Охота на уродов

Брокер даже не ответил, лишь крепче сжал локоть Кикиморы, так, что та поморщилась:

— Больно.

— Слышь, Брокер, шел бы ты! — воскликнул Туман. Брокер посмотрел на него недоуменно.

— Утухни, шкет.

— Слышь, ты…

— Слышу, — кивнул Брокер, не отпуская Кикимору.

— Ты — пидор гнутый… Брокер уставился на него:

— Что?

— Я твою маму… козлота!.. Греби отсюда! — Голос был тонкий и предательски дрожал, Туман понимал, что выглядит жалко и неубедительно.

— А ты хорошо подумал, что сказал, дегенерат? — задумчиво почесал щеку Брокер и сжал кулак, которым мог разом своротить скулу.

— Пошли, выйдем, — с щенячьей задиристостью воскликнул Туман. — Чего, зассал, да?

— Минут через пять вызови «Скорую», — сказал Кикиморе Брокер и поднялся.

Они прошли мимо охранника, дежурившего у входа в бар, и вышли в заплеванный безлюдный двор.

— Ну ты и вляпался, — хмыкнул Брокер, готовясь броситься вперед. Главное, схватить змееныша, чтобы не убежал. Борец закрывал своим массивным телом выход со двора, и Туману было не проскочить.

— Да пшел ты, козел!

— Убивать не буду Ты просто у меня сейчас кучу дерьма сожрешь, — хмыкнул Брокер. Единственно, чем мог быть опасен этот щенок — если у него нож. Но на нож он зря надеется. Не успеет и дернуться…

— Это ты вляпался… Я тебя сейчас прикончу! — Туман выдернул пистолет из-за пояса, передернул затвор и направил ствол прямо в лоб Брокеру. — Кабздец котенку.

Брокер шагнул навстречу, протягивая руку, чтобы отнять железяку… И тут как напоролся на преграду. Он вдруг совершенно ясно осознал, что следующий шаг его будет последним. В руке у отморозка был не пугач, не газовик, которым только тараканов травить, а настоящий «ТТ». И еще он понял, что Туман готов выстрелить. И не будет думать ни секунды.

— Ну что, пидор, молись, — Туман захохотал. — Отличничек… Не быть тебе финансистом…

— Ты понимаешь, на кого прешь? — сглотнув комок, протянул Брокер, отступая. Он быстро терял решимость. Вид черного зрачка, смотрящего ему в лоб, гипнотизировал и будто насосом высасывал все силы.

А Туман ликовал. Он, как пустынник воду, пил животный страх, исходивший от его противника.

— Ax да, ты же крутой. Ты в бригаде. Я уже обкакался! — Туман захихикал. — Семь патронов здесь. Тебе одного хватит… Ты понял, что я тебя не прощу? Что я тебя завалю сейчас!

— Тебя найдут.

— Моя забота…

— Слышь, Туман, не надо… — Брокер отступил. Все его надежды на будущее, все мечты о светлой жизни, теплом месте в солидном банке, иномарках и западных счетах, все это обрушится в один миг, если этот дегенерат нажмет на спусковой крючок. — Я… Разойдемся… Извини…

— Да?.. На колени, сука.

— Нет.

— На колени! — взвизгнул Туман. — Я псих!!! Брокер знал это… Сглотнул еще раз тугой комок в горле… Это казалось невозможным. Но еще более невозможной была ждавшая рядом смерть. Брокер вдруг представил, что в его жизни не будет больше ничего. Что этот двор — конец его пути. А эта мерзкая косоглазая морда перед ним — последнее, что он видит.

И, застонав, тихо, сдавленно, как отболи. Брокер опустился на колени.

— Хорошая поза, — оценил Туман, подскочил и саданул ногой в лоб врагу. Но тот не рухнул, удержался на коленях, на лбу отпечатался башмак. — А теперь говори: прости щенка, больше не буду.

Брокер молчал.

— Слышь, я повторять не буду.

— Прости щенка.

— Громче!

— Прости щенка.

— Ладно, щенок. Прощаю… Не боись. Никому не скажу. Я доволен.

Брокер с трудом поднялся, он будто лишился всех сил. Пошатываясь, побрел прочь. Его трясло. Он знал, что все это останется между ними. Никогда и никому он не скажет об этом. Язык не повернется. Конечно, после этого он должен убить отморозка. Раздавить его… Но этот холодный черный зрачок ствола и черта, подводимая Под всей жизнью… Нет, Брокеру хотелось только одного — побыстрее забыть, вырвать из памяти этот кусок. Только это невозможно. Эта рана будет затягиваться долго…

Мечта все-таки сбылась. Обменный пункт они взяли. Пасли его долго. И средь бела дня завалились туда вдвоем — Тюрьма и Туман.

Охранник пытался что-то возразить, но тут же получил пулю в ногу. Туман хотел выстрелить ему в грудь, но в последний момент передумал.

— Бабки!

Пожилая кассирша скрылась за пуленепробиваемым стеклом и уже тянулась к тревожной кнопке. Но Туман заорал:

— Бабки! Убью тут всех!

И выстрелил в сторону одного из посетителей, прижавшегося к стене.

Пуля увязла в мягкой обшивке стены.

Дрожащими руками кассирша впихивала пачки денег в «кормушку», через которую они передавались. Столько денег туда не лезло, а кассирша все пыталась запихнуть их.

— Быстрее!

Новая порция денег перекочевала в сумку налетчикам.

— Все? — Туман выпучил безумные глаза.

— Да! — ответила кассирша.

Шварц ждал их на угнанной развалюхе. Когда они отчаливали, видели, как к обменнику со всех сторон съезжаются милицейские машины. И по телу прошлая ледяная волна. Сейчас они вполне могли попасться.

Москва — огромный город. Они ушли благополучно, бросили машину и добрались до съемной хаты на метро.

— Отпад! — крикнул Тюрьма.

— Сколько взяли? — Шварца интересовали в их делах только деньги.

— Хватит всем.

Денег оказалось восемь тысяч долларов и полно пятисот — и тысячерублевок, которые лень было пересчитывать. Вид баксов пьянил.

— Надо отметить! — сказал Тюрьма.

— Вон, водяры и вискаря — залейся, — кивнул Туман.

— Ты чего? Этого мало, — Тюрьма почесал затылок. — Шлюх бы. Кикиморы нет. Хоть попользуемся.

— Я мимо пролетаю, — проинформировал Шварц и отчалил домой с деньгами.

Туман взял засаленный «Московский комсомолец», зачитанный до дыр, где говорилось об убийстве «известного подмосковного авторитета». На пятой странице были объявления, добрая половина которых касалась девочек для досуга. От избытка чувств некоторые объявления давали в стихах.

— Кого? — спросил Туман.

Тюрьма зажмурился и ткнул пальцем в первое попавшееся объявление.

Привезли девчонок через полчаса. Такса была стандартная — тысяча рублей в час за одно эксплуатируемое тело. Мускулистый подтянутый сутенер подозрительно обвел заказчиков взглядом, получил деньги и предупредил:

— Только над девчатами не издевайтесь.

— Ты че, за козлов нас держишь? — с угрозой произнес Тюрьма.

— Через час заеду. Если больше надо — готовьте лавэ.

— Приготовим, — пообещал Тюрьма.

В квартиру вошли двое девчонок — совсем юная, кажется, только со школьной скамьи, крашеная, с припудренными прыщами на лице блондинка и потасканная рыжая толстушка. Они дежурно улыбались.

— Привет, мальчики, — махнула рыжая рукой, как фотомодель толпе поклонников.

— Привет, бляди, — отозвался угрюмо Туман. Улыбки у проституток чуть поблекли. Девчонки отработанным чутьем уловили, что этот вечер дастся им недешево.

— Раздевайсь! — приказал Туман.

— Что, сразу? — удивилась рыжая.

И получила от Тумана чувствительный пинок.

— Блядям рот раскрывать, только когда скажем… И пошло-поехало… Голую блондинку заставляли ползать на четвереньках и изображать «лошадку». При этом Туман исправно награждал ее пинками. Тюрьма, которому стало скучно, уволок рыжую на кухню и предался любви.

На Тумана же нашло веселое озлобление, когда море по колено и люди кажутся букашками, которым хочется оборвать крылышки.

— Как тебя звать, блядина? — спросил Туман, хлопая ладонью по дивану.

— Оксана, — сдерживая слезы, произнесла деваха.

— Хохлушка?

— С Харькова.

— Давай, сука, работай!

Час пролетел быстро. Раздался требовательный звонок в дверь. Открыл Туман, из-за него выглядывал Тюрьма с косячком в зубах.

— Ну что, братаны, пора, — сказал сутенер.

— Они останутся, — сообщил Туман. Злобное веселье, подпитанное стаканом водки, гнало его вперед.