Социализм. Экономический и социологический анализ

В этом трагизм нашей ситуации. Друзья профсоюзов и политики пособий по безработице честно верят, что нет другого способа поддерживать приличные условия жизни масс, чем политика профсоюзов. Они не видят, что в длительной перспективе все усилия удержать заработную плату на более высоком уровне, чем диктуемый предельной производительностью труда, ведут к безработице, а пособия по безработице только увековечивают ту же безработицу. Они не видят, что помощь жертвам -- пособия по безработице и общественные работы -- ведет только к проеданию капитала, а оно со временем отзовется дальнейшим снижением уровня заработной платы. Ясно, что при настоящих условиях нет возможности уничтожить одним ударом пособия по безработице и другие, менее важные способы помощи безработным, например общественные работы. Одна из неприятнейших черт государственного вмешательства та, что очень трудно повернуть процесс в обратную сторону: отказ от вмешательства создает проблемы, которые почти невозможно разрешить удовлетворительным образом. Сейчас величайшая проблема интервенционизма -- как найти выход из лабиринта интервенционистской политики. Ведь то, что делалось в последние годы, есть лишь попытка замаскировать результаты экономической политики, которая привела к снижению производительности труда. Теперь необходим в первую очередь возврат к политике, которая бы обеспечивала рост производительности труда. Это предполагает, конечно, полный отказ от протекционизма, от налогов на импорт и импортных квот. Нужно восстановить условия, при которых труд мог бы свободно перетекать из отрасли в отрасль, из страны в страну.

Не капитализм несет ответственность за зло постоянной массовой безработицы, а политика, которая парализует работу капитализма.

Либерализм устранил государственное производство товаров и государственную собственность в народном хозяйстве. Почтовая служба была едва ли не единственным исключением из общего правила, что средства производства должны находиться в частных руках, а все виды хозяйственной деятельности должны вестись исключительно частными лицами. Защитники этатизма преодолели массу трудностей, чтобы обосновать целесообразность национализации почтовой и тесно с ней связанной телеграфной службы. На первое место они выдвигали политические аргументы. Но при обсуждении всех за и против государственного контроля почты и телеграфа обычно смешивают две вещи, которые следовало бы рассмотреть раздельно: вопрос о единстве сети услуг и о передаче этой сети государству. Никто не отрицает, что почта и телеграф являют превосходные возможности для объединения, и даже при полной свободе неизбежно образование трестов, что приведет фактически к монополиям, охватывающим по меньшей мере определенные края. Ни в каких других предприятиях преимущества концентрации не видны так ясно. Но из признания этого никак не следует, что именно государство должно получить законную монополию на предоставление таких услуг. Легко показать, что государственное управление неэкономично, что оно медлительно в деле расширения сети распространения писем и посылок и что нужно преодолеть немалые трудности, чтобы понудить его к улучшению деятельности. Но и в этой сфере огромный прогресс был достигнут по инициативе частных предпринимателей. В основном частным предприятиям мы обязаны развитию широкомасштабной системы телеграфа: в Англии телеграфная сеть была национализирована только в 1869 г., а в США она до сих пор в руках акционерных компаний. Подводные кабели большей частью принадлежат частным предприятиям. Даже немецкий этатизм колебался, не "освободить" ли государство от сотрудничества с частными предприятиями при прокладке подводного кабеля. Либералы того времени также защищали принцип полной свободы в оказании почтовых и телеграфных услуг и с немалым успехом вскрывали недостатки государственных предприятий [457*]. То, что, в конце концов, эти отрасли не были денационализированы, следует приписать только тому обстоятельству, что обладатели политической власти нуждались в почте и телеграфе для господства над общественным мнением.

Армейские власти, которые повсюду достаточно неприязненны к предпринимателям, признали их превосходство, передав им заказы на изготовление оружия и снаряжения. Значительный прогресс военной техники начался с момента, когда, частные предприятия взялись за производство вооружений. Государство не могло отрицать, что предприниматели производят лучшее оружие, чем государственные служащие; доказательство этого на полях сражений было столь убедительным, что просветило даже самых упрямых сторонников государственной промышленности. В XIX столетии государственные арсеналы и верфи почти полностью исчезли либо были преобразованы в простые склады, а их место заняли частные предприятия. Защитники этатизма в парламенте и в литературе, требовавшие национализации оружейной промышленности, мало преуспели даже в период расцвета этатистской идеологии перед первой мировой войной. Генеральные штабы хорошо понимали преимущество частных предприятий.

Некоторые доходные монополии, существовавшие с давних времен, не были уничтожены даже в эпоху либерализма -- ради интересов казны. Они сохранились, потому что на них смотрели как на удобный способ сбора налога на потребление. При этом ни у кого не было иллюзий относительно неэкономичности государственного предпринимательства, например, в управлении табачной монополией. Но прежде, чем либерализм смог совершить прорыв для внедрения своих принципов в эти отрасли, социализм повернул движение вспять.

Первая в современный период волна национализации и муниципализации имела мало общего с современным социализмом. Большую роль в истоках движения сыграли старые идеи полицейского государства, а также чисто военные и политические соображения. Но скоро в этом движении начала доминировать социалистическая идеология. Оно превратилось в сознательную социализацию, которую проводили государства и муниципалитеты. Лозунгом было: долой неэкономичные частные предприятия, долой предпринимательство.

Сначала на процесс национализации и муниципализации никак не влияла низкая эффективность социалистического производства. Предостерегающих голосов никто не слышал. Их перекрывали шумные настоятельные требования этатистов, социалистов и всех других заинтересованных элементов. Люди предпочитали не видеть недостатков правительственных предприятий, а потому и не видели их. Лишь одно обстоятельство ограничивало чрезмерную прыть врагов частного предпринимательства -- финансовые трудности большинства общественных предприятий. Политические причины мешали правительствам полностью перенести на потребителей высокие издержки государственного управления производством, в силу чего убытки эксплуатации были частым делом. Приходилось утешаться тем, что общие экономические и социально-политические преимущества государственных и муниципальных предприятий стоят жертв. Тем не менее, дальнейшую этатизацию стали проводить осторожнее. Замешательство правительственных экономистов сделало явным то, что они начали маскировать причины экономических провалов обобществленных предприятий. Убытки объяснялись особыми обстоятельствами вроде личных ошибок управляющих и неверных методов организации. Вновь и вновь приводили как образец хорошего управления прусские государственные железные дороги. Действительно, эти дороги приносили хорошую прибыль, но тут были особые причины. Пруссия построила самую важную часть сети государственных железных дорог в первой половине 80-х годов, в период чрезвычайно низких цен. Оборудование и расширение этой сети проведены в общем и целом до мощного подъема немецкой промышленности, который начался во второй половине 90-х годов. Так что не было ничего удивительного в том, что эти железные дороги приносили хорошую прибыль: загрузка сама по себе росла год от года, уголь был на каждом шагу, условия эксплуатации были благоприятными. Ситуация сложилась так, что они приносили прибыль, несмотря на то, что принадлежали государству. То же самое было с газом, водой и электроснабжением, с трамвайной сетью нескольких больших городов. Но выводы, которые из всего этого делались, были совершенно неверными.