Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта (СИ)

– Мне дневальный сказал, что Бродяга забрал у них паспорта для проверки их на подлинность, с диверсантами борьбу ведёт.

– Да уж, с каждым днём здесь становится всё веселее и веселее.

Затем появился Террорист, явно страдающий бессонницей, он, выкуривая одну сигарету за другой, уставившись в телевизор, без устали переключал каналы.

Из камеры, где находились молодые парни и девушка, послышался стук.

Отворив дверь, я увидел, как двое парней лежали на полу. Самый старший из них сидел в углу и курил, а девушка, стоявшая возле стола, печально смотрела на меня.

– Что вам? Кто стучал?!

– Когда нас отпустят? – спросил у меня куривший в углу парень.

– Никогда, – равнодушно ответил я.

– Что значит никогда?!

– Сам удивлён, вы про сухой закон знали?

– Знали…

– А про комендантский час знали?

– Ну, знали и шо теперь?

– А теперь – плохи ваши дела… – сделав паузу, ответил я. – Я обрывком слышал, вроде вас в комендатуру повезут, а потом – на передовую, окопы рыть. А подругу вашу – в колонию для несовершеннолетних…

Глаза парня округлились, и от былой уверенности в голосе не осталось и следа.

– Дяденька, дайте телефон, я мамаше позвоню, нельзя меня на окопы – я больной, у меня почки больные и малая у меня беременная… – взмолился, тушивший сигарету в углу, парень.

Лежавшие на полу парни вскочили, как будто бы их ошпарили кипятком, и, уставившись на меня, вопросительно молчали. А девушка, отвернувшись в сторону, стала теребить замок на своей кофте.

– Поздно, за вами уже машина выехала. Ну ничего – на передовой вам обязательно дадут домой позвонить, – сказал я и закрыл дверь.

– Во сколько молодёжь выпускать будем? – спросил я, подходя к Террористу.

– Часов в пять, откроешь им, пусть прогуляются, им полезно будет.

– Такие молодые, а уже алкоголики. Девушку жалко, молодая она глупая, глаза-то у неё честные, светлые – просто не разобралась ещё.

– Говоришь глаза светлые… приведи её, – приказал Террорист.

Заведя её в комнату, я предложил ей сесть на стул. Присев в углу, она, испугано озираясь по сторонам, ещё сильней стала теребить свою застёжку.

Поставив стул напротив неё почти вплотную, Террорист, присев на него, посмотрел ей в глаза.

– Как тебя зовут?

– Алёна, – ответила она, всё также осматривая комнату, только теперь её испуганный взгляд остановился на автомате, который Павел держал в руках.

– Где же вы деньги на выпивку берёте?

– Иногда ребята скидываются… Когда я стипендию получаю – угощаю.

– И часто ты их угощаешь?

– Частенько, они же не работают, – улыбнувшись, ответила она.

– У тебя там что, парень?

– Нет.

– Так что ты там забыла, среди этих пиявок?

– Они рядом с моим детдомом живут, я их с детства знаю.

– Я тебе как отец говорю – не дружи с ними, ничем хорошим это не кончится. А если тебе больше дружить не с кем, приходи завтра к нам в столовую – там любой помощи будут рады.

Алёна сидела и молча кивала, постоянно убирая за уши свои непослушные волосы цвета созревшей пшеницы, усыпавшие её плечи.

После чего мы угостили Алёну чаем, и она просидела с нами до утра.

Когда их горе-компания, выйдя из нашего караула, молча направилась к дальнему «КПП», я повернулся к Павлу, который закуривая сигарету, смотрел им в след.

– Она не придёт.

– Я тоже так думаю, – ответил мне он.

Сменившись после десяти часов утра, мы неспешно прогуливались по территории института. На завтрак мы уже опоздали, спать не хотелось и мы, маясь от скуки, осматривали местные строения.

– Пойдём в спортзал, – предложил Паша.

– А смысл? Чтобы занятия на тренажёрах пошли на пользу – нужно питаться не меньше пяти раз в день, а здесь у нас такой возможности не предвидится.

– Мне Террорист говорил, что здесь есть тир – пошли глянем.

Спустившись в подвальное помещение, мы очутились в небольшом зале, из которого выходило несколько коридоров, тянувшихся далеко внутрь. Помимо тира здесь находилось бомбоубежище, а также вещевой склад и хозяйственные помещения. Пройдя по лабиринтам с помощью указателей, мы вышли к основному залу, где производились стрельбы. В главной комнате, где стояли три вскрытых сейфа, на полу лежали разорванные коробки от различных типов патрон, а также несколько десятков стреляных гильз.

– Ну, что пройдёмся по комнатам, может, патроны найдём? – предложил Паша.

– Главное здесь – не заблудиться.

После продолжительных поисков, нам удалось найти, лишь полупустую пачку патрон «5.45», да две дымовые шашки. После неудачных поисков, мы отправились в курилку, где, как обычно, стояли парни.

Подойдя к ним, Паша вошёл в их круг и попросил закурить.

– Мы сейчас в тире несколько патрон нашли. Пойду к Бродяге, возьму у него автомат Грузина, может пострелять удаться.

Заметив в толпе Угрюмого, я подошёл к нему.

– А ты не радуйся, ты стрелять не идёшь! Уголовникам оружие не доверяют.

– Всё вкалываешься? – оскалив свои кривые зубы, ответил он.

Вернувшись через несколько минут от Бродяги, Павел держал в руке автомат и не пристёгнутый магазин.

– Бродяга дал добро, все кто хочет пострелять – пошли за мной.

Все кто стоял в курилке, побросав свои окурки, последовали за Павлом.

На месте Павел провёл краткий инструктаж техники безопасности при проведении стрельб. Были и такие парни, которые ни разу не держали в руках оружия. На всех хватило по три патрона. Угрюмый, стрелял первым. Забыв перевести режим ведения огня из автоматического на одиночный, он выпустил за раз все три патрона, и под шумные возгласы ребят, отойдя в сторону, стал что-то бормотать себе под нос.

Я стрелял стоя и попал мишени в живот. После меня стрелял Паша, и, поразив мишень в плечо, удивился своему результату. Он, подойдя к мишени, несколько минут не мог поверить своему попаданию.

– Ты, наверное, в сердце целился – вот и промахнулся, – подойдя к нему, сказал я. А нужно было как я, наверняка.

– Да нет – в голову, – печально ответил он.

Вернувшись с тира, мы встретили почти всех в курилке. Бродяга, стоявший рядом со всеми, увидав приближающегося Павла, взял у него автомат и направился в общежитие. Через несколько минут Бродяга, Грузин и Хмурый появились на крыльце.

– Всем строится на плацу, – скомандовал Хмурый.

Выстроившись по-порядку, мы стояли в строю, во всех отделениях соблюдая дисциплину. Ребята ждали появления наших командиров, и только наше отделение нарушало тишину.

Бродяга, проходив перед строем, подойдя к Доку, сказал ему:

– Не можешь успокоить своих бойцов – встань в строй как все. Я другого командира найду.

– Может ты и для нас командиров найдёшь? – ответил ему Фокс.

Не обращая внимания на реплику Фокса он, дойдя до середины строя, скомандовал:

– Р-а-авня-яйсь! Смирно!

Все парни, вытянувшись, беспрекословно исполнили команду Бродяги, и только Фокс демонстративно смотрел в другую сторону.

– Мы все устали! – громко начал свою речь Бродяга. – Мы все хотим поскорее отправиться на передовую, но на фронте, сейчас сложная обстановка, у ополчения нет центрального штаба. Сегодня утром от Игоря Ивановича Стрелкова, к нам в институт пришла директива: «Личный состав, находящийся в данном сборном пункте в подразделения не отправлять. Всем ждать особых распоряжений».

По всему строю покатилась волна недовольства, послышались гневные выкрики из отделений.

– Дайте мне уйти отсюда, я пешком пойду до передовой!

– Мы, что? В тюрьме здесь находимся!

– К чёрту Стрелкова! Я ни к нему ехал!

– А чем кормить нас будете, в столовой уже жрать нечего!

– Хватит кричать, успокойтесь!! – подняв автомат вверх, Грузин несколько раз выстрелил в воздух. – Мы такие же как и вы – заложники ситуации. Но бардака я не потреплю!

После чего Бродяга зачитал состав заступающего на вечер караула, а затем приказал Хмурому вести нас на обед в столовую.