К югу от мыса Ява

— Это мулла с Борнео. — Она строго поджала губы. — Я четыре года прожила на Борнео. Там полно пиратов, и все как один — мусульмане.

— У этого муллы, должно быть, немалый приход, — предположил Николсон. — Нуда Бог с ним, мисс Плендерлейт, теперь ваша очередь, потом — медсестер. А вас, мисс Драхман, я попрошу помочь подготовить тяжелораненых к переноске. Надеюсь, вы не станете возражать?

Не дожидаясь ответа, старпом последовал за женщинами. Выбравшись на палубу, он остановился, ослепленный прожекторами «Виромы», раскачивающейся на волнах не более чем в пятидесяти ярдах от «Кэрри Дэнсер». Капитан Файндхорн, подведя танкер так близко к тонущему кораблю, здорово рисковал, тем более, при таком-то волнении.

Прошло всего лишь десять минут, как моряки с «Виромы» ступили на борт «Кэрри Дэнсер», теперь еще глубже ушедшей под воду. Волны уже перекатывали через правый борт, захлестывая и кормовую колодезную палубу. А слева по борту — то взлетая на пенные гребни, то падая в провалы между ними — металась спасательная шлюпка с «Виромы».

Николсон увидел, как капрал спрыгнул с фальшборта точно на дно шлюпки, где его тут же подхватили Эймс и Докерти, и та канула в черную бездну. Следом за тем Маккиннон поднял на руки одну из медсестер и держал до тех пор, пока шлюпка снова не взмыла на гребень, почти до уровня фальшборта.

Николсон включил фонарь и перегнулся через фальшборт. Шлюпка теперь была где-то внизу и со скрежетом билась о борт «Кэрри Дэнсер», несмотря на усилия сидевших в ней людей, что, отчаянно борясь с волнами, пытались ее выровнять.

Возникший за спиной старпома Вэньер указал рукой куда-то в темноту, и взволнованно воскликнул:

— Сэр, рифы! Они уже близко.

Николсон выпрямился и пристально посмотрел туда, куда указывал Вэньер. У самого горизонта длинная ветвистая молния время от времени раскраивала небо, и тогда можно было отчетливо разглядеть неровную линию пенных бурунов, разбивавшихся об острые рифы совсем неподалеку. «Кэрри Дэнсер» находилась в двухстах, самое большее — двухстах пятидесяти ярдах от рифовой гряды — судно относило на юг со скоростью, вдвое превышавшей ту, которую с самого начала рассчитал старпом. Несколько мгновений старпом лихорадочно взвешивал в уме шансы на спасение, как вдруг его резко отбросило в сторону, хотя на ногах он все же устоял: с оглушительным металлическим скрежетом «Кэрри Дэнсер» налетела на подводную скалу и осела с сильным креном на левый борт. Краем глаза Николсон увидел боцмана: широко расставив ноги и ухватившись одной рукой за поручень фальшборта, он удерживал другой рукой находившуюся уже за бортом медсестру. Опустив ее в шлюпку, боцман развернулся в сторону прожектора и, зажмурившись, оскалился, так и не сумев выговорить, что хотел. Однако Николсон понял, что собирался сказать боцман.

— Вэньер! — громко крикнул он. — Достаньте из шлюпки «Олдис» [5] и просигнальте капитану, чтобы держался от нас подальше. И передайте — нас вынесло на мелководье и мы напоролись на рифы, а их тут видимо-невидимо. Фэррис, подмените боцмана — и как хотите, но чтобы все до единого человека были в шлюпке. В носовой части пробоина — если «Кэрри Дэнсер» развернет носом к волне, всем нам крышка. Так, а вы, Маккиннон, пойдете со мной.

Меньше чем через минуту старпом с боцманом снова были в кормовом отсеке. Николсон осветил фонарем оставшихся там людей: их было восемь, семеро раненых, двое из которых в тяжелом состоянии, и мисс Драхман.

— Так, вы, пятеро. — Николсон кивнул в сторону солдат. — Выбирайтесь-ка наверх, да поживее. Что, черт побери, вы делаете? — Резким движением старпом вырвал из рук одного из солдат вещмешок, который тот тщетно пытался нацепить на плечи, и швырнул в дальний угол. — Считайте, вам крупно повезло, если выберетесь отсюда живым. Торопитесь же! Бегом наверх!

Четверо солдат, подгоняемые Маккинноном, спешно заковыляли к двери. Пятый — двадцатилетний паренек с бледным, как полотно, лицом — даже не шелохнулся. Глаза его были широко раскрыты, а губы беспрерывно шевелились. Он сидел на табурете, крепко сцепив руки на коленях, не в силах сдвинуться с места. Николсон, склонившись над ним, мягко спросил:

— Ты разве не слышал, что я сказал?

— Мой друг… Он здесь, — с трудом выговорил паренек и кивнул на висевшую рядом койку. — Мой лучший друг… Я останусь с ним.

— Бог ты мой! — не выдержал Николсон. — Сейчас не время геройствовать. — Кивнув на дверь, он повысил голос: — Иди!

Юноша вдруг взорвался потоком ругательств, но тут же осекся — гулкий, рокочущий звук разнесся по всему судну, и, судорожно вздрогнув, оно еще больше завалилось на левый борт.

— Сэр, похоже, пробило кормовую водонепроницаемую переборку — в машинном отделении, — как ни в чем не бывало сказал Маккиннон.

Теперь нельзя было терять ни минуты. Наклонившись к солдату, Николсон схватил его за руку, сильным рывком заставил встать и тут же застыл от удивления: к нему бросилась медсестра и вцепилась в него обеими руками.

— Погодите! Сила тут не поможет — есть и другие способы, — сказала девушка тихим, ровным голосом, никак не соответствовавшим ее действиям. — Просто у него не все в порядке с головой. — Она потрепала юношу по плечу. — Ну же, Алекс. Ты ведь прекрасно понимаешь — надо идти. Не волнуйся, я пригляжу за твоим другом. Прошу тебя, Алекс.

Парень как будто очнулся от оцепенения и последний раз посмотрел на лежавшего на койке солдата. Девушка взяла Алекса за руку, улыбнулась и осторожно помогла ему встать. Пробубнив что-то невнятное, паренек чуть помедлил и, тяжело ступая, побрел мимо Николсона к двери.

— Поздравляю, — только и выговорил Николсон, кивнув ему вслед, но обращаясь к медсестре. — Теперь вы, мисс Драхман.

— Нет, — покачала головой девушка. — Вы же слышали — я ему обещала. К тому же вы сами просили, чтобы я осталась.

— Это было тогда, а не сейчас, — теряя терпение, отрезал Николсон. — У нас нет времени на препирательства.

Поколебавшись, мисс Драхман молча кивнула и, подойдя к койке, принялась шарить руками в темноте. Николсон резко нарушил тишину:

— Поторопитесь же! И забудьте о ваших драгоценных тряпках!

— Это не тряпки, — невозмутимо проговорила девушка и повернулась к Николсону с закутанным в одеяло малышом. — Но это действительно драгоценность — чья-то, не моя. Я так думаю.

Николсон совсем забыл про малыша и, ничего не сказав, виновато двинулся по покатому полу к двери. Мисс Драхман, цепляясь свободной рукой за койки, последовала за ним. У самой двери девушка поскользнулась и непременно упала бы, не протяни ей Николсон вовремя руку. Она схватилась за нее, не колеблясь, и улыбнулась — инцидент был исчерпан. Вскоре они вместе вышли на верхнюю палубу.

Через какое-то время там же оказались и оба тяжелораненых — их вынесли Николсон и Маккиннон. Теперь «Кэрри Дэнсер» глубоко осела на корму. Хотя нос судна прочно сидел на рифе, острый конец которого вошел в него, точно таран, корабль медленно и неумолимо разворачивался правым бортом к волне. «Еще минута, — подумал Николсон, — и шлюпка, выйдя из-под укрытия левого борта, попадет в буруны. Ее вынесет на рифы, и она разлетится в щепки».

Подавшись чуть назад, к скату палубы, Николсон принял у Маккиннона первого раненого и, развернувшись, склонился над фальшбортом. В следующее мгновение из мрака бездны на гребне волны показалась шлюпка. Стоявшие в ней Докерти и Эймс, почти поравнявшись с Николсоном, едва успели принять раненого и тут же провалились вместе с ним в черную пропасть, скрывшись за лавиной пены и брызг. Спустя некоторое время в шлюпку переправили второго раненого.

На терзаемой бурунами «Кэрри Дэнсер» оставался еще один солдат. Но он куда-то пропал. А вместе с ним — старшая медсестра. Тщетно вглядываясь в темноту, Николсон вдруг услыхал пронзительный вопль ужаса, футах в пятнадцати, — это, бесспорно, кричал Алекс. Вслед за криком раздался твердый, настойчивый женский голос, не могущий принадлежать никому другому, кроме мисс Драхман.