Малое прекрасно. Экономика для человека. Карта для заблудившихся.

Это самое важное прозрение, вытекающее из созерцания четырех великих Уровней Бытия: на уровне человека нет различимого предела или потолка. Осознанность, отличающая человека от животного, — сила с безграничным потенциалом, что не только делает человека человеком, но и предоставляет ему возможность, даже потребность, стать сверхчеловеком. Как говорили схоласты, homo non proprie humamis sed superhumamis est, что означает: чтобы стать настоящим человеком, необходимо подняться над человеком обыденным.

Глава 4. Соответствие — I

Как человек познает окружающий мир? «Знание требует органа, соответствующего объекту», — говорит Плотин (ум. 270 г.). Познание невозможно без соответствующего «инструмента» в познающем мир человеке. Это Великая Истина «соответствия»: знание определяется как adaequatio rei et intellectus — понимание познающего должно соответствовать (то есть быть адекватным) познаваемому предмету.

Еще одно высказывание Плотина: «Глаз никогда не увидит солнца, если сам прежде не уподобится солнцу, и душа никогда не узрит Изначальную Красоту, если сама не станет красивой». Джон Смит Платоник (1618–1652) говорил: «Только имея живой источник святости в самих себе, мы можем узнать и правильно понять творения Бога». Добавим высказывание Святого Фомы Аквинского: «Знание возможно лишь настолько, насколько познаваемый объект находится внутри познающего».

Мы говорили, что человек как бы включает в себя четыре великие Уровня Бытия, поэтому строение человека и строение мира в некоторой степени «однородны» и соответствуют друг другу. Эту очень древнюю мысль обычно выражали, называя человека «микрокосмом», который как-то «соотносится» с «макрокосмом», то есть с миром. Как и весь окружающий мир, человек является физико-химической системой, но кроме того он обладает невидимыми и таинственными силами жизни, сознания, и осознанности, которые он замечает и в других существах вокруг себя.

Человек с его пятью органами чувств соответствует низшему Уровню Бытия — неодушевленной материи. Но органы чувств способны лишь снабдить нас массой чувственной информации, разобраться в которой мы можем только при наличии способностей и возможностей совсем иного порядка. Назовем их «органами разума». Без них невозможно узнать форму, закономерность, упорядоченность, гармонию, ритм и смысл, не говоря уже о жизни, сознании и осознанности. В то время как телесные органы чувств можно описать как относительно пассивные, просто передающие все происходящее вокруг и в большой степени управляемые умом, органы разума — это ум в действии, и их острота и широта — качества самого ума. Что до физических органов чувств, то все здоровые люди обладают очень схожими способностями, чего не скажешь о способностях умственных: ни для кого не секрет, что сила и широта ума у людей очень различна.

Поэтому совершенно нереально определить границы умственных способностей «человека» как такового, как будто человеческие существа все одинаковы, словно животные одного вида. Несмотря на свою глухоту, Бетховен обладал несравнимо большими музыкальными способностями, чем большинство слышащих людей, и разница заключается не в органах слуха, но в уме. Некоторые люди не способны услышать и оценить то или иное музыкальное произведение не потому, что страдают глухотой, а из-за недостаточного умственного соответствия. Одни обладают настолько сильными умственными способностями, что могут усвоить и запомнить целую симфонию, единожды ее прослушав или просто прочитав партитуру; способности же других настолько слабы, что они вообще не могут ни понять, ни запомнить ее, как бы часто и внимательно ни слушали. Для первых симфония так же реальна, как и для написавшего ее композитора; для последних симфонии вообще не существует — есть лишь последовательность более или менее приятных, но совершенно бессмысленных шумов. Ум первых соответствует симфонии; ум последних не соответствует, и поэтому не способен распознать существование симфонии.

То же относится и ко всему разнообразию существующего и потенциального опыта человека. Для каждого из нас «существуют» только те факты и феномены, которым мы соответствуем, а поскольку мы никак не можем полагать, что непременно соответствуем всему, всегда и в любом состоянии, мы не вправе однозначно отрицать существование чего-то, недоступного нам, и выдавать это за плод воображения других людей.

Органы чувств способны фиксировать часть физических явлений, но есть еще и не физические явления, что остаются незамеченными, если только работа органов чувств не управляется и не дополняется определенными «более высокими» способностями ума. Некоторые из этих нефизических явлений представляют «степени значимости», если использовать термин, введенный Г. Н. М. Тиррелом. Он приводит следующий пример:

Во всех этих случаях «чувственные данные» одни и те же; глаз видит одни и те же явления. Но не глаз, а ум может определить «степень значимости». Люди говорят: «Пусть факты говорят сами за себя», — забывая, что изложение фактов реально только тогда, когда их не только слышат, но и понимают. Считается, что не сложно отличить факт от теории, восприятие от интерпретации. На самом деле это чрезвычайно трудно. Когда мы видим полную луну прямо над горизонтом за силуэтами деревьев и зданий, ее диск нам кажется столь же большим, как и у солнца; полная же луна прямо у нас над головой кажется совсем маленькой. Каковы истинные размеры диска луны, воспринимаемого нашим глазом? Абсолютно одинаковые в обоих случаях. Но даже когда вы знаете, что это так, ум не даст вам так просто увидеть два диска одинакового размера. «Восприятие определяется не только воспринимаемым объектом, — пишет Р. Л. Грегори в книге „Глаз и мозг“, — скорее это поиск наилучшей интерпретации имеющихся данных» [131]. В этом поиске используется не только информация, доставляемая органами чувств, но и другие знания и опыт, хотя, по мнению Грегори, сложно сказать, насколько сильно восприятие зависит от опыта. Короче говоря, мы «видим» не просто глазами, но, кроме того, и большей частью наших умственных способностей. Но поскольку эти умственные способности очень различаются от человека к человеку, многие вещи неизбежно «видимы» некоторым людям, но невидимы другим. Или попросту говоря, одни люди соответствуют этим вещам, а другие нет.

Когда уровень познающего не соответствует уровню (или степени значимости) познаваемого объекта, имеет место не фактическая ошибка, но что-то куда более серьезное: неадекватное и ущербное восприятие реальности. Тиррел развивает свой пример таким образом: