Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире

В глобализованном мире XXI столетия на планете постоянно циркулирует 600–700 млрд. грязных долларов. Их львиная доля — наркоденьги, но поскольку преступность и терроризм — близнецы, все труднее становится провести границу между наркоденьгами и деньгами террористов. Временами это оказывается одним и тем же. И чаще всего звеном, связывающим их воедино, является оружие — пистолеты для убийств, автоматы для мятежей, оружие массового уничтожения для проталкивания политических идей.

В глобализованном мире XXI столетия наркотики, оружие и грязные деньги стали Святой Троицей. Единые в трех лицах, они распространяются по системе, подобно вредоносному вирусу, порождая преступность и террор, плодя бесчисленные офшоры в недрах легального финансового мира. Организованная преступность и глобальный терроризм действуют бок о бок, оперируют одной и той же «валютой» — наркотиками, бриллиантами, делящимися материалами — и пользуются услугами одних и тех же банкиров.

До 11 сентября многие европейские и североамериканские политики считали терроризм, финансируемый из-за рубежа, чем-то существующим только в других странах, и полагали, что организованную преступность следует рассматривать как явление местное. Причины этого очевидны: они все равно мало что могли противопоставить глобальному терроризму, кроме заседаний в комитетах, выпуска отчетов и указывания пальцем. Объявление преступности локальной проблемой казалось решением. Установление в обществе правопорядка — одно из проявлений суверенитета. Государство заявляет: на территории, очерченной некой воображаемой пограничной линией, вы не можете вести себя так-то и так-то. Поэтому, когда политики принимают законы и выделяют средства на поддержание правопорядка, чтобы остановить и наказать нарушителей на этой территории, они напоминают старых генералов, продолжающих воевать на прошлой войне. В глобализованном мире XXI столетия те, кто не соблюдает закон, создают богатство и укрываются за пределами досягаемости.

Появление на улицах большего числа полицейских позволяет сократить число старушек, лишившихся своих сумочек, но совершенно не влияет на реальную преступность и реальный терроризм. Для политиков это лишь повод в очередной раз заявить, что показатели преступности снижаются, а они достойны переизбрания, потому как именно снижение показателей преступности и было обещано. Когда узнаешь, что оборот преступного и террористического бизнеса, составлявший 100–300 млрд. долларов в год в начале 1990-х годов, к концу десятилетия вырос до 600–700 млрд., закрадывается подозрение, что политики не знают, о чем говорят.

Похоже, что в большинстве случаев так и было вплоть до 11 сентября.

Невнимание, некомпетентность и узкое «местное» мышление позволяют специалистам по отмыванию денег, преступникам, банкирам, аудиторам, брокерам, агентам по созданию компаний, финансовым консультантам и юристам богатеть за счет грязных денег. Эти 600–700 млрд. долларов составляют жалкие 10% того богатства, которое сегодня прячется в офшорах. Иными словами, в офшорном мире вне досягаемости западных законов и вне поля зрения западных правоохранительных органов сейчас вращается 6–7 ТРИЛЛИОНОВ долларов, а это число с двенадцатью нулями. Эти деньги укрыты от контроля с помощью тех же банкиров, аудиторов, брокеров, агентов по созданию компаний, финансовых консультантов и юристов при сознательной поддержке десятков правительств, т. е. с помощью самой системы, которая как раз и должна их контролировать.

Из 190 юрисдикций, входящих в ООН, по меньшей мере в 65 разрешены секретные банковские операции, которые в некоторых случаях абсолютно непрозрачны. По оценкам, в офшорном мире действуют 4000 банков, большинство из которых физически не существуют. Швейцарские банки, когда-то знаменитые своими номерными счетами, больше не возглавляют эту лигу. Десятки других юрисдикций делают это лучше, чем Швейцария, более эффективно и с гораздо меньшим риском обнаружения. Причина чисто коммерческая: секретность идет нарасхват.

Стоит ли удивляться тому, что дискуссия об уничтожении секретности в любой из этих юрисдикций начинается с живописания мук голодной смерти и дальше этого никогда не идет.

Большинство офшорных центров имеют две общие черты: стремительный рост населения и ограниченные природные ресурсы. Сборы с банков и компаний растут быстро и становятся важным источником дохода. Отрасль, которая его приносит, не загрязняет окружающую среду и не требует значительных трудовых ресурсов. До тех пор, пока банкам и компаниям запрещено вести бизнес в стране регистрации, население последней защищено от мошенничества и обмана со стороны подставных банков и международных деловых корпораций (МДК).

Все это окружено законными финансовыми учреждениями, которые взимают солидные гонорары за предоставление специальных услуг, эвфемистически называемых «частным банкингом». Под стягом налогоэффективного инвестирования, избежания налогообложения и свободы действий крупнейшие банки мира предлагают эти услуги клиентам, согласным платить. То, что банковская тайна не имеет законного права на существование в Великобритании, Австралии или Новой Зеландии, не мешает английским, австралийским и новозеландским банкам предлагать эти услуги своим самым богатым клиентам. Среди последних попадаются и законопослушные предприятия, взаимодействующие с офшорным миром как на вполне легитимных, так и неправомерных основаниях. В этом смысле нет никакой существенной разницы между деньгами мафии, «Аль-Каиды» и Enron.

В первые месяцы после прихода в Белый дом администрации Буша — администрации, связанной с техасской нефтью, — официальные власти США закрывали глаза на отмывание денег на Карибах и использование его в качестве инструмента уклонения от налогообложения. Видимо, не случайно в это же время техасская энергетическая компания Enron боролась за выживание, создавая офшорные компании — «почтовые ящики», которых у нее насчитывалось не менее 3000. В Enron их называли «корпоративными филиалами» и «товариществами». Они были нужны по двум причинам: чтобы уйти от налогов (это компании удавалось на протяжении четырех из последних пяти лет) и скрыть от регулирующих органов, аналитиков и акционеров операции руководства с деньгами компании (попросту воровство).

Сравнение офшорного мира с финансовой черной дырой приходит на ум всякому, кто знаком с основами экономики юрисдикций, предлагающих секретность банковских операций, совершенно непрозрачные корпоративные законы и экономическое гражданство. Однако эта колоссальная сила, всасывающая деньги в омут офшорного банкинга и корпоративной тайны, достигла того предела, за которым она становится серьезной угрозой стабильности Запада.

После атаки на Всемирный торговый центр и Пентагон, когда финансовая война против терроризма еще только набирала обороты, потребовалось лишь несколько дней, чтобы всеобщее внимание обратилось к офшорному миру. В ответ иностранные банки, находящиеся в юрисдикциях, которые традиционно были закрыты от внешнего наблюдения, добровольно объявили о том, что не позволят террористам прятать в них деньги. Некоторые счета были действительно заморожены. Вместе с тем отдельные юрисдикции ограничились лишь заявлениями о полном порядке (террористов у нас не было и никогда не будет) в надежде, что такие декларации позволят им заниматься бизнесом по старинке.

Иными словами, офшорный мир провозгласил: «Мы готовы отказаться от террористов, только не мешайте нам вести дела с преступниками других мастей, будь то русская мафия или Enron». Это по-прежнему звучит как гимн той глобальной прачечной, которой является офшорный мир.

Поскольку значительная часть этого мира входит в состав Британского Содружества, возникает справедливый вопрос: почему парламент ничего не делает по этому поводу? Ответ прост (и он справедлив также для Голландии и Франции, двух других стран, имеющих крупные инвестиции в офшорном мире): это не приносит голосов избирателей. Конечно, все ищут деньги террористов, но прямое вмешательство в дела офшорного мира политикам трудно продать у себя дома. Прекращение офшорной деятельности на никому не известном острове не приносит немедленного политического капитала. В любом случае цена этого слишком высока. Для отлученных от бизнеса офшорных банков нет замещающих видов деятельности, нет и новых рабочих мест для оставшихся без работы агентов по созданию компаний. В Восточно-Карибском бассейне офшорные деньги стали основой местной экономики. В других регионах — основой политической коррупции. Их безжалостный разгром не накормит бедных и не даст средств для строительства дорог. Напротив, он разрушит местную экономику, расшатает финансовую инфраструктуру, возможно, уничтожит туристическую индустрию и лишит местных жителей средств к существованию.