Судный день американских финансов: мягкая депрессия XXI в.

У авторов этой книги есть собственный подход к прогнозированию. Мы не пытаемся вычислить, что будет, потому что знать этого нам не дано. Поэтому мы ищем то, что должно произойти. Для прогнозирования мы полагаемся не на «будет», а только на «должно». «Люди получают то, что навлекают на себя», - говорим мы себе. На рынках обычно бывает именно так.

Рассудительный человек предполагает, что будет то, что должно случиться. Дурак должен быть избавлен от денег. Вор должен сидеть в тюрьме. Человек, жестоко обращавшийся с ребенком или обманувший друга, должен гореть в аду. Не от нас, конечно, зависит, всегда ли происходит то, что должно, но мы можем надеяться. Л есть ли лучший способ распорядиться собственной жизнью, чем понять, что должно случиться, а потом принимать решения так, будто все и в самом деле будет именно так? Рассмотрев все системы, секреты, формулы, графики, таблицы и модели, которыми руководствуются инвесторы, мы сочли самым стоящим следующее: предположите, что случится именно то, что должно, а потому покупай дешево, продавай дорого и не слишком тревожься о будущем.

Но что именно должно произойти? Увы, не всегда удается это понять…

«Всемогущий господь этого мира, - пишет Адам Смит в сочинении «Теория нравственных чувств» (Theory of Moral Sentiment), - в своей бесконечной мудрости счел правильным поместить между слабыми глазами человеческого разума и троном своей вечной справедливости своего рода мрак и непроницаемость… [которые]…делают впечатление от него слабым и тусклым в сравнении с тем, что можно ожидать от великолепия и величия столь могущественного предмета».

Если бы «долг» был личностью, он не был бы барменом или добросердечной проституткой. «Долг» - не то слово, с которым можно пуститься в загул субботним вечером или расслабиться дома на диване, потому что оно все время будет напоминать вам, что пора вынести мусор или починить дверь в гараже.

Если бы это было существительное на латыни, «долг» был бы женского рода, но напоминал бы скорее сварливую жену, чем покладистую любовницу. Потому что «долг» - вроде приговора - сурового и придирчивого. Даже звук его настораживает: оно звучит, как удар чем-то тяжелым по твоим самым слабым местам, оставляющий на долгие годы память о собственной слабости и беззащитности.

Долг - это не подружка на вечер и не деловой компаньон; это больше похоже на «я же тебе говорила» и пару таблеток аспирина утром в воскресенье. Это повесть о том, какой же ты дурак, и предупреждение о том, что случится, если ты не изменишься. Это напоминание о том, что «получаешь именно то, что заслужил».

Человек, позволяющий себе руководствоваться чувством долга, - это, по нашему мнению, и не человек совсем. Это олух и скучный обыватель, логичный, рассудительный и рациональный болван. Благодарение богу, большинство людей большей частью совсем не таковы. Они делают не то, что должны, а только то, что хотят. Направляемые инстинктами толпы или собственными желаниями, они регулярно предаются тупому шутовству. Они иначе не могут.

Разумеется, м-р Долг прав: они получают то, что заслуживают. Но порой оно того стоит.

Современные экономисты больше не верят в обязательность долга. Нравоучительность им не нравится, и они пытаются ее игнорировать. Для них экономика - это гигантская машина, не имеющая ни души, ни сердца, ни права, ни справедливости. Вся штука лишь в том, чтобы найти педаль газа.

За последние 200 лет профессия экономиста радикально преобразилась. Если бы Адам Смит сегодня заказал себе визитку, там стояло бы не «экономист», а «моральный философ». В работе рынка Смит видел действие «невидимой руки». Пытаясь понять, как она работает, он повсюду искал «должное». Смит мог бы сказать, что люди везде и всегда получают то, что заслуживают. А если нет… должны были бы получать!

Сегодня в экономической теории школа «должного» мало интересует студентов, а еще меньше - учителей. Большинство экономистов считает, что этот подход непосредственно граничит с шаманством. Но здесь, в нашем офисе на улице Делаверьери в Париже, пламя еще не угасло, еще мерцает.

«Называйте это объяснение рецессии теорией переинвестирования, или "ликвидационизма", а можете просто назвать ее "теорией похмелья", - так начинает свою критику школы "должного" Пол Кругман. - Суть идеи, что спады - это цена, которую мы платим за бумы, что страдания, испытываемые экономикой в ходе рецессии, - это необходимое наказание за эксцессы периода подъема…» 154

«Предполагается, что серьезные экономические проблемы - это наказание за серьезные экономические грехи», - продолжил Кругман в июне 1998 г. 155

Кругман детально развил критику этой концепции в декабре того же года. Он назвал ее «теорией похмелья», имея в виду самочувствие человека после пьянки. Теория похмелья, объясняет Кругман, - это «чудовищное заблуждение». «Рецессии не являются необходимым следствием бумов. С ними можно и нужно бороться, но только не мерами аскетизма, а методами щедрости - побуждая людей тратить не меньше, а больше» 156 .

В каком же мире мы живем? Это мир, в котором можно излечить похмелье пьянством, а избавиться от долгов с помощью займов? Или это мир, в котором за глупость - личную и коллективную - нужно платить?

Может быть, этот мир представляет собой хорошо отлаженную машину, в которой подготовленному государственному служащему достаточно повернуть ручку или подтянуть болт, чтобы история пошла в нужном ему направлении? Или это все-таки бесконечно сложная природная система, склонная к ошибкам, как банда малолетних правонарушителей?

«Теория похмелья обладает извращенной привлекательностью - не потому, что предлагает легкий путь, а потому что не предлагает», - продолжил он в той же статье от декабря 1998 г. «При всей притягательности, ей необходимо дать отпор, потому что теория похмелья - чудовищное заблуждение», - заключил он.

В механистическом мире Кругмана нет места для «долга». Если технари из центрального банка после Великой депрессии 1930-х или в Японии 1990-х не смогли запустить свои машины, то не потому, что тут действовали какие-то невидимые руки или нужно было считаться с занудными моральными принципами, а потому что они не нажали нужную кнопку!