Судный день американских финансов: мягкая депрессия XXI в.

Термин моральный риск имеет специальное и общее значение. «Идея проста, - объясняет Джеффри Такер в статье, опубликованной Институтом Мизеса в декабре 1998 г. - Если вы постоянно защищаете людей от последствий их собственных ошибок, ваша благотворительность будет учтена в будущих решениях тех, кого вы спасаете. В дальнейшем они будут делать еще больше ошибок. Принцип действителен на всех уровнях. Учитель, из сострадания завышающий оценки студентам, оказывает им дурную услугу. Он, по существу, поощряет небрежное отношение к занятиям. Он является источником морального риска» 157 .

Новый, коллективизированный мир конца XX в. был полон добросердечных учителей и всепрощающих жен. Инвесторы слишком дорого платили за акции. Предприятия и потребители слишком много брали взаймы. И весь мир поверил в то, что не может быть истиной, - что доллар ценнее золота. Почти 20 лет кряду доллар шел вверх, а золото - вниз.

Золото должно пойти вверх. С момента вступления Алана Гринспена в должность и до конца 2002 г. денежная база почти утроилась. За последние пару лет пребывания м-ра Гринспена в должности процент по краткосрочным кредитам упал почти на 80%, составив лишь 1/5 уровня, действовавшего еще два года назад.

«Понижение ставок или насыщение рынка ликвидностью, когда обозначились проблемы, вместо того, чтобы поднять их при первых проявлениях неравновесия, - это в долгосрочной перспективе коварное средство, - признается в рабочем докладе Банка международных расчетов. - Подобные меры являются источником морального риска, который способен посеять в реальном секторе экономики семена нестабильности и дорогостоящих колебаний».

К началу 2003 г. на руках у иностранцев было порядка 9 трлн долл., а в обращении - втрое больше, чем в 1987 г. Никогда еще опасность не была столь велика и столь трудна для понимания.

В конце 1990-х даже Алан Гринспен отметил, что инвесторы впали в иррациональную эйфорию, но с тех пор иррациональная эйфория только усилилась. И вот, когда стала реальной угроза рецессии и возникновения рынка «медведей», иррациональные инвесторы уверены, что тот самый центральный банк, который не сумел предотвратить появления финансового пузыря, теперь помешает ему сдуться.

Увы, надежда оказалась тщетной - в результате падения акций с марта 2000 г. по январь 2003 г. фондовый рынок похудел на 7 трлн долл. Одновременно случилась еще одна примечательная вещь: тем дело и ограничилось.

«За 2000 - 2002 гг. спад на фондовом рынке не смог породить финансовый кризис, - писал Дэвид Хейл, председатель страхового фонда Prince Street Capital, в начале 2003 г. в журнале Barron's. - Начиная с марта 2002 г. потери на американском фондовом рынке были беспрецедентны. Они составили 90% ВВП, тогда как за два года после биржевого краха 1929 г. было потеряно только 60%. Но за два последних года в США разорились всего 11 банков, тогда как с 1989 по 1991 г. - 500, а в 1930-х банки разорялись тысячами».

И что поразительно: в экономике ничего особенного не происходило. Безработных стало больше, но не так много, как можно было бы ожидать. Потребительские займы и расходы не сократились, как следовало бы ожидать, а выросли. «В 2002 г. операции по рефинансированию закладных подскочили до 1,5 трлн долл., а предыдущий рекорд, установленный в 1998 г., был 750 млрд долл.», - повествует Хейл.

После мягкого экономического спада в 2001 г. - и после первых выстрелов в войне против терроризма - «трудно вообразить более благоприятный сценарий, чем 3%-ный рост экономики, действительно имевший место в прошлом году», - заключает Хейл.

Нас в этой ситуации тревожит как раз то, что восхищает м-ра Хейла - она логически необъяснима. За впечатляюще абсурдным бумом должен следовать не менее абсурдный спад.

Но ведь и японский пузырь не был полностью разрушен за первые пару лет. Экономисты до сих нор неохотно обращают взгляд в сторону Японии, потому что не могут объяснить ситуацию. Ни кредитно-денежные, ни финансовые стимулы не дали эффекта. Но если силой повернуть их в сторону Страны восходящего солнца, они увидят, что после мягкого спада фондовый рынок достиг пика в 1989 г. и продолжился рост ВВП на 2 - 3% в год. Так продолжалось несколько лет. Но потом экономика вошла в более продолжительный спад. В 2000 г. ВВП на душу населения вернулся к уровню 1993 г.

В обоих случаях - Японии и США - должна пройти коррекция, сопоставимая с предшествующим бумом. В Японии так в конце концов и случилось. Полагаем, что и в США все будет точно так же.

Нам говорят, что японский пример неприменим за пределами Японии, потому что японцы создали вариант капитализма, почти не узнаваемый для западного человека. Это была система взаимных холдингов, государственного вмешательства, блатного продвижения по службе и фондового рынка, который стал национальным аттракционом. В атмосфере финансового безумия конца 1980-х японские компании вообще перестали быть капиталистическими предприятиями, потому что они игнорировали капиталистов. Прибыль перестала иметь значение. Показатель величины активов на акцию стал иллюзорным. Казалось, что значение имели только рост, доля рынка и громогласные заявления для прессы.

Что же это за капитализм, если капиталисты не требуют дохода на вложенный капитал? Так ли он отличен от американской модели? В конце 1990-х американские предприятия, казалось, еще меньше считались со своими капиталистами, чем японские со своими. Когда в начале 2000 г. котировки акций достигли пика, шел уже третий год падения прибылей. И они продолжали резко снижаться в первые два года спада. Прибыли падали, многие крупные компании объявляли себя неплатежеспособными, а тем временем жалованье топ-менеджеров росло. Плюс к этому, менеджеры, еще более искажая картину реальных издержек, предоставляли опционы ключевым служащим.

Несмотря на трескотню об инвестировании в технологии Новой экономики, реальные капиталовложения в заводы, оборудования и во все-что-может-обеспечить-инвесторам-более-высокую-прибыль-в-будущем сократились. В конце 1990-х чистые капиталовложения упали до самого низкого за послевоенный период уровня.