Змеиный клубок

— Вот с этими кассетами, — ответила Галина. — Они могут быть использованы как материал для следствия.

— Понятно. — Владик выдохнул струю дыма. — Значит, он все же собрал это на Пантюхова?

— Да, собрал.

— И надеется, что теперь я смогу дать всему этому ход?

— Наверно, надеется, — ответила Галина. — Если еще жив…

— Вы вообще-то в курсе дела, кто я такой?

— Нет, я только знаю, что вы друг Олега.

Владик криво усмехнулся и покачал головой.

— Конечно, я ему не враг. Только если он думает, что нынче у меня намного больше возможностей, чем раньше, то ошибается. Чуть-чуть прибавилось, может быть.

— Но все-таки прибавилось?

— Прибавилось. И риска тоже не убыло, кстати.

— Я, чтоб сюда приехать, тоже немного рисковала.

— Это понятно. Только учтите, я вас не знаю. И с Олегом я напрямую давно не общался. Конечно, вы пришли так, как положено. Хотя, например, точного времени для контактов не знали. Просто удачно совпало. Меня сегодня здесь не должно было быть.

— Олег не успел все детали объяснить. Он еле живой остался после катастрофы. К тому же он боялся, чтоб меня не задержали.

— В это можно поверить, Галя. Но ведь могло быть и так, что Олег по какой-то причине и, может быть, не по доброй воле, рассказал обо мне совсем не тем людям. А я с вашими кассетами — кстати, я их еще не видел — могу нечаянно хорошим людям доставить неприятности. Поэтому давайте договоримся так. Сейчас вы поедете со мной в одно спокойное место и пробудете там столько, сколько будет необходимо. Если по дороге за нами кто-то увяжется, то реакция будет нехорошая. Если у вас при себе есть оружие и средства связи — отдайте мне.

— А теперь вы меня послушайте, Владик. Вас я тоже знаю только по описанию. Если вы считаете, что Олег вас мог предать, то и я могу себе представить, что вы его предали. Верно?

— Ваше право думать и выдумывать никто не отнимает.

— А раз так, то мне не хочется вам эти кассеты отдавать. И ехать неизвестно куда тоже не хочется. Тем более на условиях сдачи оружия.

— Хорошо. Тогда давайте разойдемся и забудем друг о друге. У вас своя жизнь, у меня своя.

— Не возражаю. — Митрохина вдела руки в лямки рюкзака, затем решительно встала с места, по Владик загородил ей дорогу.

— Погодите… По-моему, есть еще вариант для диалога.

— Только такой! — Галина, отскочив на шаг, выдернула из-под куртки «марго».

— Осторожнее! — спокойно сказал Владик. — Из этого пистолета очень легко выстрелить.

— Медленно садитесь на мое место, — распорядилась Митрохина, обеими руками держась за пистолет. Отчего-то Владик понял, что эта очень безобидная на вид женщина в очках может в него выстрелить. Поэтому он не сделал попытки разоружить Галину, а под дулом пистолета медленно сел на стул.

— Теперь вместе со стулом повернитесь ко мне спиной!

Когда и это было исполнено, Галина быстро выскользнула из палатки и приперла дверь каким-то крепким брусочком, очень кстати лежавшим рядом с дверью, а затем торопливо зашагала прочь.

Она не оглядывалась, но часто меняла направление, переходя с одного ряда палаток в другой. Как будто никто за ней не погнался.

Уже спустившись в метро и немного успокоившись, Галина поняла, что все произошедшее в последний час ее школьные ученики назвали бы коротким, но очень емким словом — «облом». Теперь оставалось надеяться на пресловутый телефон с номером, начинавшимся на 206.

Митрохина вышла из метро на станции «Китай-город» и оказалась у Политехнического музея. Автомат оказался работающим, и она с колотящимся сердцем набрала семь заветных цифр.

Занято. Жетон к ней вернулся. Галина вышла из будки, двинулась в направлении Лубянки. Спустилась в подземный переход, прошлась мимо очередных лавочников и лоточников, а затем опять поднялась наверх к «Детскому миру». Там она снова сумела найти свободный телефон-автомат и вновь набрала 206. На сей раз отозвался бойкий девичий голосок:

— Алло! Вас слушают.

— Будьте добры Эдуарда Антсовича… — слегка волнуясь, попросила Митрохина.

— Одну минуточку, — из телефонной трубки долетело несколько бряков и шорохов, а затем прозвучала фраза:

— Эдуард Антсович у телефонного аппарата-а. Все сходилось: и необычное построение ответа, и прибалтийский, точнее сказать, эстонский акцент.

— «Москва, Москва, как много в этом звуке…» — произнесла Галина, потому что не знала, можно ли произносить еще что-нибудь.

— Оччен рад. Есть еще что-то сказатть?

— Есть… — коротко ответила Митрохина. Она хотела еще добавить, что не знает, можно ли это говорить по телефону, но ее собеседник оказался догадливее.

— Где вы находитесь? — спросил он.

— Около «Детского мира», — ответила Митрохина.

— Перейдитте площадь, пройдитте мимо Политехнического музея и встаньте около рекламной тумбы. Там, недалеко от угла, есть такая, как косо срезанный цилиндр. Спиной к ней, лицом к проезжей части. Через несколько минут подъедет черная Волга». До встречи.

Галина поспешно пустилась в обратный путь. Ей отчего-то казалось, что если она опоздает, то произойдет нечто ужасное.

Тумбу она нашла быстро. На тумбе лучше всего смотрелся плакат: «Это место для вашей рекламы!» Других пока не было.

Ждать пришлось недолго. Черная «Волга» приехала минуты через две, не больше. Митрохиной даже показалось, будто автомобиль стоял где-то поблизости и подъехал сразу после того, как она подошла к тумбе.

Задняя дверца открылась, и из машины сказали: Вы к Эдуарду Антсовичу? Садитесь.

Галина не без робости влезла в машину. Рядом с ней оказался некий плотный, но довольно моложавый дядя лет сорока с хвостиком. В солидном сером костюме, в светлом плаще, с коричневым «дипломатом», возможно, из натурального крокодила, он выглядел большим тузом, и Митрохина невольно почувствовала робость.

— Куда? — не оборачиваясь, спросил водитель.

— На место, — не очень понятно ответил дядя, похожий на туза, и Галина поняла, что это не Эдуард Антсович. Никакого балтийского акцента у него в речи не прослушивалось. Да и внешне он ничем на прибалта не походил. На секунду Митрохина испугалась: а что, если кто-то, прослушав ее переговоры с этим самым Антсовичем, взял да и подослал ей черную «Волгу», которая повезет ее совсем не туда, куда надо.

Однако выпрыгивать из машины было уже поздно. Она втиснулась в поток машин и покатила куда-то по улицам Москвы, которые были знакомы Митрохиной только по телевизионным передачам. Очень скоро Галина перестала следить даже за направлением движения — столько раз оно менялось. Какие-то узкие улочки, переулочки, старые реконструируемые дома, отверстые пасти подворотен, вывески…

Наконец машина въехала в одну из подворотен. В окошке промелькнуло несколько милиционеров в кожаных куртках, но «Волга» даже не особо притормаживала. Остановилась она во дворе, похожем на колодец, но довольно чистом и заставленном немалым числом машин, около подъезда с небольшим крылечком и застекленной дверью с медными ручками. Через стекла дверей просматривались белые шторки.

— Приехали, — сказал тот, кто сидел рядом с Галиной и за всю дорогу ни слова не проронил. — Выходите, пожалуйста.

Митрохина в сопровождении своего солидного спутника вошла в подъезд. Милиционер, стоявший у деревянного барьерчика, поглядев мельком на корочки большого дяди и услышав традиционное: «Со мной», посторонился.

На лифте поднялись на четвертый этаж. Вышли в коридор, при виде которого Митрохиной как-то непроизвольно припомнилось словосочетание «коридоры власти». На полу — красная ковровая дорожка, стены отделаны дубовыми панелями, массивные двери — с крупными медными цифрами и блестящими табличками с именами их хозяев.

А вот на двери, которую открыл перед Галиной ее сопровождающий, никакой таблички не было. Номер Митрохина тоже не успела разглядеть.

ОПАСНЫЕ КАССЕТЫ

Кабинет был небольшой. Ясно, что его обладатель числился в этом солидном учреждении не дворником, но и не самым главным начальником. Письменный стол с персональным компьютером, шкаф с несколькими рядами одинаковых толстых папок, | и портативный ксерокс на отдельном столике, видео-двойка на тумбочке.