Шторм на Ладоге. Полная версия (СИ)

Марджи сердито отвернулась. Почему-то упоминание имени Эрика испортило ей настроение, но она быстро нашла этому объяснение: «Я взвинчена после аварии и увольнения, и выхожу из себя на ровном месте!».

- Ну вот и выясняй, - сказала она, - а я буду бороться. У тебя все?

- Значит, ты не передумаешь? – Кристель поудобнее подбила диванную подушку под спину.

- Да.

- Все-таки ты полный шиз.

- Медкомиссия два месяца назад показала обратное.

- Да уж. Вчера весь штаб слышал доказательства твоей адекватности.

- Пусть Мейерс сам проверится. Орал на меня так, что чуть из штанов не выскочил, будто на ежа сел.

Кристель невольно прыснула, вспомнив свой разговор с полковником. Да, со стороны именно так он и выглядел. Подавив смех, она покачала головой:

- Беркли, с тобой невозможно серьезно разговаривать.

- А ты пыталась?

- И как только у меня терпение не лопнет?

- На то ты и пилот. Кстати, внизу я встретила твоего приятеля…

По лицу Кристель Марджи поняла, что разговор о Ливингстоне будет ей приятен. Уж лучше слушать восторженные возгласы о распрекрасном Эрике, чем объяснять, почему она не передумает подавать иск… «Как я счастлива, мне еще ни один парень не задурил мозги!» - подумала Марджи.

*

Следующие три недели для Марджи прошли в неустанной борьбе. Она решительно настроилась доказывать свою невиновность и проявляла недюжинную настойчивость. Она дошла чуть ли не до Белого дома, но добилась доследования аварии на шоу. В воинскую часть прибыли представители Пентагона, дело было взято под контроль в столице. Настырная летчица привлекла внимание популярных СМИ. История девушки, уволенной из армии за оплошность, которая сошла бы с рук мужчине, вызвала бурю эмоций. В обсуждениях многие парни злорадствовали: «Женщина в армии должна служить только в штабе!», «Лучше бы детей рожала!», «Вот малахольная!», «Поперлась в армию потому, что ни одному мужику не нужна!». Другие же наоборот восхищались решительной девушкой, сравнивая ее с вольной птицей: «Да если таких выгонять, кто в армии останется?!». Женщины тоже разошлись во мнениях. Одни называли Марджи больной на голову и считали, что женщине на мужской работе не место. Другие, напротив, восхищались Беркли: «Молодец, человек 21 века, пусть покажет мужикам, кто сейчас сильный пол!».

Интересы Марджи представляли опытные армейские адвокаты Стэнтон и Феррис. Они буквально перевернули подразделение вверх дном, ища доказательства правоты своей клиентки, но порой у них создавалось ощущение, что им намеренно мешают добраться до цели.

Полковник МЕйерс был на грани инфаркта от бешенства: база превратилась в проходной двор. По территории постоянно сновали следователи, юристы, правозащитники и вездесущие журналисты с микрофонами, блокнотами и фотоаппаратами, прорывающиеся через любые преграды. У забора несколько раз собирались пикеты феминисток, требуя восстановить капитана Беркли на службе и ругая мужской шовинизм. Пару раз машина Мейерса попала в их окружение, и он наслушался о себе много «интересного».

Однажды ушлый телеведущий прорвался даже в кабинет полковника и обрушил на него лавину вопросов, которые задавал уже на бегу, спасаясь от расправы.

Кристель, которой приходилось едва ли не тяжелее всех, курила и материлась почти не переставая. С ней жаждали побеседовать все, кто был втянут в это дело.

- Ты специально заварила эту кашу?! – рявкнула она однажды с порога, придя домой после очередного «веселого» денька с участием адвокатов, феминисток и кипящего от бешенства полковника.

- Да, специально, - выглянула из кухни Марджи, отряхнув руки от муки. – А что я должна была, безропотно скушать все? За что меня уволили? За то, что я возразила Мейерсу и усомнилась в умственных способностях Ройстона? Эка невидаль! Нас после Афгана вообще «бешеными сучками» прозвали, и что нам – плакать?

Она повела носом и ахнула:

- Блин! Суп перекипает. Нет, кухня – это не мое.

- Но готовишь ты вкусно, - Кристель вошла следом. – Марджи, от твоей борьбы страдаю и я. С одной стороны меня теребят ребята из Пентагона и твои юристы, с другой – пресса, а с третьей – полковник.

- Он не в духе? – усмехнулась Марджи, снимая с огня тосканский томатный суп и поставив на его место спагетти по-милански. – Жаль, я упускаю такое зрелище.

- Не в духе? – саркастически покачала головой Кристель. – Он напоминает мне носорога, севшего на ежа!

Марджи от смеха даже выронила ложку, которой помешивала спагетти. От ее заливистого смеха Кристель тоже невольно улыбнулась.

- И кто ты после этого, Беркли, - сказала она, - устроила мне такую карусель ужасов и ржешь!

- Кони ржут, а я смеюсь, - парировала Марджи, потом уже серьезно сказала:

- Извини, Кристель. Я не хотела создавать тебе проблемы. Мне очень неприятно от того, что тебе сейчас так тяжело приходится. Но мы обе знаем, что меня подставили. И я хочу поднять шум, привлечь внимание общественности, тогда легче будет доказать, что я не саботажница и не раззява.

- Я вычисляю того, кто мог это устроить, - Кристель, у которой негодование уже сменилось пониманием и сочувствием, вкратце поведала Марджи о своих поисках. – Скорее всего, это кто-то из них, - она назвала имена пяти сослуживцев.

- Вот так, работаешь с человеком столько лет, и не знаешь, что из него вылезет, - Марджи отошла к окну, закурила. – Это не первое мое разочарование в людях. И, думаю, далеко не последнее.

Чтобы отвлечь Марджи от тяжелых мыслей, Кристель сменила тему.

- Ты решила заняться итальянской кухней? – спросила она, кивнув на плиту.

- Да, экспериментирую, - Марджи нарезала фрукты для панакотты. – А кстати, я уже забыла, когда в последний раз ела твои штрудели с клубникой, зато от быстрой пищи и обедов в столовке меня уже мутит. Раз уж я сейчас не у дел, поработаю немного шеф-поваром.

- Спасибо, - улыбнулась Кристель. – Я испеку штрудели на уик-энд. Ты права, надо практиковаться, а то совсем готовить разучусь.

- Ага, захочешь пожарить яичницу, и выпустишь яйцо не на сковородку, а себе на голову! – расхохоталась Марджи.

- Не себе, а тебе!.. Что-то ты сегодня развеселилась. Хорошие новости?

- Да, звонил Феррис. Вроде бы они что-то нашли. Теперь они посадят Ройстона в калошу. Ну, а что у тебя с Эриком?.. Если не секрет, конечно?

*

Отношения Кристель и Эрика стремительно развивались. Это было единственной отдушиной для задерганной неприятностями на работе девушки. Эрик был так внимателен, так хорошо понимал ее, умел найти нужные слова и очень быстро очаровал Кристель. Она была классным пилотом, сведущим в воинском деле, но совершенно неискушенная в любви. Ей казалось, что Ливингстон – это и есть тот мужчина, которого она ждала всю жизнь и не верилось, что еще пару месяцев назад они с Эриком не знали друг друга. Она понимала, что без его поддержки перенести все тяготы последних недель было бы еще труднее. В нужный момент его плечо всегда рядом. Еще, Эрик стал ее первым мужчиной, искушенным и ласковым любовником.

Рослый и кряжистый, с обильной проседью в редеющих волосах и темно-серыми глазами на крупном грубоватом лице, Эрик был похож на викинга из скандинавских саг, которыми Кристель зачитывалась в юности. Даже имя у него как у викинга. Эрик. Почти как Эйрик Рыжий.

Кристель казалось, что Эрик еще больше похож на викинга своим поведением. Острая интуиция и наблюдательность профессиональной военнослужащей помогала ей подметить детали, которые выдавали в Ливингстоне бывшего спецназовца или морского пехотинца.

Однажды Кристель увидела Эрика в городе на стоянке возле супермаркета. Он беседовал с высоким спортивным негром, смутно знакомым девушке. И только через некоторое время Кристель вспомнила, что видела этого темнокожего парня в одном из лагерей под Хасавъюртом в прошлом году, он работал там инструктором. Как его звали? Кевин, или Кенвей…

Затем Кристель вспомнила, как Марджи, рассказывая о друзьях Телмара, не раз ругала какого-то Кеннета, который обидно подшучивал над ней. «Черномазый козел, - возмущалась подруга, - делает вид, что всерьез меня не воспринимает!». «Точно. Не Кенвей и не Кевин, а Кеннет. Совпадение? Или один из товарищей Телмара действительно был в прошлом году в Чечне и знаком с Эриком? Что может быть общего у спецназовца и бизнесмена из Вашингтона?».