Поход на пенсию (СИ)

Прибыв на базу, Жуков построил личный состав бронегруппы, приказал бойцам сдать оружие и пошел в штабную палатку. Там он развернул карту. Поводил по ней пальцем и крикнул:

— Дневальный! Вызови мне сюда офицеров штаба и командиров рот!

— Есть! — ответил боец и убежал исполнять приказ.

Через пять минут за столом собралось пять человек. Жуков к этому времени успел снять тяжелую разгрузку и умыться.

— Собрались? — спросил он и тут же продолжил: — Есть такая информация: Аргун, улица Нижняя, дом тридцать. — Он указал на карте, но там были отмечены только кварталы, к тому же карта десять лет не обновлялась. Тогда он достал листы аэрофотосъемки: — Дом вроде ничем не приметный. Здесь таких много. В доме находится архив Шариатского суда, архив администрации Аргуна и Гудермеса, часть архива Дудаева.

— Вот это да! — вырвалось у контрразведчика капитана Петра Андреева.

— Такое отпускать нельзя, — покачал головой командир первой роты капитан Рафик Сангажапов.

— Охрана? — спросил заместитель командира отряда по воспитательной работе капитан Игорь Лисабой.

— Со слов агента охрана в доме до пяти человек, в соседних домах еще два десятка.

— Не слабо, — покачал головой заместитель командира отряда майор Анатолий Иванов. — Но придумать что–нибудь можно.

— Вот и будем думать, — кивнул Жуков.

Принимать какие–либо решения, не обладая полноценной информацией просто глупо. То, что шепнул майору «чех», информацией в полном смысле этого слова назвать было нельзя. Так, сырой слух, который нужно было еще сто раз проверить и столько же раз перепроверить.

Город Аргун официально считался освобожденным от боевиков, но это только для газет и телевидения. В реальности дело обстояло в несколько ином свете. Днем можно было ходить по городу вполне спокойно — срочники из 21‑й оперативной бригады внутренних войск и 506‑го мотострелкового полка уже бегали в самоволки, а вот с наступлением ночи картина менялась. Ночью в самоволки ходить боялись. Ночью городом правили совсем другие хозяева. Блокпосты федеральных войск постоянно подвергались методическим обстрелам, постоянно шло минирование городских дорог…

Просто «чехи» днем ходили без оружия и назывались «мирными жителями». Но как только солнце садилось за горизонт в руках этих «мирных» появлялось оружие и взрывчатка. В случае надобности, имевшие довольно отлаженную систему оповещения, «чехи» могли быстро собраться в любой точке города и сотворить там какую–нибудь неприятную гадость.

— Улица Нижняя нашими подразделениями не используется, — размышлял вслух Олег. — Колонны по ней не ходят. Появление чужих машин будет выглядеть настораживающее…

— Выехать на гражданских… — предложил Сангажапов. — Посмотреть что да как…

— «Чехи» скорее всего, досматривают подходящие машины и не пропустят чужаков… — предположил Иванов. — Или расстреляют из засады.

— На гражданской машине нас туда и свои не пропустят. Ведь не будешь на каждом блоке объяснять, что мы едем на разведку…

— Пешком? — спросил Сангажапов.

— Куда пешком? Туда пешком я вас не пущу. Мне трупы не нужны… — сказал Жуков. — Ну и если пройдем, то никакого толку от этого не будет. Нужна систематичность в наблюдениях. Только тогда будет толк.

Жуков начал водить по карте пальцем, что–то прикидывая и бормоча себе под нос. Пока решения не было. Через пять минут он поднял голову:

— Перекур.

Все вышли из палатки освежиться. Недалеко от палатки возились два бойца из взвода связи — тянули телефонный провод от палатки штаба к одному из бетонных самолетных ангаров, в котором жил личный состав.

— Долго еще будете работать? — спросил их Жуков.

Бойцы начали что–то отвечать, но майор их не слышал. Он вдруг понял, как нужно провести разведку у дома с архивом, и ответ связистов не имел сейчас для него никакого значения. Жуков нетерпеливо дождался, пока его подчиненные докурят и, войдя в палатку, сразу сказал:

— Я знаю, что нам нужно сделать.

— Ну? — Иванов всем своим видом показывал готовность слушать.

— Для этого нужны солдатские фуфайки как у стройбата. Штук десять.

— Для чего? — спросил Лунин.

— По улице, под видом солдат–связистов по оставшимся телеграфным столбам потянем, якобы, линию связи. — Жуков показал пальцем на аэрофотоснимки, на которых отчетливо просматривались столбы, с которых уже давно «металлисты» сняли провода. — Вот здесь видно, что столбы остались. Правда не везде, но кое–где есть и этого должно хватить.

— Ты думаешь… — почесал затылок Иванов.

— Все просто и вполне объяснимо. Сейчас в городе идет восстановление коммуникаций, в том числе и линий связи. Повсюду, в основном солдатики, тянут «телефонку». Оденемся в фуфайки, полдюжины толковых бойцов, грузовик. Чем не связисты? И пойдем по столбам тянуть провода…

— А «чехи»? — спросил Лисабой.

— Поставь себя на их место. Ты что–то охраняешь очень важное. Никто не должен знать, что ты охраняешь. Ты соблюдаешь скрытность. В бой ты вступишь только тогда, когда для тебя создастся совершенно безвыходная ситуация. В другом случае ты постараешься никоим образом себя не проявить. Ладно, если на твой дом идет мотострелковая рота — сам Аллах велел обороняться, а если это всего–навсего шесть или семь солдат, которые тянут провода? Если их не пустить или убить, то привлечешь внимание к своему району и тогда тебя точно раскусят и раздолбают. В пыль и прах. Не проще ли тогда просто пропустить их? Пусть тянут.

— Верно, — кивнул Лисабой.

— А для обеспечения мер безопасности у каждого бойца бронежилет, автомат и пара гранат. В машине, а машина нужна обязательно, посадим пару бойцов с пулеметами и радиста для связи с «артелью».

— На «газике» на бортах навесим бронежилеты, и пулеметчики будут прикрыты, — начал придумывать Иванов.

— Дельно, — согласно кивнул Жуков. Он уже верил в успех предстоящей операции. — Там же поблизости в готовности будет находиться «броня»…

С полчаса уточняли детали, но общий замысел операции оставался без изменений. Жуков быстро изложил план операции на бумаге, и, прихватив с собой Иванова, поехал в штаб группировки.

Дело в том, что в Чечне командир отряда своим решением вывести на операцию разведгруппу не мог. По сути отряд подчинялся начальнику разведки округа, но округ, из которого прибыл в Чечню отряд, был далеко, а потому отряд находился в оперативном подчинении штабу группировки, и решение на вывод групп принималось на уровне штаба и только после предоставления продуманного плана по выполнению боевой задачи и организации взаимодействия со средствами огневой поддержки. Организовывать это взаимодействие из ГРУ прибыл так называемый «оперативный офицер» в звании полковника, который мог для отрядов спецназа, в силу своего положения, а в еще большей степени в силу своего характера, создать в принципе нормальные, переносимые условия, чтобы командиры всех рангов и степеней, которые так или иначе могли руководить действиями специальной разведки, не могли своими глупыми решениями подвести спецназ под монастырь как это было уже с двумя отрядами, один из которых под Рождество попал в полном составе к чеченцам в плен, а другой двумя неделями позже был практически полностью уничтожен в цехе консервного завода одним большим взрывом. Оперативный офицер руководствовался приказами ГРУ и старался не допускать в условиях того бардака, который назывался Первой Чеченской войной, излишних потерь личного состава частей и подразделений специального назначения ГРУ.

Обычно задания отряду спускались сверху, но в случае получения интересной информации, командир отряда сам выходил наверх с предложением на реализацию информации. Задача выхода наверх облегчалась тем, что оперативным офицером ГРУ был полковник Эдуард Лихой — сослуживец Жукова по Афганистану. Помимо крепкой мужской дружбы их связывало нечто большее — в боях под Бараками, Хостом и Гардезом им не раз приходилось спасать друг друга от старухи с косой. На свете нет ничего крепче дружбы, в которой друзья постоянно видят взаимопонимание, взаимовыручку, чувствуют в трудные мгновения локоть товарища. Последние два года Лихой выпал из поля зрения Жукова после того, как их разослали служить в разные концы страны. Сколько было радости, когда Олег совершенно неожиданно для себя встретил Лихого в штабе группировки…