Крысиная тропа

— Любая игра имеет свои непреложные правила. Пересчитывайте денежки, и переведем их в Грецию на имя Манолиса Панасиса, коммерсанта из Афин.

— Кто это еще?! — взорвался Рыжов.

— Вы! — с обезоруживающей улыбкой сообщил Сосновский.

— Я?

— Да, да, — закивал Андреас. — Или вы желаете остаться в Риге? Русская полиция не так глупа, она имеет связи с Интерполом. Ищейкам ничего не стоит обнаружить вас в Латвии, под именем Вилкса. Нам этого не хотелось бы.

— Мне тоже, — заверил Николай Иванович и с горькой усмешкой спросил: — Сколько мне придется отстегнуть в Афинах, если, конечно, я туда доберусь?

— Больше ни цента, — твердо произнес Сергей Сергеевич. — А добраться доберетесь: не вы первый, не вы последний. Будете пересчитывать?

Рыжов закурил и приоткрыл крышку кейса — в нем ровными стопками, на жаргоне — «блинами», лежали аккуратные банковские упаковки новеньких стодолларовых купюр. И эти поганцы содрали с него почти лимон! Ладно, уплывшим баксам остается только сказать «адью» и постараться забыть о них навсегда, чтобы не трепать себе нервы. А впредь держать ухо востро!

— Пересчитывать не стану, — Рыжов отодвинул кейс. — Но хочу знать, как я стану Панасисом и попаду в Грецию.

— Это мои заботы, — засмеялся Сергей Сергеевич.

— Надо подписать бумаги, — сказал банкир. — Вы сегодня уедете, а завтра я переведу деньги в Афины.

— Мы уезжаем? — удивился Николай Иванович. — Куда, если не секрет?

— В Юрмалу, — ответил Сосновский. — Там и сделаем из вас натурального грека.

— Но я не знаю, как расписываться за этого Манолиса! И вообще…

— Придумайте любую подпись, — посоветовал Андреас. — Лишь бы потом вы смогли ее воспроизвести.

Монотонный стук дождя убаюкивал, навевая сладкую дрему, но Николай Иванович заставил себя стряхнуть, остатки сна и встал. Сунул ноги в шлепанцы и подошел к окну.

Двухэтажный особняк с широкой верандой, в который его вчера привезли поздно вечером, стоял почти на самом берегу моря. Сквозь мутное от дождя стекло Рыжов увидел искривленные ветрами сосны со стволами цвета старой, благородной бронзы. Между ними, выставив под морось горбатые спины, неколебимо лежали несколько огромных валунов, невесть когда занесенных сюда древними ледниками, а дальше тянулась широкая полоса серого песчаного пляжа, чем-то неуловимо напоминавшего безликий городской асфальт. На него тяжело, будто стараясь сокрушить своей мощью и тяжестью, равномерно накатывались свинцовые волны и, отхлынув для нового броска, оставляли на песке клочья желтоватой пены. Затянутый тучами горизонт сливался с морем, словно небо было продолжением беспокойной стихии. По песку, что-то выискивая, вразвалочку ходили чайки, и их пронзительные крики резали ухо.

«Все чужое и никогда не станет родным, — с тоской подумал Николай Иванович, разглядывая сложенный из крупных диких камней забор, огораживавший дом. — А дальше и пуще того… Впрочем, о чем жалеть? Человек с деньгами везде найдет себе достойное место. Кстати, о месте надо сегодня же переговорить с Сосновским».

Тот оказался легок на помине. Раздался стук в дверь, и в комнату заглянул Сергей Сергеевич.

— Доброе утро! — поздоровался он. — Надеюсь, погода не испортила настроение? В шкафу висит спортивный костюм, вам будет в нем удобно. Душ, туалет и прочее направо по коридору. Приводите себя в порядок и спускайтесь вниз, к завтраку.

— Надо прибрать в комнате, — вяло проговорил Николай Иванович. Чувствовал он себя, прямо скажем, неважно. Вчера Сосновский и банкир уговорили его принять еще по рюмочке, и он скрепя сердце согласился. На столе мигом появились бутылки и закуски, а в результате, как добрались до Юрмалы и в котором часу, Рыжов помнил весьма смутно.

— Не беспокойтесь, — улыбнулся Сергей Сергеевич. — Здесь есть кому навести порядок.

Спустившись в гостиную, он протянул ладони к весело игравшему в камине огню, минутку постоял около него, потом сел во главе длинного стола из темного дерева, сервированного на две персоны.

Услышав призывный зуммер телефона сотовой связи, Сосновский вынул из кармана трубку. Звонил Андреас.

— Лурье скончался сегодня ночью от сердечного приступа, — поздоровавшись, сообщил он.

— Я надеюсь?.. — начал Сергей Сергеевич.

— Нет, все нормально, — с полуслова поняв его, ответил банкир. — Никаких записок или признаний перед кончиной. Почувствовал себя плохо, жена вызвала «скорую»… Уж не твой ли фенозепам его успокоил?

— Не мели ерунды! Человек пожилой, переволновался… Впрочем, покойного лучше не вскрывать. Вдову окружите заботой и похороните бедного Лурье как полагается. И гляди, чтобы не появился новый Роберт Францевич! Тогда как бы самому не пришлось пить фенозепам!

— Этого не потребуется, — сухо ответил Андреас и отключился от связи. А Сергей Сергеевич подумал: иногда полезно постращать и надежных и проверенных соратников. Андреас не дурак и сразу все просек; страх же великая штука — при умелом манипулировании скрытыми и явными угрозами можно заставить плясать под свою дудку даже самых смелых и непокорных…

Его размышления прервало появление Николая Ивановича. Он молча устроился напротив Сосновского, пошарил глазами по столу, высматривая, нет ли хотя бы пива, чтобы поправить гудевшую после вчерашнего голову, но не обнаружил ничего подходящего и решил обойтись крепким черным кофе.

— Вы чем-то озабочены? — участливо поинтересовался внимательно наблюдавший за ним Сосновский. — Плохо себя чувствуете?

Рыжов немного смешался. Нет, от мысли, что Сергей Сергеевич обладает даром экстрасенса, он был далек, но уж слишком часто тот попадал в самое яблочко, словно неведомым образом умудрялся заглянуть тебе в душу. Вот и сейчас. Как быть? Обратить все в шутку или попросить рюмочку на опохмелку?

— Нет, ничего, хотя не отказался бы от рюмки водки или баночки пивка. Однако меня больше беспокоит другое…

Сосновский встал, открыл дверцу старинного буфета, достал хрустальный графинчик и рюмку. Наполнил ее и подал Николаю Ивановичу:

— Выпейте. И говорите, в чем дело?

Рыжов одним махом опрокинул спиртное в рот и виновато поглядел на своего «ангела-хранителя».

— Ну? — словно подстегнул его Сергей Сергеевич.

— Кажется, я допустил одну досадную оплошность.

— А именно?

— Чтобы вытащить из акционеров деньги, мне пришлось проводить решение о контракте с Римшей через совет директоров. Это, конечно, пустая формальность, но без нее никак нельзя обойтись. Все бумаги я увез с собой, но, боюсь, кое-что осталось в компьютере бухгалтерии. А вот это может оказаться существенным, если начнут разматывать наш клубочек.

— М-да, не слишком приятно, — Сергей Сергеевич закурил. — Но и не смертельно. Все равно платежи прошли через банк! Однако чем позже хватятся, тем лучше. Вы можете подсказать, как, минуя охрану и не прибегая к взломам и прочим криминальным штучкам, незаметно проникнуть в ваш офис?

— Естественно, — кивнул Николай Иванович. — Вы хотите?..

— Я хочу знать, как незаметно проникнуть в офис, где стоит компьютер, и код файла. А остальное не ваше дело! — отчеканил Сосновский.

— Думаете, удастся?

— Посмотрим…

Дальше разговор не склеился, и завтрак закончился в полном молчании. Слегка потрескивали поленья в камине, тихонько звякала посуда, урчал кофейник на спиртовке. После выпитой рюмочки Николай Иванович почувствовал себя значительно лучше, а крепкий кофе взбодрил, и даже появился аппетит, хотя обычно с перепоя утром даже смотреть не хотелось на еду. Впрочем, сейчас Рыжова занимали иные мысли — зачем они здесь, на этой роскошной даче? Будут гулять под моросящим дождем по морскому берегу, словно переболевшие коклюшем дети? Или его незаметно превратили в узника и свобода будет стоить тех денег, что он увез из России? А если все-таки Шамрай не подвел, то как намеревается Сергей Сергеевич отправить Рыжова в Афины и ушли ли туда деньги? И вообще где конечный пункт назначения?

Сергей Сергеевич подождал, пока Рыжов допьет кофе, потом поднялся, взял с каминной полки папку и предложил: