Передаю цель...

Выставив флажки у того места, где путь отряда пересекали мигрирующие неизвестно по каким причинам тысячи и десятки тысяч фаланг, командиры подразделений подали команды взводам и отделениям и звенья кавалеристов, понукая лошадей, с ходу брали такое непредвиденное препятствие.

Никто не мог объяснить, в том числе и сам он, командир полка, в каком направлении и зачем бегут по пескам собравшиеся сюда чуть ли не со всей пустыни фаланги, но зато очень хорошо знал, в каком районе Кара-Кумов и в каком количестве собрались фаланги совсем другого сорта, с винтовками и пулеметами, объединившиеся в крупную бандгруппировку под командованием очень известных приспешников Джунаид-хана, таких, как Дурды-Мурт, Ахмет-Бек, Бады-Дуз, и заблуждением было бы считать этих главарей тактически неграмотными, неподготовленными к упорным боям с регулярными частями Красной Армии.

Командиру полка хорошо было известно, как, например, проходил бой в районе колодца Чагыл 13–14 сентября прошлого 1932 года.

Два кавалерийских полка совместно с мотоотрядом наступали на банду, насчитывавшую до шестисот хорошо вооруженных басмачей, с которыми были и семьи и караван верблюдов с продовольствием и фуражом.

Наступление кавалерийских полков поддерживали танкетки и самолеты.

Появившиеся на поле боя танкетки вызвали замешательство среди бандитов, но только лишь в первый момент. Освоившись, басмачи повели грамотную борьбу и с танкетками. Одна из них попала в заранее вырытую яму и была сожжена, вторую встретили ураганным пулеметным огнем. По самолетам били из винтовок залпами, из четырех самолетов один повредили, ранили летчика.

Показали басмачи и умелое построение боевого порядка, эшелонированного в глубину, расчлененного по фронту, с использованием командных высот, с заменой убитых в стрелковых ячейках.

Для сбора сведений о наших частях Дурды-Мурт, Ахмет-Бек, Утан-Бек, Бады-Дуз и другие засылали мелкими группами переодетых бандитов для глубокой разведки.

При боевых столкновениях старались напасть неожиданно, наваливаясь всей массой, стремясь сковать огнем с фронта, а главными силами ударить во фланг нашего расположения, обходя и охватывая боевые порядки отрядов ОГПУ.

Умели бандиты выбрать заранее удобный для принятия боя рубеж, располагаясь на нем полукругом, с целью заманить наши части в заранее подготовленный и пристрелянный огненный мешок. Любили устраивать, особенно в горных районах, засады, в бою старались поразить в первую очередь командиров, тут же умело используя малейшее замешательство рядовых. Стремились вывести из строя, так же, как командиров, автоматическое оружие, пулеметы и не боялись организовывать отдых в ночное время, считая, что наши части не умеют действовать в темноте.

Что говорить, ушли в прошлое те времена, когда считали, что достаточно появиться отряду красноармейцев, как басмачи будут разбегаться в разные стороны, лишь бы не принимать бой. Как раз наоборот, при малейшей оплошности командования и бойцов, особенно, если в пески шел малочисленный отряд, наваливались огромной массой, под стать вот этим, бегущим через пустыню полчищам фаланг, и жестоко расправлялись с проявившими нерасторопность начальниками, замешкавшимися красноармейцами.

Пропуская мимо себя отряд истомленных зноем, находящихся уже в пути более десяти часов красноармейцев, командир полка оценивал своих бойцов, меряя их возможности только одной меркой: выдержат ли они испытания, когда придется бороться не только с изнуряющим зноем, но и в такую же изнуряющую жару вести бой? Не спасуют ли его солдаты перед коварными и беспощадными бандитами, прекрасно себя чувствующими в привычных для них среднеазиатских условиях?

С бархана на бархан, как по застывшим морским волнам, передвигается отряд. Оттуда, куда ушло передовое охранение во главе с Быбой, прискакал связной.

— Товарищ командир полка, в полутора километрах видны развалины старинной крепости Змухшир, — докладывает красноармеец Осипов.

— Командиров подразделений ко мне, — скомандовал Масленников. Коротко объяснив условную обстановку, приказал развернуться в боевой порядок!

Казалось бы, после столь длительного непрерывного марша надо было бы дать бойцам отдохнуть, вдоволь напиться воды, приготовить обед. Но ничего этого командир отряда не разрешил: в бой с басмачами придется вступать с ходу, сразу после марша. Ни Дурды-Мурт, ни Ахмед-Бек чаевничать или обедать не дадут, жестоко накажут за малейшее промедление.

Командир полка отдавал приказания, принимал донесения, руководил «накапливанием» подразделений на исходных рубежах, наблюдал, как ведут себя отдельные бойцы и начальники. Вот красноармеец Широков с пересыхающим от жажды ртом сливает остатки воды из фляги в котелок, отдает задыхающемуся от жажды коню. Рядом с ним последнюю воду отдает коню боец Счастливцев. Широков и Счастливцев едут в дозор: «противник» может ввести в бой резервы.

Объезжая боевые порядки отряда, командир полка видит все ту же картину: жажда достигла предела. Некоторые бойцы, прополоскав рот, остатки воды отдают лошадям, а те, отлично зная назначение фляг, тянутся к ним, трогая пересохшими черными губами иссушенные солнцем чехлы.

Строжайший

приказ

Личному

ПОЛИТОБЕСПЕЧЕНИЕ БОЯ

Командиры дивизионов Воробьев и Самохвалов, они же командиры основных групп — сковывающей огневой и ударной сабельной, доложили о готовности своих подразделений, и Масленников, приняв рапорты, еще раз прикинул, смогут ли вынести главную нагрузку эти два командира, на плечи которых ляжет основная тяжесть предстоящего боя.

Оба не один год прослужили в Средней Азии, неторопливые, опытные, прокаленные солнцем пустыни. Но и у них тоже силы на пределе. Воробьев должен был ложиться на операцию, у него грыжа. Ему тем более нелегко. Но Ахмет-Бек или Дурды-Мурт, окажись они здесь со своим войском, разбираться не будут, кто здоров, а кто болен. Командир полка, лишь взглянув на Воробьева (выдержит ли он эту адскую жару), не стал спрашивать о самочувствии, а коротко повторил задачу учений, предоставив слово помполиту Масько, зная, насколько важен, особенно в таких тяжелых условиях, тот сложный и тонкий комплекс моральной, психологической и, главное, идеологической подготовки каждого командира, каждого бойца, который в совокупности называется политобеспечением боя.

Суровое, героическое время!.. Время, в которое главную роль в достижении побед играла классовая убежденность, партийность, помноженная на несгибаемую человеческую волю: слишком ограничены были технические средства боевых подразделений, невелик еще боевой опыт полков и отрядов, проводивших операции в таких невероятно тяжелых условиях, как условия пустыни Кара-Кум.

В те беспощадно строгие годы огромную роль в подготовке боевых частей играли политотделы, готовя оперативные отряды к выполнению труднейших задач с минимумом технической оснащенности и, как всегда, с максимумом политической и военной ответственности.

Главное требование, предъявляемое к политсоставу так же, как и в наши дни, — довести боевую и политическую задачу до каждого бойца, пробудить максимум инициативы, поддерживать высокий дух соревнования и взаимовыручки в бою. И основа основ — добиться понимания каждым красноармейцем политического и общественного значения военных действий.

Эти директивы с бескомпромиссной требовательностью призывали к устранению таких просчетов в работе командного и политического состава, как недостаточное знание политической и экономической обстановки в районе проведения операции и неготовность к проведению политработы не только с бойцами Красной Армии, но и с проводниками, и с верблюдовожатыми, и с населением.

Документы говорят, что в 11-м Хорезмском полку И. И. Масленникова командиры отличались исключительным вниманием к политработе, и пусть формы ее были прямолинейны и не слишком разнообразны, но зато действенны.