Глиф

— Ах вот как… — процедил сквозь зубы Радомский. — А не пошли бы вы вместе со своим Загорским, долбаной Игрой, вонючими глифами и всей вашей шушерой знаете куда?!

Горбун опять пожал плечами, встал из-за стола и вытащил из кармана своего дешевого костюмчика визитную карточку с одним только номером телефона.

— Позвоните мне, когда передумаете, и получите свои инструкции.

— Пшел вон! — рявкнул Радомский. — И передай своим, чтобы даже не пытались меня больше подставлять! Я вас с говном смешаю, игроделы сраные!

— До свидания, — все так же спокойно попрощался горбун и вышел, оставив гору фишек на столе.

— Вашу дивизию, — пробормотал себе под нос Радомский, вытаскивая телефон и набирая номер Ники Загорской.

После дюжины гудков в трубке раздался сонный голос:

— Да? Алло?

— Ника? Это Радомский. Мне нужно срочно связаться с Аркадием Львовичем.

— Что? Который час?!

— Я прошу прощения за поздний звонок, — еле сдерживаясь, сказал Радомский, — но мне нужен ваш дед! У вас есть с ним связь?

— Только по е-мейлу… Я ему напишу, чтобы перезвонил… Подождите, а что случилось? У него проблемы? — заволновалась Ника.

— Нет. Пока — нет.

Но будут, добавил он про себя. Еще какие. Я ему, козлу, устрою.

— Достаньте мне номер его телефона. Или назначьте встречу. Соврите, что заболели. Или еще что-нибудь. Мне надо срочно с ним увидеться. Вы сможете это сделать, Ника?

— Я постараюсь, — ответила девушка. — Но я бы хотела знать, что происходит.

— Завтра. Завтра я вам все объясню. А пока — спасибо, Ника!

Радомский сбросил вызов, и телефон в ту же секунду зажужжал, приняв сообщение. Это еще от кого?..

Сообщение было от Ромчика. Уведомление о MMS. Доставить? Да.

Пару секунд ожидания.

MMS принят. Показать? Да, вашу мать, показать!

Фотография. Ромчик. Длинные волосы растрепаны. Руки скручены за спиной. Взгляд — испуганный. На плече какой-то черный мешок. На заднем плане — ободранные обои.

Ну, твари…

Радомский взял со стола визитку горбуна, еще раз взглянул на Ромчика, потом — на визитку, поразмыслил пару мгновений — и набрал номер Вязгина.

10

Еще ночью погода испортилась, небо заволокло тучами, и к утру начал накрапывать дождик — первый в этом году, холодный, мелкий, затяжной.

В доме Анжелы, старом, дряхлом, наполовину просевшем в землю, сырость и зябкость утра ощущались особенно остро. Казалось, что за окном не ранняя весна, а глубокая-глубокая осень, и вот-вот ударят морозы, и вместо дождя с неба посыплется снег.

Страшно хотелось большую чашку горячего кофе. С молоком. Или даже нет, со сгущенкой. Чтобы было сладко до приторности.

Марина понимала, что так ее организм реагирует на стресс. После пережитого ужаса с Илоной, бессонной ночи в больнице, изнуряющей ругани с врачами, промозглой ночной погоды надо было согреться и повысить уровень сахара в крови. Но кофе Анжела дома не держала.

Слава богу, Наташа, ненасытная душонка, добыла где-то «Сникерс» и поделилась с Мариной. Сразу полегчало…

Когда Анжела наконец оторвалась от своего компьютера, Марина с Наташей уже шушукались, как заправские подружки, на тему «надо ли определять пол ребенка заранее или нет»? Для Марины подобная форма общения — шушукаться — была в новинку, и она отнесла временное падение IQ до уровня беременной самки на все тот же стресс.

— Черт знает что такое, — сказала Анжела раздраженно. — Интернет работает через пень колоду. Почта уходит, но не проверяется, поисковики глючат, кое-какие ресурсы вообще недоступны!

— Может, это из-за погоды? — робко предположила Наташа.

Анжела даже не удостоила ее взглядом.

— Ты точно все нарисовала? — уточнила она у Марины.

— Да, — твердо ответила та.

— Ну, тогда прибегнем к классическим методам. Помоги-ка мне, пожалуйста…

Вдвоем они придвинули к платяному шкафу табуретку, на которую забралась Анжела, но при ее росте и табуретки было маловато, чтобы заглянуть в недра антресолей, и она уступила место Марине.

— Такой большой серый том, — подсказала она, страхуя Марину. — В коленкоровом переплете.

Бардак на антресоли был, конечно, феерический. Искомый томина обнаружился между свернутым одеялом и плотно набитым тряпками пакетом. Чихнув пару раз от поднятой пыли, Марина передала тяжеленную книгу Анжеле, и та, сразу забыв про балансирующую на табуретке помощницу, принялась шелестеть страницами. Спрыгивать вниз пришлось самостоятельно.

— Вот! — торжествующе воскликнула Анжела. — Все-таки склероз меня еще не совсем одолел!

Она ткнула пальцем в рисунок на развороте — угловатые закорючки с подписями.

— Такая? — уточнила Анжела.

— Да, — в один голос ответили Наташа с Мариной.

— Руна Перт, — прочитала по книжке хозяйка дома. — Четырнадцатая руна германского алфавита. Точное значение неизвестно. Предположительно символизирует тайну, или процесс посвящения.

Наташа фыркнула.

— Это у Илонки-то тайна? Да я ее с детского садика знаю, она же тупая как пробка! Она и буквы-то поди не все еще выучила, а тут руны…

— Не всегда люди играют в игры, — назидательно сказала Анжела. — Иногда игры играют в людей. Значит, руны… Мариночка, ты умница. Тебе цены нет. Все сходится: Черное Солнце и руны против vévés… Две команды, а не одна.

— Есть еще кое-что, — заметила Марина. — Я собиралась рассказать вчера, но не успела. Вот, — она протянула Анжеле рисунок Славика. — Монада Джона Ди. Еще один… как его Ника назвала? Ах да, глиф. Его тоже использовали в Игре.

— Ну, вообще-то этот символ называется Египетская Монада, и первым описал его Атаназиус Кирхер, а Джон Ди всего лишь его усовершенствовал, — сказала Анжела просто для того, что потянуть время. Появление монады было для нее полным сюрпризом, и Марина почувствовала удовлетворение.

— И как это вяжется с рунами и вуду? — внутренне торжествуя, спросила она.

— Никак, — Анжела развела руками. — Полная эклектика…

— А может быть, — продолжила наступление Марина, — команд не две, а больше? И война глифов масштабнее, чем мы думаем?

— Я считаю, — рассудительно ответила Анжела, — что этот вопрос следует задать не мне, а твоей драгоценной Нике Загорской. Я и раньше предполагала, что девочка не так проста, как хочет казаться, а уж после вчерашнего… Знаешь, кто ее прислал? Радомский собственной персоной!

— Стоп-стоп-стоп! — замахала руками Наташа. — Эта самая Ника вчера, когда Илонку везли в больницу, сунула мне свою визитку и сказала, что хочет встретиться…

— Вот именно, — многозначительно кивнула Анжела.

Марина внезапно ощутила, как к горлу подкатывается с трудом сдерживаемая ярость. Ника. Наглая столичная жидовка. Если выяснится, что за всем этим стоит она… Как в таких случаях говорят? Держите меня семеро, шестеро не удержат! Уничтожу эту дрянь!..

В этот момент в дверь постучали. Притихшие женщины испуганно переглянулись.

— Кто это может быть? — спросила Наташа.

— Сейчас узнаем, — с наигранной бодростью сказала Анжела и пошла открывать.

Она вернулась через минуту в компании чудовищно грязного, насквозь промокшего, чумазого подростка, похожего на бомжа. Старенькая курточка и серые джинсы были вымазаны рыжей глиной, и той же глиной было вымазано его лицо, а через плечо была перекинута тоже грязная, но все равно красивая кожаная сумка с серебряными заклепками.

— Анжела Валерьевна, — чуть запыхавшись, сказал подросток. — Это я, Женя. Мы с вами на полигоне познакомились, помните? На фестивале бардов…

— Я помню, — кивнула Анжела. — Клеврет, верно?

— Да, точно, Клеврет! — обрадовался парень.

— Ну-ка, господин Клеврет, раздевайтесь и снимайте-ка башмаки, а то все ковры мне испачкаете, — заявила Анжела, довольно удачно изобразив заботливую клушу. — С чем пожаловали? — спросила она, брезгливо, двумя пальцами принимая у Жени перемазанную куртку. — И где это вы так поизносились, а?