Белый ферзь

Колчин мысленно пробежался по вчерашним и сегодняшним непосредственным и телефонным контактам:

Звонок Вале Дробязго. Ничего такого он не сказал. Нормальное, чуть игривое недоумение. (Иное дело, каково было внутри, в себе, на самом деле.) Автоответ Дробязго. Тоже ничего такого.

Звонок Егора — Колчину, до того — звонок Колчина Брадастому, ни к чему не обязывающий обмен репликами с Аленой. Тоже ничего такого.

Диалог с Борисенко (почти монолог майора-полковника) о специфике работы небезызвестного РУОПа. Действительно, небезызвестного — все, поведанное Борисенкой, при желании можно прочитать в «МК», в «Аргументах…», в «СС», если уж на то пошло. Правда, без борисенковской экспрессии и с некоторыми купюрами, но — можно. Правда, Колчин вел Борисенку по той тропе, которую сам еле-еле нащупывал, но вряд ли безымянные слухачи до такой степени искушенно-проницательны.

Еще Колчин помянул Кублановского. Ну и? Вот ведь — в газете прочел. Только потому и помянул. Иначе на кой двум нормальным мужикам вне политики какой-то там Кублановский… (Колчин лишний раз перекрестился бы, когда б не его игнорирование известной конфессии: он сознательно уходил в диалоге с соседом от конкретики «а где Инна?», и не по причинам идиотической безмятежности на сей счет, просто рановато еще обращаться за помощью, когда толком не знаешь, в чем эта помощь способна выразиться.) Так… потрепали языком, анекдотами жизненными обменялись. Мрачноватыми анекдотами — ну на то они и жизненные.

Для веселья страна эта плохо оборудована. Для чего другого — пожалуйста: оборудование доставлено, установлено, функционирует. Да так, чтобы клиента ни в коем случае не побеспокоить. «Н-не беспоко-о-оит?!» — в парикмахерской манере. Очень парикмахерской: над клиентом порхают, еле ощутимо массируют, делают ему красиво, всячески подчеркивают неприкосновенность головы: «Н-не беспоко-о-оит?!» Однако в руках бликует опасная профессионально заточенная бритва, а горло — вот оно, беззащитное.

Так! Метафоры метафорами…

Насчет беззащитного горла — это пусть безымянные парикмахеры пребывают в счастливом заблуждении, пока не наступит для них несчастное прозрение.

С момента сёгуновского бунта — бессмысленного и беспощадного, — с момента ОТКЛИКА Брадастого на колчинский «Последний срок» игра пойдет по правилам, и правила будет устанавливать ЮК. Он — сильная фигура. Без лишней скромности — ферзь. Еще и обретший способность ходить конем, о чем противной стороне пока неизвестно. Разве только они расстарались и понапихали в квартиру кроме аудио- еще и видеотехнику — тогда вся игра теряет смысл. Для ЮК. Он был как на ладони, когда разбитая Сёгуном трубка с «жучком» была у Колчина на ладони.

Вряд ли, вряд ли. Следящую видеотехнику установить — не вопрос для специалистов. Вопрос — замаскировать. «Уши» слышат, запрятанные в глубь любого предмета, — «глаз» должен высунуться, чтобы видеть, он сквозь любую преграду не зрит. Слишком рискованно крепить «глаз» в малознакомой квартире, куда вот-вот придет хозяин, которому квартира знакома хорошо. Привычки хозяина опять же не изучены досконально — может, есть у него вредная привычка, придя домой, первым делом хвататься за любимую китайскую чашку, стоящую на «крыше» кухонного пенала, — чай он из нее пьет, чай! а вы решили, что она в качестве сувенира под потолком пылится? ошибочка!

В общем, видео — вряд ли. Аудио — да. Вот и поиграем в испорченный телефон. По правилам, диктуемым ЮК. Только так, и не иначе!

Единственная накладка — Бай позвонил еще тогда, когда ЮК не подозревал о наличии посторонних «ушей». Это плохо, это нехорошо…

«Всё, что говорится мне, за другие стены не уходит…» — никто Колчина за язык не тянул. Покажите язык? Ага! Нет, никто не тянул.

Хотя… так оно и было, так оно и есть. Да. В том случае, если это «всё» говорится только Колчину.

ЮК не в ответе за тех, кого он не приручил.

«Парикмахеров» он не приручил, ибо понятия не имел об их существовании на момент беседы с Баймирзоевым. Ничего-о! Еще приручит!

Приручить — если дословно — допустить-приманить к руке. Колчин машинально проделал несколько кистевых пассов. Только попадитесь ему под руку. А уж под ногу!..

Опять же, если вдуматься, — «уши» растут отнюдь не из компетентных органов, а… из органов не менее компетентных, из тех самых, норовящих жить по закону, только по закону страны ФБР, Федеративной Бандитской Республики. А бывший О Мун Ен, папа О, нынешний Баймирзоев, — аккурат принадлежит к высокопоставленным гражданам страны ФБР.

Кто знает, может, есть смысл завтра после одиннадцати намекнуть, мол, нас вчера слушали, вот ведь какая штука, но «уши» растут из ФБР — разберись со своими дальними и ближними, Баймирзоев. Колчину-то начхать, у Колчина особых секретов нет, но иногда наберет колчинский номер кто-нибудь из осторожных, спросит осторожно: «Не один?», а ЮК предпочитает не врать и… — как тут ответишь? Пусть займутся доморощенные фэбээровцы друг дружкой, повыясняют отношения, понаезжают «крыша» на «крышу». Разделяй и властвуй.

Да нет… Резонно ли до поры до времени ломать игру в испорченный телефон? Только чтобы соблюсти собственные принципы — ой, поступился, звиняйте, за другие стены ушло! А где гарантия, что «ухо» навострилось не умельцами из окружения Бая-Баймирзоева? Нет гарантии. Мало ли…

Много. Не Бай, так кто угодно из ФБР, разделивших Москву на сферы влияния, ошибочно полагающих, что на ЮК тоже возможно определенным способом влиять. Ну-ну.

Особых секретов нет. Интересовать слухачей может…

…что?

Реакция Колчина, обнаружившего отсутствие жены.

Разумеется, ЮК станет искать. Вот и надо проследить за направлениями его поиска, чтобы вовремя п… перепрятать. Если не жену, то участников-свидетелей.

Участников-свидетелей чего именно? Колчин доподлинно не знал и старался не давать волю воображению.

Одно теперь уже, после обнаружения «ушей», точно — Инна не потерялась где-то, ее ПОТЕРЯЛИ. И теперь ждут реакции — она у ЮК вполне предсказуема и опасна для соперников.

«Уши» — хоть какая-то возможность если не уклониться, то подготовиться. Предупрежден — вооружен.

Но теперь ЮК, по воле неуемного Сёгуна, тоже предупрежден. И вооружен.

ОНИ будут знать, что он ищет, но не будут знать, насколько он. нашел.

Кто — ОНИ?

Колчин склонялся к версии — ФБР (в интерпретации майора-полковника Борисенко). С милицией, со спецами известных ведомств — отношения у ЮК мало сказать нормальные. Да и методы… Опустить почки — пожалуй, сколь бы это ни противоречило уставам, а также законам-предписаниям о неприкосновенности. Но меры физического воздействия — к бандитам или… к бедолагам, принятым блюстителями за бандитов. Инна никоим образом на бандита не тянет, Твигги недоношенная… (Это не со зла, не с досады — это рискованная, но домашняя шутка, которая была бы жестокой, если б не интонация, с коей произносился обмен любезностями: «Костолом жуткий-противный! — Твигги недоношенная!») При самом воспаленном воображении не представить: милиция либо спецназ, крадущие женщину для неясных целей, и — ни гу-гу. На такое способны две категории: бандиты и… политики. Чтобы вынудить ЮК действовать так, как ими (бандитами? политиками?) заранее просчитано-предугадано.

А как?

Опустошать и расчищать.

Но сначала навести справки.

Вот и послушает завтра с одиннадцати до двенадцати Колчин, какие-такие справки ему предъявит Бай. И самостоятельно определит, откуда ветер дует. То ли прикрыться от него, чтоб не сквозило, то ли двинуться в указанную сторону, чтоб ветер в спину помогал-подгонял.

Так. Еще политики. Это менее вероятно. Валя Дробязго в небытии. Следовательно, если исчезновение дочери спровоцировано соперниками-претендентами на, так сказать, престол, то логичней затевать комбинацию при, так сказать, наличии того, ради кого она, комбинация, затевается. Что мы знаем о логике политиков?!

Но Валя в небытии. И мордоворотливый голос по номеру, известному немногим, был спокоен.