Экономист на диване. Экономическая наука и повседневная жизнь

Напрашивается каламбур: только реальная процентная ставка представляет реальный интерес. Инвестиция, которая приносит 10% при 7%-ной инфляции, не более и не менее желательна, чем та, что приносит 3% при инфляции в 0%. В каждом случае реальная ставка составляет 3%. Люди, которые не в состоянии сосредоточиться на реальной ставке, совершают ошибку, полагая, что они делают большие сбережения. Я когда-то знавал женщину, которая эффективно увеличила свои сбережения, подсчитав, что доллар, превращенный в сбережения при номинальной ставке в 10%, вырастет за 30 лет до 20 долларов. Она не понимала, что при реальной ставке в 3% эти 20 долларов будут стоить всего около двух с половиной сегодняшних долларов. Выбор между текущим и будущим потреблением — дело личного вкуса, но лучше понимать, что именно ты выбираешь.

Когда я говорю о процентной ставке, я подразумеваю реальную процентную ставку. После этих оговорок я, наконец, могу вернуться к вопросу о том, как определяется процентная ставка. Начнем избавляться от сбивающих с толку ложных утверждений. Что бы вы ни слышали по этому поводу, но процентная ставка — это не цена денег. Почти никто не занимает деньги, чтобы сохранить их. Люди занимают, .чтобы купить автомобили, дома, обучение в колледже и оплатить свой дорогостоящий образ жизни. Банковские кредиты могут выдаваться в виде долларов, но доллары обычно тратятся и возвращаются в банковскую систему в течение нескольких часов. Автомобиль, приобретенный вами на банковский кредит, будет с вами годами.

Процентная ставка — это цена потребления, а потребление относится к реальным материальным товарам и услугам, а не к каким-то абстрактным сущностям, вроде денег. Точнее, процентная ставка — это цена текущего потребления в противоположность будущему потреблению. Если вы ожидаете получить в следующем году наследство, вы можете отложить покупку нового автомобиля за 20,000 долларов или взять кредит под 10% на покупку автомобиля сегодня и через год выплатить 22,000 долларов. Дополнительные 2,000 долларов — это цена того, что вы приобретаете автомобиль именно сейчас, а не позже.

Этот анализ, вероятно, не удивит вас, но он имеет удивительные последствия. Поскольку процентная ставка является ценой материальных потребительских товаров, то она — по крайней мере, в первом приближении — определяется спросом и предложением на материальные потребительские товары. Со страниц финансовых изданий вы, вероятно, могли почерпнуть сведения, что процентные ставки определяются центральным банком, контролирующим предложение денег. Но центральные банки не занимаются ни автомобилестроением, ни строительством домов и не могут контролировать желание людей иметь автомобили или дома. Менять рыночную цену, будучи неспособным менять спрос или предложение, — это выше человеческого понимания [45].

Единственное, в чем мы уверены, это то, что предложение денег может влиять на инфляцию. Когда денежная масса растет быстро, цены в ответ тоже быстро растут. Если быстрый рост денег увеличивает инфляцию, то он также должен увеличивать и номинальную процентную ставку, потому что номинальная процентная ставка — не что иное, как сумма реальной процентной ставки (которая неизменна) и уровня инфляции (который возрастает). Таким образом, рост денежной массы влияет на номинальные процентные ставки, но он влияет на нее совершенно иначе, чем об этом говорят на страницах газет, посвященных финансам. Наполните экономику деньгами, и номинальная процентная ставка вырастет вместе с инфляцией, чтобы сохранить реальную ставку постоянной, а не упадет, как того, похоже, ожидают обозреватели Wall Street Journal.

Большие события связаны с колебаниями процентной ставки через решения, принимаемые рядовыми потребителями. Хорошая новость состоит в том, что, если вы сами находитесь в положении рядового потребителя, вы обладаете проницательностью, необходимой для развития интуитивного понимания того, как процентные ставки реагируют на большие события.

Предположим, к примеру, что президент и Конгресс согласны потратить в этом году 20 миллиардов долларов на новый штурмовой вертолет, который не летает. 20 миллиардов долларов, которые тратятся на сталь, труд, инженерный талант и прочие ресурсы, вкладываемые в создание этого вертолета, и должны откуда-то взяться, поэтому можно быть уверенным в том, что автомобилей, кухонных приборов или персональных компьютеров будет произведено меньше. На самом деле из ресурсов на 20 миллиардов долларов можно получить выпуск на 20 миллиардов долларов, потому что потенциальный выпуск продукции — это то, что делает ресурсы ценными. Поэтому, когда ресурсы направляются на конструирование вертолета, общая стоимость всех доступных потребительских товаров должна сократиться на 20 миллиардов долларов.

Когда доступных товаров становится меньше, среднестатистический американец получает меньше товаров; и это не экономический закон, а простая арифметика. Если стоимость имеющихся в наличии товаров снижается на 20 миллиардов долларов в стране с населением в 250 миллионов человек, то среднестатистический гражданин должен будет потребить на 80 долларов меньше, чем планировал.

В общем, если предложение товара падает, его цена будет расти до тех пор, пока будет иметься спрос. В этом случае товар — это текущее потребление, а его цена — это процентная ставка. При повышении процентной ставки те, кто делает сбережения, решает больше экономить, а те, кто берет кредиты, — брать меньше кредитов. Обе группы сокращают свои текущие расходы. Процентная ставка продолжает расти, пока среднестатистический американец не решит тратить на 80 долларов в год меньше, чем планировал изначально.

Если я захочу понять, как повлияет новая система вооружения на процентную ставку, то начну с наблюдения, что я живу в совершенно типичной семье из трех человек и что семьи, подобные нашей, потратят в этом году в среднем на 240 долларов меньше, Чем планировали. Я задаю себе вопрос, насколько должна вырасти процентная ставка, чтобы вызвать такую реакцию, и ставлю вопрос крайне субъективно: насколько должна вырасти процентная ставка, чтобы моей семье пришлось урезать расходы на 240 долларов? Если я отвечу на этот вопрос честно и если моя семья действительно типичная, то я смогу сделать достаточно верный прогноз [46].

Урон от неурожая или стихийного бедствия на сумму 20 миллиардов долларов вызвал бы тот же самый анализ и тот же самый ответ.

Все это действительно подводит к пониманию процентных ставок. Процентная ставка должна быть чем-то, что необходимо для убеждения среднестатистической семьи потреблять среднюю долю товаров, доступных для потребления. Если предложение товаров падает, как это происходит, когда правительство расходует ресурсы, процентная ставка должна увеличиваться. Если предложение товаров растет, как это происходит в случае небывало высокого урожая, процентная ставка должна понизиться.

Рассмотрим пример, иллюстрирующий возможность изменения спроса, а не предложения. Предположим, что средняя семья находит причину более оптимистично смотреть в будущее. Возможно, развитие новых технологий предвещает рост производительности, или изменения климата предвещают более высокие урожаи, или к власти пришло новое правительство с многообещающей политикой, которая, по мнению многих, предвещает наступление эры процветания.

Вообще говоря, люди, ожидающие, что их доходы в будущем возрастут, реагируют на это желанием потреблять больше в настоящем. Быть скупым и экономным имеет смысл, если человек ожидает, что он будет бедным всю свою жизнь, но не тогда, когда он считает, что его доходы скоро резко вырастут. Если сегодня вы выигрываете в лотерее с первой выплатой в размере 200,000 долларов в год, то весьма вероятно, что ваши потребительские привычки изменятся задолго до поступления чека. Поэтому, когда будущее выглядит более привлекательным, каждый решает потреблять больше уже сейчас. Но здесь нас поджидает неприятность: в настоящем уже больше нечего потреблять. В краткосрочной перспективе имеется определенное количество автомобилей, определенное количество домов, определенное количество мороженого и определенное количество мест в театре. Все желающие просто не могут потреблять больше, и на самом деле среднестатистическая семья в конечном итоге вынуждена, как и прежде, потреблять среднюю долю.