неумело перекрестился, а потом все-таки взмахнул рукой и, как мне показалось, совсем нежно стукнул рукояткой пистолета в подставленный затылок.

Бандит охнул и, точно куль, повалился к моим ногам. Мне показалось, что он притворяется. Но когда я подхватил под мышки его длинное тело и с трудом втащил в салон «Мерседеса», выяснилось, что бедолага потерял сознание.

Скальп у него, видимо, тоже разошелся удачно, потому что рукав моего халата в итоге весь оказался заляпан кровью. Едва я успел стащить его с плеч, как уже совсем явственно послышался шум машин и в отдалении между стволов заметались лучи электрического света.

Поняв, что добежать до жилых кварталов я уже не успеваю, я, пригибаясь, как под обстрелом, прокрался к кладбищенской ограде, перелез через нее и затаился среди памятников и надгробий.

На кладбище было темно, и я надеялся, что увидеть здесь меня будет невозможно. Особенно если я буду сидеть неподвижно. Но именно это-то и оказалось труднее всего. Уже через пять минут я так озяб, что зуб на зуб не попадал.

За эти пять минут на пустыре произошли заметные изменения. Я услышал ровный гул моторов и увидел отблески ярких фар. Затем послышалось хлопанье дверок и приглушенные голоса.

Я уже дрожал так, что клацанье моих зубов разносилось по всему кладбищу. Надгробье, возле которого я затаился, казалось огромным куском льда – такой от него исходил холод. Сидеть дальше в такой обстановке и ждать было невыносимо. Я прокрался между могилами и выглянул из-за ограды. Оба джипа с потушенными огнями стояли по обе стороны от «Мерседеса», возле которого копошились смутные тени. Сколько их всего было и были ли они все в добром здравии, определить я не мог. До меня доносились неразборчивые голоса – бандиты о чем-то совещались. Мне показалось, что мой наркоман тоже участвует в дебатах. Может быть, он убеждал товарищей в абсолютной своей невиновности.

Удалось ли ему это или нет, можно было только гадать, но очень скоро толпа теней рассосалась по автомобилям, взревели моторы, и маленькая кавалькада устремилась через пустырь. Доехав до асфальта, автомобили разделились, и джипы свернули налево, а «Мерседес» – направо. Через минуту все стихло, и я остался среди мертвецов.

Как ни странно, я не испытывал в этот момент ничего, кроме облегчения. Кладбище вовсе не казалось мне таким жутким местом. «Вы мертвых не бойтесь, вы бойтесь живых», – вспомнил я где-то вычитанную фразу. Как никогда прежде, я оценил ее глубокий смысл. Поэтому перелезать через ограду я больше не стал и предпочел покинуть кладбище через ворота. Кстати, и шагать по асфальтовым дорожкам мне показалось заманчивее, чем по грязному пустырю.

Но прежде я решил избавиться от пистолета, который безобразно оттягивал карман моего пиджака. От халата, заляпанного кровью, я, можно сказать, уже избавился, потому что забыл место, где его оставил. В темноте все могилы казались совершенно одинаковыми.

Пистолет я решил закопать в сырую землю, чтобы им не смог воспользоваться никакой случайный разгильдяй. Для начала я извлек обойму и высыпал в кусты оставшиеся патроны. Потом, перепачкавшись в земле, похоронил и само оружие.

Чувствуя себя счастливым и свободным, я пошел по аллейке между могил, направляясь к центру кладбища, откуда рассчитывал выбраться к воротам. На ходу я пытался носовым платком оттереть испачканные землей руки. Осмысливать происшедшее мне пока совершенно не хотелось, тем более что после того, как стресс начал отпускать меня, возобновилась боль в разбитой голове, о которой я на некоторое время позабыл. Сначала мне хотелось добраться до дома, принять горячую ванну и чего-нибудь выпить.

Я вышел с кладбища. В каких-то пятидесяти метрах от меня, подсвеченные сиянием редких фонарей, вырисовывались силуэты спящих домов. От ворот кладбища туда тянулась полоса асфальта.

Едва я двинулся по ней, как с обеих сторон выступили из темноты две мрачные фигуры в длинных пальто, и в затылок мне ткнулся ледяной ствол пистолета.

– Нагулялся? – спросил неприязненный простуженный голос. – А теперь мы с тобой покатаемся!

Глава 10

Пока я таким образом прогуливался и катался на машинах, Юрий Николаевич Чехов тоже не скучал. То есть вначале поскучать ему все же пришлось – когда он вечером подъехал на больничную автостоянку и стал ожидать моего появления. В глубине души он абсолютно не верил в то, что моя ночная вылазка принесет какие-то результаты, и ждал просто по инерции, чтобы отвезти меня домой. Предполагая мое скорое появление, он прилег на заднее сиденье и покуривал одну сигарету за другой.

Однако меня все не было, и Чехов начал нервничать. Он обошел вокруг больничный забор, пытаясь по свечению в окнах определить, не происходит ли в клинике что-то необычное. Но, судя по всему, ничего особенного не происходило – ни суматохи, ни внезапно вспыхивающих окон, ни криков о помощи. Охранник мирно прогуливался по пустынному вестибюлю.

Теряясь в догадках, Чехов вернулся к автомобилю, и в этот момент на дороге вспыхнул отдаленный свет фар. Он быстро приближался, и Юрий Николаевич на всякий случай спрятался, присев на корточки позади «Москвича».

Неизвестная машина въехала на площадку и развернулась. Человек за рулем не собирался выходить – Чехов хорошо видел его силуэт, – а просто вертел головой, словно высматривая кого-то.

Юрий Николаевич насторожился и тоже перенес свое внимание с незнакомой машины на окружающий, так сказать, пейзаж. Неожиданно над забором возникла человеческая тень. Отчаянно работая руками и ногами, человек перелез через забор и спрыгнул вниз. Потом, выругавшись и припадая на одну ногу, он побежал к подъехавшей машине. У него была белая, похожая на шар голова.