Человек со стороны

Взбешенный Каларно пролистал журнал, почти рвя его. Нашел статью — гвоздь специального выпуска и посмотрел на подпись: Сандро Белотти. Опять он, сволочь! Наглая тварь!

— Дерьмо!

— Доктор Каларно!.. Андреа… — Киоскерша смотрела на него, открыв рот.

— Все в порядке, Луиза, извините. Все в порядке, но противно!

Каларно заплатил за журнал, отошел от киоска и начал читать статью. Глубокая Глотка, конечно. Таинственный сукин сын, использующий Сандро Белотти, нанес еще один удар. И очень-очень сильный удар.

Статья была написана развязным языкам, характерным для псевдоинтеллектуалов из «Здесь, Сейчас». В ней делался дотошный анализ закрытой информации по делу Апра. Цитировались отрывки текстов обоих отчетов о перестрелке в районе Семпионе, противоречащих друг другу. Рисовалась в общих чертах роль, какую сыграл в раскаянии «катанского зверя» адвокат Марчелло Сантамария. Он, Андреа Каларно, представал в статье этаким замшелым полицейским рыцарем без страха и упрека. Опять. Это случилось опять. Тайна следствия, секретность самых сокровенных юридических схем — все снова коту под хвост.

Каларно яростно смял журнал и бросил на землю. Несколько прохожих с удивлением посмотрели на него. Он стоял, обдуваемый горячим ветром и пылью из котлована, пестуя свой гнев. Еще один дерьмовый день!

Кривые буквы, написанные от руки красным фломастером на коробке от обуви звали: Мрр. Слан.

Слоэн остановился на мягком от жары асфальте. За его спиной возвышалось здание терминала. Он повернулся к человеку, державшему картонку. Слан, дурацкая надпись, вероятно, была английской версией фамилии Дэвида.

Человеку было лет тридцать. Коренастый, коротконосый, с темными волосами и кустистыми, сросшимися над переносицей, бровями. Огромные кулаки торчали из подвернутых рукавов пиджака, надетого поверх спортивной майки. За ним стоял абсолютно лысый африканец с фигурой штангиста-тяжеловеса, с огромной нижней челюстью, деформированной стероидами.

Слоэн внимательно оглядел обоих, не снимая очков. Подобных приматов он повидал в своей жизни немало. В Хьюстоне, в Берлине или Куала-Лумпуре. Они походили друг на друга, словно однояйцовые близнецы. Чернорабочие системы, используемые на самых грязных работах.

— Я Слоэн.

Парочка переглянулась, потом начала изучать его с головы до ног.

— Мое имя Ренато Ангус, — сказал, наконец, коротышка, якобы по-английски.

Язык был так исковеркан, что Слоэн понял его с трудом.

— Это мой товарищ, Норман Н’Гума.

Стероидный подбородок буркнул что-то нечленораздельное. Знакомство состоялось. Приматы повернулись и пошли сквозь армию вооруженных патрулей.

Слоэн последовал за ними в направлении многоэтажной автостоянки. Горячий ветер гулял по этажам. Ангус и Н’Гума остановились возле черного лимузина. Еще одна «бмв», только на этот раз 520. Это что, фирменная марка клана Рутберга? Мужеподобная баба с короткими крашенными под блондинку волосами, стояла, опершись на дверцу авто. Увидев Слоэн, она провела языком по губам в помаде цвета нефти.

— Галина Абрамова, — представил ее Агнус на сортирном английском. — Она ведет машину.

Слоэн открыл багажник и бросил туда свою дорожную сумку.

— Ты устал, Слан? — спросил коротышка.

— Слоэн, — поправил его Слоэн. — Нет, я не устал.

Н’Гума выпучил глаза.

— Тебе сказали, он не устал.

Его английский был еще краше, чем у его приятеля. Слоэн попытался уловить акцент. Кения, Южная Африка. Может быть, Нигерия.

— Он тугоухий. Ты тугоухий, Слот?

— Слоэн.

Приматы хрипло заржали. Н’Гума кивнул на бейсболку с эмблемой «нью-йоркские янки» на голове Слоэна.

— Знаешь, Слок, мне нравится твоя шапка.

— И мне тоже нравится, — опять заржал Ангус. — За километр видно, что ты козел.

— Похожа на презерватив, — заржал и Н’Гума.

Слоэн улыбнулся. Достал из кармана джинсов однодолларовую монету и протянул ее Норману Н’Гума.

— Что это за хреновина? — опешил тот.

— Тебе подарок.

Негр обменялся взглядом с приятелем. Галина тоже заинтересовалась спектаклем. Н’Гума осторожно, словно боясь обжечься, взял монету. Ничего особенного, доллар, как доллар.

Слоэн захлопнул багажник.

— Поехали.

— Зачем ты дал мне эту монету? — спросил озадаченно Н’Гума.

Слоэн пропустил его слова мимо ушей.

— Я хочу посмотреть район, где буду стрелять.

— Потом, — отрезал Ангус.

— Нет. Сейчас!

— Я с тобой разговариваю… Слик! — Н’Гума с угрожающей физиономией пошел на Слоэна. — Какого хера означает эта монета?

Оба гориллы опять переглянулись. Слоэн почувствовал, как воздух между ними стал горячее.

— Чтобы тебе было ясно, придурок, — Ангус раздувал ноздри, словно бабуин, — здесь наша территория.

— Знаешь, что я тебе скажу, Слит? — Н’Гума согнул руки, отчего его бицепсы стали походить на футбольные мячи. — Я скажу, что ты меня уже достал. Что означает этот говенный доллар, паскуда?! — Заорал он.

Слоэн опять улыбнулся.

— Я дал себе слово подарить этот доллар первому попавшемуся ниггеру, у которого мозгов в башке столько же, сколько в его заднице.

Н’Гума бросился вперед. Слоэн отклонился влево и нанес ему встречный удар ногой. Коленный сустав Н’Гума хрустнул, словно деревянный ящик под колесом грузовика. Пуская слюни и хрипя, Н’Гума влетел в борт автомобиля. Слоэн нанес ему удар по почкам, отчего Н’Гума выгнулся дугой и рухнул на асфальт.

Ангус попытался достать Слоэна правым крюком. Слоэн нырнул под руку и врезал прямо в солнечное сплетение. Ангус переломился пополам, и встречный удар коленом пришелся ему в лоб. Задрав ноги, он полетел в парапет автостоянки.

Свое получила и Галина, попытавшаяся пнуть Слоэна в пах. Он перехватил ее ногу за лодыжку, дернул Галину на себя и влепил две сильных оплеухи по одной и другой щеке. Последовавший за этим удар кулаком в лицо, швырнул ее на асфальт с льющейся изо рта кровью и выбитыми зубами.

Н’Гума ничего не понял с первого раза. Он вскочил на ноги со зверским выражением на физиономии. Слоэн двинул его ногой в правый бок. Ребра Н’Гума хрустнули. Сделав шаг вперед, Слоэн обхватил затылок негра рукой и сильно дернул вперед и вниз. Лысый череп Н’Гума пробил заднее стекло «бмв». Осколки стекла полетели в салон, из автомобиля торчала задница и ноги Норманна Н’Гума.

Видимо, не дошло и до Агнуса. Он выхватил из кармана нож, выкинул лезвие и с криком бросился на Слоэна. Дурацкая идея! Слоэн встретил его ударом ноги прямо в лицо. Носовая перегородка Ренато Агнуса смялась в лепешку, выбросив из ноздрей фонтанчики крови.

Слоэн поднял нож, сложил его и забросил подальше.

— Меня зовут Слоэн. Рекомендую запомнить.

С тоской оглядел тела трех придурков, корчащихся на асфальте и глубоко выдохнул горячий воздух.

— Теперь это моя территория.

Если бы кто знал, как же он ненавидит эти звонки среди ночи.

За долгие восемнадцать лет службы в департаменте полиции Нью-Йорка, Горацио Алонсо Уэсли, детектив Отдела убийств 21-го района, казалось бы, должен привыкнуть к ним. Но нет, всякий раз, когда это случалось, Уэсли стоило огромных усилий сдержаться и не послать звонящего к такой-то матери.

Нью-Йорк — город, который никогда не спит, объясняют ему. Хрен вам! В полчетвертого утра даже Нью-Йорк становится ничейной безлюдной территорией. А Рузвельт-айленд, маленький узкий островок в нижнем течение Ист-ривер — худшая из всех ничейных территорий. Несмотря на застройку густонаселенными высокотехнологичными жилищными комплексами, он представлял собой образчик мрачного одиночества. Положив трубку, Уэсли выбрался из объятий жены, тихо поднялся и в темноте стал натягивать на себя первое попавшее под руку. Майку сына с надписью «Бруклин Тек.», вельветовые брюки, твидовый пиджак. Вышел из дома, сел в машину и отправился в сторону вертодрома на 69-й улице. Оттуда катер речной полиции доставил его на Рузвельт-айленд.