У каждого свой путь(СИ).Тетралогия

Требовалось обойти Шатой и ударить с тыла, но без артиллерии делать там было нечего. Инженерная служба 166-й бригады в течение нескольких суток пробила дорогу на месте горной тропки, вьющейся по хребту с незапамятных времен. Тяжелая техника прошла по ней. На третьи сутки войска вышли к аулу Большие Варанды.

Все это время небольшой рейдовый отряд отвлекал на себя силы противника на главной дороге по берегу Аргуна. Они яростно пытались пробиться по главной дороге. В группе были саперы, артиллеристы, мотопехота и десантники. Боевики “клюнули” на приманку и начали стягивать силы к дороге. Почти весь штурмовой отряд погиб, но это дало возможность основным силам выйти к Шатою и высадить десант. К середине июня Шатой был взят.

Неподконтрольными оставались лишь непосредственно горы. Но взятие высокогорных районов оставалось вопросом времени. Этот вопрос был бы решен успешно и быстро, если бы вновь, в который раз, не вмешались политики. Кому-то было очень не выгодно окончание войны. Да и то понятно — война приносила огромные доходы и кто-то сильно нагревал на этом руки, подсчитывая барыши на крови.

Наступление федеральных войск снова остановили переговорами. Москву не устраивало, чтобы бандитов окончательно раздавили, а Президент не вмешался. Ему, по-всей видимости, было все равно, что льется кровь.

Вновь назначенному начальнику объединенной группировки генералу Лаевскому ночью положили на стол перехваченный разговор Масхадова с одним из полевых командиров. Прочитав, генерал ахнул и вначале не поверил. Полевой командир едва не плакал и истерично кричал в эфир:

— Мы больше не можем сдерживать русских! Выручайте!

Аслан спокойно ответил:

— Продержитесь до утра. Объявят мораторий. Мы уже договорились с нашими московскими друзьями!

Утром пришла радиограмма из Москвы от Верховного Главнокомандующего с категоричным требованием — остановить военные действия. Лаевский долго говорил с Москвой, доказывая ошибочность такого решения. Пытался связаться с Президентом, но ему объяснили бесполезность. Генерал долго сидел с пиликающей телефонной трубкой в руке и не знал, что ему делать. В горах дралась насмерть целая бригада. Остановить бой — значило погубить людей и все то, что с таким трудом было отвоевано. Большинство боевых генералов сжимало кулаки: такая близкая победа вновь была украдена из рук армии политиками из Москвы. Но были и такие, кто опустил руки…

Лаевский снова схватился за телефон. Дозвонился до премьер-министра и получил от ворот поворот. Премьер твердо ответил:

— Прекратить боевые действия!

В сердцах боевой генерал крикнул:

— Кто наш главный противник? Бандиты в горах или предатели в сановной Москве? Что ж вы творите?! У меня люди гибнут!

Министр швырнул трубку, не желая слушать. Тогда командующий взял ответственность на себя и приказал продолжать наступление. Кинул полк десантников на помощь бригаде. Он беспокоился за жизнь подчиненных больше, чем за собственную карьеру. Десант обрушился на головы боевиков, как снежная лавина, когда они уже начали успокаиваться. Среди чеченских лидеров началась настоящая паника. Они в открытую жаловались по космической связи своим московским благодетелям на отчаянного генерала. В эфире в открытую зазвучали подстрекательские тирады:

— Дождались Бонапарта? Он скоро Кремль бомбить начнет!

— Генерал неуправляем! Он проигнорировал приказ самого Верховного!

Лаевский вынужден был смириться, но отвоеванные у политиков часы решили исход дела в пользу федеральных войск.

Своенравного генерала вскоре назначили министром внутренних дел, лишь бы удалить от Чечни подальше.

Марина даже и не подумала отсиживаться в бригаде. В ту же ночь она вместе со взводом спецназа отправилась в микрорайон Минутка. Как и мужчины, надела на лицо маску и бронежилет, который страшно не любила. Пришлось смириться, так как без него Огарев не выпускал ее на задание. В небе, сквозь длинные прозрачные полосы перистых облаков, перемаргивались звезды и плыла далекая точка спутника. Издалека доносился вой собаки. На северо-западе прозвучала короткая автоматная очередь. Старшим шел майор Андрей Ракса. Степанова по дороге подошла к нему и тихонько предложила:

— Товарищ майор, есть предложение…

Мужчина повернул голову:

— Выкладывайте, сержант.

— Давайте тихонько возьмем бандитов на выезде из микрорайона? Там, где с обоих сторон развалины? Спрятаться есть где. Из двадцать первого дома именно этот поворот не виден. Так что мы даже и не насторожим никого. Еще два выезда перегородить надо. Саперные знаки “Мины” выставить или еще что-то придумать. Я им колесо прострелю, когда они въедут в развалины. Засяду на крыше вон того дома и подожду утра. Обзор оттуда прекрасный. Когда машину захватим, можно подкрасться по стенам домов к двадцать первому и ворваться в квартиру. Без выстрелов провернем операцию.

Ракса задумался, затем согласился:

— А что, вполне толково! Берите с собой Бутримова и на крышу! Мы сейчас выезды оформим и в засаду сядем. Расстояние не великовато? Может поближе крышу подыскать?

Женщина отказалась:

— Тогда выстрел в машине услышат. Они же не дураки и наверняка отличат выстрел от снайперки с глушаком от чего-то другого. А так, будет похоже, что проехали по осколку. Вы не волнуйтесь, я их достану!

Времени было около восьми утра, когда машина отъехала от подъезда. Солнце начинало пригревать все сильнее. На крыше это было наиболее ощутимо. Бутримов, следивший за иномаркой, сразу сообщил Марине об этом. Она стряхнула с себя дремоту, энергично потянувшись всем телом. Придвинула винтовку и нашла в оптику развалины. Прицелилась в крошечный камень на дороге и застыла в ожидании. Машины не было минут пять. Шофер хотел проехать через другой выезд, но перед аркой появился ров, наподобие тех, что роют для прокладывания кабеля и висела табличка. Он развернулся и поехал к развалинам.

Задержание спецназовцы провели по всем жанрам боевика. Задняя правая шина неожиданно хлопнула и машина начала отчетливо заваливаться вправо. Шофер остановил ее точно посреди развалин. Вышел, чтобы посмотреть. Увидев спущенное колесо, выругался по-русски и что-то быстро сказал по-чеченски своим пассажирам. Все вышли из машины. Фигуры в пятнистой форме и масках, появились из развалин бесшумно, словно призраки. В солнечном свете это выглядело фантастически.

Бандиты даже опомниться не успели, как уже оказались намертво притиснутыми к машине, а крепкие руки быстро обыскивали их. В салоне автомобиля обнаружили целый арсенал: два гранатомета, миномет, крупнокалиберный пулемет и боеприпасы ко всему этому вооружению. Мурзы среди задержанных не оказалось.

Натянув маски, Степанова и Бутримов спустились с крыши, напугав своим бесшумным появлением старуху-чеченку в подъезде, вышедшую покурить. Она выронила сигарету и четко произнесла:

— О, Аллах милосердный…

Они проскочили мимо нее. Незаметно присоединились к отряду. Отогнав машину в сторону, чтоб не мешала и оставив чехов с найденным оружием под охраной шести спецов, остальные начали красться вдоль стен к двадцать первому дому. Было еще достаточно рано и народу вокруг бродило не так много. Спецназ беспрепятственно проник в подъезд. Далее Марина попросила разрешить ей немного поэкспериментировать. На ухо объяснила суть и Ракса разрешил. От Огарева она уже знала, что чеченец со шрамом зашел в эту квартиру. В машине его не было, следовательно, он находился внутри.

Степанова стащила маску и распустила роскошные волосы по плечам. Накинула на плечи женскую кофту, сушившуюся во дворе и сдернутую ею с веревки. Застегнула пуговицы, прикрывая камуфляж. Парни наблюдали за превращениями. Мужчины затаились по обе стороны двери. Марина спокойно постучала в дверь. Автомат держала за спиной левой рукой, держа палец на курке. Наконец изнутри донеслись осторожные шаги. Женщина послала молитву Богу, чтоб это был не Мурза. Голос по-чеченски спросил: