Мальтийский сокол

– Думаю, что особых сложностей не предвидится. Нам надо выйти на этого человека сегодня вечером в отеле, сесть ему на хвост, и он, как миленький, выведет нас на вашу сестру. Если он придет с ней и вам удастся убедить ее вернуться домой – что ж, тем лучше. Если же нет… если она не захочет расстаться с ним, после того как мы найдем ее… тогда у нас найдется что-нибудь и на этот случай.

Арчер поддакнул хриплым грубоватым голосом:

– Вот именно.

Мисс Уондерли бросила быстрый взгляд на Спейда и хмуро сдвинула брови.

– Но только будьте очень осторожны. – Ее голос срывался, губы нервно подергивались. – Я до смерти боюсь и его, и того, что он может сделать. Она ведь совсем ребенок, и то, что он привез ее сюда из Нью-Йорка, – это… Он может… ведь он может… с ней сделать что-нибудь?

Спейд с улыбкой побарабанил по ручкам кресла.

– Это предоставьте нам, – сказал он. – Как-нибудь справимся.

– Но ведь такое может случиться? – настаивала она.

– Совсем исключить это нельзя, – заметил рассудительно Спейд. – Но мы сделаем все, что в наших силах, чтобы этого не произошло.

– Я доверяю вам, – сказала она искренне, – но хочу предупредить, что он очень опасный человек. Думаю, он ни перед чем не остановится. Чтобы спасти себя, он, не задумываясь… убьет Коринну. Ведь он может это сделать?

– Вы ему угрожали?

– Нет, я только сказала, что ей надо вернуться домой до возвращения родителей, чтобы они ничего не узнали. Я пообещала ему, что ни слова не скажу папе, если он мне поможет вернуть сестру, ну а если не поможет, папа, конечно, найдет способ привлечь его к ответственности. Но… вообще-то, он мне не поверил.

– А он может замять дело, женившись на ней? – спросил Арчер.

Девушка покраснела и смущенно ответила:

– У него в Англии жена и трое детей. Коринна написала об этом в письме, именно поэтому ей и пришлось бежать тайком.

– Обычно жены у них есть, правда, не обязательно в Англии. – Спейд наклонился, чтобы достать карандаш и лист бумаги. – Как он выглядит?

– На вид ему лет тридцать пять, он ростом с вас, очень смуглый или просто загорелый. У него темные волосы, густые брови. Говорит громко, даже вызывающе, очень нервный и раздражительный. На него посмотришь – и сразу ясно, что такой способен на все.

Спейд спросил, не поднимая головы от своих записей:

– Какого цвета глаза?

– Серо-голубые, водянистые, но пронзительные. И… еще… у него большая ямка на подбородке.

– Какой он из себя – худой, обычный, плотный?

– Крепкого сложения. Широкоплечий, держится прямо, почти как военный. Сегодня утром на нем был светло-серый костюм и серая шляпа.

– Чем он зарабатывает на жизнь? – спросил Спейд, положив карандаш на стол.

– Не знаю, – ответила она. – Понятия не имею.

– Когда он обещал прийти к вам?

– После восьми.

– Хорошо, мисс Уондерли, наш человек будет там. Неплохо, если…

– Мистер Спейд, а нельзя, чтобы это были вы или мистер Арчер? – Она умоляюще вскинула руки. – Я хочу, чтобы кто-то из вас занялся этим сам. Не сомневаюсь, вы пошлете умелого сотрудника, но – боже! – я так боюсь за Коринну. И его тоже боюсь. Хорошо? Я понимаю… Это будет стоить дороже. – Дрожащими пальцами она открыла сумочку и положила на стол перед Спейдом две стодолларовые бумажки. – Этого хватит?

– Хватит, – сказал Арчер, – я займусь этим делом. Мисс Уондерли встала и нервно протянула ему руку.

– Спасибо! Спасибо! – воскликнула она и повторила еще раз, пожимая руку Спейда: – Спасибо!

– Не за что! – ответил Спейд. – Рады вам служить. Будет неплохо, если вы сами встретите Терзби внизу или появитесь с ним в холле хотя бы на короткое время.

– Я так и сделаю, – пообещала она и снова поблагодарила компаньонов.

– И не высматривайте меня, – предупредил ее Арчер. – Я сам вас увижу.

Спейд проводил мисс Уондерли до выхода из конторы. Когда он вернулся, Арчер, кивнув в сторону стодолларовых банкнот, довольно прорычал: «Весьма кстати», взял одну бумажку, сложил и сунул в кармашек жилета.

– В ее сумочке я заметил еще несколько родных сестриц этих красоток.

Спейд спрятал в карман вторую банкноту, сел за стол и сказал Арчеру:

– Ты не очень-то петушись перед ней. Как она тебе?

– Конфетка! Как тут не петушиться! – Арчер вдруг грубо хохотнул: – Может, ты, Сэм, и увидел ее первым, зато я раньше сообразил. – Засунув руки в карманы, он раскачивался с носков на пятки.

– Ты еще намучаешься с ней, помяни мое слово. – Сэм ухмыльнулся, по-волчьи обнажая клыки. – Впрочем, у тебя своя голова на плечах, не маленький. – И принялся сворачивать сигарету.

Глава 2. Смерть в тумане

В темноте зазвонил телефон. После третьего звонка заскрипела кровать, пальцы начали шарить по столу, что-то маленькое и тяжелое упало на покрытый ковром пол, потом снова скрипнули пружины кровати, и мужской голос произнес:

«Алло… Да, это я… Убит?.. Да… Через пятнадцать минут. Спасибо».

Щелкнул выключатель, и белый шар, свисающий с потолка на трех позолоченных цепях, залил комнату светом. Спейд, босой, одетый в бело-зеленую клетчатую пижаму, сел на край кровати. Он хмуро покосился на телефон и взял со стола пачку коричневой курительной бумаги и коробку табака «Вулл Дарем».

Через два открытых окна в комнату врывался холодный туманный воздух, с острова Алькатрас доносились частые гудки противотуманной сирены. Стрелки будильника, стоявшего на самом углу книги Дьюка «Знаменитые уголовные преступления в США», показывали пять минут третьего.

Спейд свернул сигарету, поднял упавшую на пол зажигалку в кожаном футлярчике и прикурил. Снял с себя пижаму. Мощные руки, ноги, торс, массивные плечи делали его похожим на медведя. Впрочем, на медведя обритого: на его груди волосы не росли. Кожа его была по-детски мягкой и розовой.

Он почесал в затылке и начал одеваться. Сначала надел на себя белое белье, серые носки, черные подвязки и темнокоричневые туфли. Завязав шнурки, снял телефонную трубку и заказал такси. Надел сорочку в зеленую полоску, белый мягкий воротничок, зеленый галстук, серый костюм, в котором был накануне, свободное твидовое пальто и темно-серую шляпу. Когда Спейд рассовывал по карманам табак, ключи и деньги, позвонили в дверь парадного.

Там, где Буш-стрит поднимается над Стоктон-стрит, прежде чем круто спуститься к Чайнатауну, Спейд расплатился с водителем и вышел из такси. Улица тонула в ночном сан-францисском тумане – редком, липком и пронизывающем. Неподалеку от того места, где он оставил такси, несколько человек всматривались в переулок. На другой стороне Буш-стрит стояли две женщины и мужчина и тоже смотрели в сторону переулка. Из окон выглядывали любопытные.

Спейд пересек тротуар меж двух больших, обнесенных железными поручнями люков, в которых виднелись уродливые лестницы, подошел к парапету и, облокотившись о влажный камень, посмотрел вниз, на Стоктон-стрит.

Из туннеля под ним с ревом и свистом – будто ею выстрелили – вылетела машина и скрылась из виду. В нескольких ярдах от туннеля, около доски объявлений, закрывавшей прогалину между двумя складами, залепненной рекламой бензина и кино, в странной позе скорчился человек. Опустив голову почти до земли, он всматривался в щель под доской. Одной рукой он опирался на тротуар, другой держался за зеленую раму стенда. Еще два человека неловко заглядывали в небольшой зазор, образованный краем доски объявлений и складской стеной. По глухой серой стене другого склада и клочку земли, спрятанному за доской объявлений, шарили лучи фонариков, среди световых снопов бродили людские тени.

Спейд повернулся и пошел по Буш-стрит к переулку, около которого собрались люди. Полицейский в форме, стоявший под синей эмалированной табличкой с белой надписью. «Барритт-стрит», перестал жевать резинку, поднял руку и спросил:

– Что вам здесь надо?

– Меня зовут Сэм Спейд. Мне только что звонил Том Полхаус.

– А, это вы. – Полицейский опустил руку. – Я вас сначала не узнал. Вон они стоят. – Он ткнул большим пальцем куда-то себе за спину – Скверное дело.