Люди-торпеды

Гера вздрогнул. Это уже была прямая аналогия с делом Редина. Он быстро спросил:

– Где вас похитили? Как вы потом оказались в Иране?

– Я отдыхал. С дочерью. Она приехала ко мне, и мы решили провести неделю на Балеарских островах. Это недалеко от Тулона, где я работал. Помню, что вернулся с пляжа в гостиницу и вошел в номер. Больше ничего не помню. Я иногда приходил в сознание, меня везли на корабле, потом посадили в самолет...

«Все правильно. Даже путь совпадает: по Средиземному морю до Греции, оттуда проторенная самолетная «тропа».

Галя дотронулась до плеча Геры:

– Командир, если в пути его безжалостно накачивали психотропными препаратами или сильными наркотиками, то это, естественно, спровоцировало резкое обострение наследственной болезни.

– Да-да, после переезда сюда мне все время становилось хуже. Марк, это местный доктор, постоянно давал мне лекарства.

– Что вы делали в Центре?

– Сначала со мной беседовал мистер Смит. Он здесь самый главный. Он предложил мне работать. А потом угрожал, что расправится с дочерью.

– Что конкретно вы должны были делать?

– Торпеду. Это была сложная работа. Надо было сначала совместить корпус торпеды с чужой боеголовкой. Необходимо было учитывать размеры торпедного аппарата. Мы работали непосредственно на субмарине. Где-то на юге, не могу сказать точнее. Хотя в разговорах слышал упоминание города Джаск – оттуда привозили технику, материалы...

– Что это за лодка, где она находилась, на плаву или на стапелях?

– Нет-нет. Где-то в горе был выдолблен огромный грот, и там у причала стояла лодка. По внешнему виду она очень напоминала французские и английские дизельные субмарины, но внутри была полностью переоборудована, а сверху ее корпус покрыт слоем какого-то неизвестного мне материала. Он делает лодку практически неуловимой для сонара. Мне для работы предоставили десятки чертежей. Там были пояснения на английском, французском, русском и даже китайском языках! Мне удалось за пару месяцев сделать почти невозможное. Весь торпедный комплекс стал работать как часы.

Потом я обучал работать с ним тупых местных матросов. Но это пришлось быстро прекратить: я не мог ничего вспомнить, провалы в памяти становились просто катастрофическими. Я понимал, что долго не протяну. И все-таки я успел своими руками установить боеголовку. Я сам все отладил. Она была прекрасна! Хищная, неумолимая смерть колоссальной силы. Я дал ее атомам настоящую жизнь. Вместо моих умирающих в голове клеток и нейронов на волю вырвется нейтронная мощь сотен миллиардов атомов.

– Галя! Успокой его!

Девушка подошла ближе. Анри уткнулся лицом в ее протянутые к нему ладони и затих.

– Мистер Клеман, я правильно понял, что боеголовка была ядерная?

Человек только часто-часто закивал головой, плечи его затряслись, но сквозь подступающие рыдания и горловые спазмы он выдавил:

– Когда я увидел вас, то решил, что это пришла моя расплата за гибель миллионов человек.

– Успокойтесь. Ваша торпеда еще не взорвана. Постарайтесь вспомнить, может вы случайно слышали в разговорах упоминание о том месте, где ее собираются использовать, и мы спасем жизни людей.

Клеман, чуть задумавшись, твердо проговорил:

– Нет. При мне никогда не произносилось никаких названий или географических координат. Абсолютно никаких!

– Ну, хорошо. – Хотя, чего уж тут хорошего? – А не встречали вы здесь вот этого человека?

Гера показал мужчине фотографию Редина.

– Он офицер-подводник, его недавно тоже похитили.

– Нет, – Клеман посмотрел и вернул фото, – я никого здесь не видел. Но меня привезли сюда всего несколько дней назад. Теперь я понимаю: специально, чтобы умирать. Но я слышал разговоры Смита и Марка о новом пленнике. Он был им очень нужен на субмарине. Вместе с ним еще позавчера они все уехали. Наверняка на юг, на морскую базу, в этот подземный грот...

В дверь просунулась голова Анатолия:

– Командир!

Гера встал и направился к выходу. Внезапно с кровати раздался громкий крик:

– Никто не знает, что она – ядерная! Никто!

Мужчина зашелся в хриплом кашле. Галина бережно, но решительно и сильно надавила ему на плечи, заставляя лечь. Она низко наклонилась над головой Клемана и что-то тихо шептала ему. Несчастный мгновенно затих и только сильно сжал руку девушки двумя исхудавшими ладонями.

В коридоре Толя сказал:

– Командир, надо уходить. Время вышло. Вадик передал, что одного охранника пришлось снова успокоить.

Талеев оглянулся на одностороннее стекло, потом кивнул Толе и решительно вернулся в палату. Глаза Клемана были закрыты, но руку девушки он так и не выпустил. Гера помедлил секунду, потом достал маленький пластиковый шприц и воткнул иглу за ухо мужчины. Тот даже не дернулся, лишь разжались пальцы рук, и дыхание сразу стало редким, неглубоким, но ритмичным.

– Вот так. Это будет лучше для него. Пошли, Галя.

Девушка задержалась в палате совсем ненадолго. Откуда-то из недр грубого комбинезона она извлекла маленький шелковый платочек с монограммой «А» и незаметно для Талеева засунула его в полусжатую ладонь Клемана. Потом укрыла одеялом до самого подбородка его измученное тело и бегом покинула палату. Догнав в коридоре Геру, она неожиданно тихо сказала:

– А ты знаешь, его дочь зовут Алоиза.

Талеев ничего не ответил, и все трое легким бегом покинули здание Центра. В районе автостоянки к ним присоединился Вадим.

Путь до отвесного обрыва рядом с заблокированным мостом группа преодолела за несколько минут. Они специально не стали опускать мост с главного пульта Центра, чтобы сразу не указывать противнику направление своего отхода.

Для спуска со скалы каждый воспользовался «крылом». У Анатолия это получилось наименее удачно: попав крылом в восходящий поток воздуха, он вместо вполне пологого скольжения вниз отлетел в сторону метров на двести, перед самой землей провалился в воздушную яму и чуть ли не камнем преодолел последние метры спуска.

Вылез Толя из-за огромного валуна, ругаясь вполголоса, но на чем свет стоит. К тому же он сильно хромал на подвернувшуюся при приземлении ногу:

– Все! Никогда и никуда больше без вертолета не полезу! Сами летайте на этом акульем плавнике. – Толя с силой стучал по земле тростью-альпенштоком, в которую сложилось «крыло».

– Толечка, – нежно пропела Гюльчатай, – у тебя всегда были проблемы с координацией движений. Тебе и в космос нельзя, в невесомость.

Анатолий аж задохнулся от такой несправедливости:

– Да... я...

– Не переживай, дорогой, я обязательно займусь с тобой, когда вернемся в Москву. А сейчас уж пропрыгай как зайчик с полкилометра до нашего лимузина. Можешь на меня опереться. – Гюльчатай игриво подставила плечико.

– Девчонка сопливая! – Толя, прихрамывая, двинулся вперед.

Пока они были на «Орлином Небе» один из людей Юрия перегнал их вездеход по высохшему руслу совсем недалеко от места ожидаемого приземления. Дальше все складывалось крайне удачно, и в город они возвратились, когда огромный говорливый Центральный базар уже во всю ширину распахнул свои гостеприимные ворота. В его многоголосой и многолюдной толчее четверка растворилась быстро и бесследно.

Глава 8

Третий день Сергей занимался самообразованием. «На старости-то лет, как юный лейтенант, готовлюсь к сдаче на самостоятельное управление. Дожили!» Однако процесс изучения незнакомой техники всерьез захватил его. Это была родная стихия. «Ха, незнакомая техника! Да мне здесь каждый проводок знаком, щиты, клапаны, автоматы, переключатели, приборы. Дизель – он и в Африке дизель. А генератор таковым и в Иране останется. Валы, турбина, маневровое устройство... Что-то принципиально новое вряд ли изобретут в ближайшую сотню лет».

К его услугам предоставили всю техническую документацию – сотни пухлых папок схем, графиков, чертежей, описаний. Правда, к ним он прибегал редко. Назначение и принцип действия неизвестных ему узлов – а таких оказалось до смешного мало – Сергей определял «силой интеллекта» и «памятью рук», обползав и обшарив все закоулки чужой субмарины.