Батяня. Ответный ход

Батяня повесил автомат на плечо и достал «лимонку».

– Смотри, как нервничает.

– Единственное, что я могу сказать точно, так это, что доктор ему уже не понадобится.

– Я тоже так думаю. – Майор выдернул чеку и метнул «лимонку» в стекло «УАЗа».

Испуганный до смерти кореец бросился на пол автомобиля, пытаясь схватить «лимонку». Но время работало не на него – через три секунды прогремел взрыв. К ногам Барханова выкатилось деформированное дымящееся колесо. Пнув его ногой, десантник улыбнулся.

– Рожки да ножки, – старлей посмотрел на дымящийся корпус «УАЗа», – счет один – один.

– Нам пора уходить, скоро сюда нагрянет целая армия корейцев, тогда нас уже ничто не спасет.

– Похоже, мы их потревожили. – Барханов бросил взгляд на поселок.

Во многих домиках зажегся свет, из-за стен поселка доносились встревоженные крики разбуженных корейцев. Охранник на КПП что-то отчаянно кричал в трубку телефона.

– Такое ощущение, что муравейник разворошили, – произнес майор.

– Только эти муравьи не кусаются, а жалят...

– Ладно, нам пора уходить, – Батяня перезарядил свой автомат, – лучше будет скрыться в тайге, там спокойнее.

Комната, куда поместили Машу, ничем не отличалась от других комнат, в которых жили бригадиры. Сами-то корейские лесорубы располагались в бараках. Все эти комнаты были похожи друг на друга, как близнецы: небольшая узенькая кровать, стул и аккуратно сколоченная полочка, наглухо прибитая гвоздями к бревенчатой стене. Единственным отличием этой комнаты было зарешеченное окно, выходившее во внутренний двор поселка.

Девушка находилась здесь уже целых пять часов и никак не могла найти себе места, ходила от стенки к стенке. Уставшая и выбитая из сил, она наконец присела на край кровати, чтобы хоть немного передохнуть. Ей казалось, что стоит устроиться поудобней – основательнее, и ее уже никогда отсюда не выпустят.

– Выпустите меня! – в отчаянии закричала Маша.

Но охранник за дверью не обращал никакого внимания на просьбы девушки. Его задачей было сторожить, а не прислушиваться к пленникам.

– Ублюдки.

Маша прикрыла лицо руками и заплакала. Привыкшая к комфорту и хорошему обращению, Маша не могла свыкнуться с мыслью, что она находится в этой вонючей дыре. Она все еще тешила себя надеждой, что все случившееся – недоразумение, страшный сон, который вот-вот должен окончиться, и она вновь проснется в своей огромной мягкой постели, в комнате, заставленной сверху донизу мягкими игрушками.

Протерев заплаканные глаза, Маша поднялась с кровати и подошла к окну. На дворе еще было темно, и рассмотреть что-либо на улице было сложно, прожектора освещали территорию за забором, а не двор. Однако девушка все-таки заметила пару странных двигающихся угольков. Когда ее глаза чуть привыкли к темноте, она поняла, что это двое корейцев курят возле машины.

«Почему я здесь нахожусь?»

Маша все еще пыталась понять, что же с ней произошло. Но в ее маленькой головке не мог уложиться ужас, происшедший на поляне. Сначала появились корейцы, потом Витя...

«В чем он виноват? Зачем?» – безудержно повторяла про себя девушка.

«Может, они думали, что в машине мой дед, но почему тогда Виктор так свободно говорил с тем корейцем, словно знал его давно?»

Вопросов была куча, а ответов на них Маша не знала. Как не знала и того, где она сейчас находится.

– Ничего, мой дед во всем разберется и обязательно освободит меня, – сжав руки в кулачки, она принялась стучать в стену.

В коридоре послышались шаги, в некоторых окнах загорелся свет. Девушка подошла к двери, вслушиваясь в голоса, но, кроме корейской речи, она ничего не услышала.

– Что происходит?

Послышался звук работающего двигателя, девушка бросилась к окошку. К «УАЗу» подбежали четверо корейцев. Маша успела разглядеть, что двое из них тащат с собой что-то большое, но понять, что именно, она не смогла. Машина тронулась с места и покатила к воротам.

Девушка отошла от окна и вновь приникла к двери. Шаги и голоса прекратились, теперь можно было слышать только журчание воды, сочившейся из-под крана в туалете, расположенного в дальнем конце коридора.

Несколько выстрелов, а потом и взрыв, прогремевший за окном, сильно напугали девушку. Удар был такой силы, что ей показалось, будто кто-то сильно хлопнул ей по ушам. Маша просунула голову в проем между прутьями. Несколько вооруженных автоматами корейцев бежали к воротам.

– Может, дед со своей охраной приехал, – как-то неуверенно произнесла Маша.

Дверная ручка дернулась, щелкнул замок. Дверь приоткрылась, и в комнату зашел охранник. В одной руке он держал еду, а в другой автомат. Поставив тарелку на стул, вышел, ничего не объясняя.

– Скотина, – сквозь зубы произнесла девушка.

Маша приблизилась к тарелке и посмотрела на ее содержимое. К горлу неотвратимо подкатил комок тошноты. Что бы ей ни принесли, все бы вызвало отвращение.

– С самого детства кашу ненавижу, – схватив тарелку, девушка швырнула ее в стену.

Жестяная тарелка со звоном ударилась о перегородку, горячая вязкая каша медленно поползла по доскам, стекая прямо на кровать.

Дверь вновь открылась, но вместо охранника на пороге стоял пилот из «Ростехвооружения» Пожарский. Он не спеша прошел в глубь комнаты и присел на стул, закинув ногу на ногу. В его руке появилась пачка сигарет. Щелкнув зажигалкой, он выпустил идеально ровное кольцо дыма. Пилот бросил взгляд на стену и, заметив пятно, оставшееся от каши, улыбнулся.

– А ты буйная.

– Да пошел ты...

– Остынь, я не хочу причинять тебе зла, – пилот стряхнул пепел, – притом, что мы с тобой уже познакомились.

– Урод, – Маша вжалась в угол комнаты, будто напротив нее сидел сам дьявол.

– Не хочешь? Мне бы с тобой понравилось. Никогда еще не трахался с такой молоденькой.

– Только подойди, и ты останешься без своего достоинства.

– Напугала. – Пилот засмеялся, давая понять девушке, что ее угрозы для него – лишь пустой звук.

Маша еще больше вжалась в угол. Но сдаваться она не собиралась: выставив вперед руки, продемонстрировала пилоту свои ногти.

– Исцарапаю всего, – предупредила девушка.

– Курить хочешь? – Пилот совершенно не реагировал на выходки Ставропольской-младшей.

Он метнул к ее ногам пачку сигарет, после чего перебросил ей и зажигалку. Маша не знала, что и делать, курить хотелось, но Пожарский только что угрожал ее изнасиловать, а теперь предлагает сигареты, словно они лучшие знакомые. Девушка подняла с пола серебряную, с выгравированной на корпусе готической надписью зажигалку.

– Ты не станешь меня трогать? – Маша прикурила сигарету и по привычке засунула зажигалку в передний карман джинсов.

– Смотря, как ты будешь себя вести, – загадочно произнес пилот.

Девушка почувствовала себя в относительной безопасности, если можно так назвать плен.

– Что случилось?

– Ты о чем? – удивился пилот.

– На улице что-то взорвалось...

– Тебе необязательно все знать, – прервал ее пилот.

Маша закашлялась и бросила сигарету в пустую тарелку. По ее телу пробежал холодок.

– Это был мой дед? Ведь это он приехал меня вызволять?

– Я же сказал – тебе необязательно знать, что там произошло.

– Вы его убили?

Пилот чуть сузил глаза, обеспокоился. Его голос дрогнул, как у школьника, признающегося в любви однокласснице.

– С ним все в порядке.

– Что ты с ним сделал? – в истерике заорала девушка.

– Ничего. – Голос пилота звучал неискренне.

– Где мой дедушка?

– Да заткнись ты.

Испытатель поднялся и шагнул к двери, он больше не мог выносить вопросы девушки, они давили на психику.

– Ответь. – Маша вскочила на ноги.

– Лучше не лезь, – в знак предупреждения Пожарский оттолкнул от себя девушку.

– Сейчас ты мне все расскажешь, – не унималась Маша.

Терпение испытателя кончилось: развернувшись, он отвесил девушке увесистую пощечину. Маша отшатнулась и, потеряв равновесие, рухнула на кровать.