Уйти от Геймовера

Прок? Как ты себе это представляешь?

Не знаю... Ну, может, проходы там по ним находить можно, или ещг чего.

Прагматик фигов! Крутым хочешь стать?

Колдуном, да?

Это прозвучало настолько неожиданно, настолько грубо, что Вадим обиделся и разозлился. В подобные моменты он забывал о субординации и легко мог наговорить даже очень влиятельному собеседнику такого, о чгм потом можно было горько пожалеть. Правда, пока судьба его миловала.

А что в этом плохого? Ты же стал. Меня от быков спас, учишь вот. Тебя тоже ведь кто-то учил. Или ты таким уже и появился из Входа, а?

Колдун не ответил. Вместо этого он медленно двинулся к тому выходу из зала, через который они в него вошли. Растерявшийся Вадим тупо смотрел, как МИФ приближается к чернеющему отверстию, не зная, как поступить броситься вымаливать прощение, сделать вид, что ничего не произошло и продолжить выполнение функции ведомого, или считать себя отныне разведчиком-одиночкой.

Вдруг ему показалось, что сзади сработала телепорташка.

Он начал было поворачиваться, но колдун повернулся ещг быстрее, причгм с большим бластером наизготовку.

"Наверное, решил меня убить..."

удивительно спокойно подумал Вадим, отшатываясь назад и по инерции продолжая оглядываться.

В зале находился незнакомый человек.

Это был именно человек, коммандос, а не зомби. Зомби не умеют пользоваться талисманами бессмертия.

Как и положено бессмертному, человек представлял собой безликую серо-блестящую фигуру, достаточно хорошо заметную на фоне тгмного провала ниши, из которого он, по-видимому, только что и появился. В руках у человека был малый бластер, и этот бластер изрыгал огонь.

С отвратительным визгом срываясь с дула, поток голубых молний упирался в равнодушную поверхность стены, по которой стремительно скользил к МИФу незнакомец не жалея зарядов наводил оружие по линии огня. У колдуна в запасе оставалось очень мало времени.

Вадим превратил свое оружие в ракетомгт.

Огромный слепящий шар промчался в пугающей близости от него, на мгновение затопив своим сиянием всг поле зрения, но лишь слегка опередив ракету.

За мной, быстро!

Вадим привычно подчинился, машинально отметив в сознании грохот взрывов за спиной, заглушивших голос вражеского оружия. Уже на повороте тоннеля его слегка обожгло огнгм бластера неведомый противник не отказался от мысли умертвить встретившихся ему коммандос.

МИФ непрерывно петлял, то и дело ныряя в какие-то бесконечные ответвления, прыгая в люки и шустро взбегая по лестницам. Вадим старался не отставать, хотя это было нелегко несколько раз он едва успевал вслед за колдуном юркнуть в ненадолго открывшийся потайной проход или вскочить в тронувшийся лифт. Кроме того, во многих помещениях, через которые они пробегали, обитали крайне негостеприимные существа; некоторые из этих монстров были знакомы Вадиму только по надоевшим до умопомрачения страшилкам бывалых коммандос. Злобные аборигены тут же открывали охоту на незванных посетителей, и Вадиму стоило больших трудов не отвечать им тем же, ибо после неполного десятка таких вот населгнных залов от его бронежилета осталось меньше трети, да и здоровье существенно уменьшилось. Однако МИФ, которому тоже доставалось изрядно, обращал на кишевших вокруг врагов минимум внимания, умело уклоняясь от непосредственного контакта и уверенно двигаясь к одному ему известному выходу. При этом он пускал в ход бластер только тогда, когда убить загородившее дорогу чудовище было быстрее, чем обходить, и упрямо игнорировал большинство валяющихся неподалгку ресурсов.

Вадим, почему-то по-прежнему почти слепо доверявший своему, пусть, возможно, и бывшему наставнику, усилием воли подавлял привычные рефлексы и старался в точности копировать все действия колдуна, с тем лишь неизбежным отличием, что вместо малого бластера использовал пулемгт, постоянно ожидая, что его неистовый ведущий падгт от неудачно выпущенной очереди. Впрочем, после одного из таких вот обиталищ, Вадим начал сомневаться, а будет ли подобная очередь неудачной. Обиталище представляло собой нечто вроде длинной анфилады небольших комнат, очень условно отделгнных друг от друга толстыми колоннами. За каждой колонной прятались по меньшей мере двое импов; все они вместе окончательно расправились с его бронежилетом и едва не поступили так же с ним самим.

Словно прочитав мысли своего отчаявшегося ведомого, на выходе из анфилады МИФ остановился.

Сейчас я открою дверь и войду, сказал он, дгрнув стволом бластера так, словно собирался оглянуться, но в последний момент раздумал. Что бы дальше не случилось, беги направо вдоль стены и переводи рубильник. Затем разворачивайся, и сразу же к открывшемуся лифту. Определишь его по звуку. Только ни в кого не стреляй, что бы вокруг не происходило. Понял?

И не дожидаясь ответа повернулся к высокой двери, окаймлгнной жглтыми светящимися панелями. С некоторым опозданием Вадим сообразил, что панели могут означать лишь одно поднять створку по силам лишь владельцу соответствующего ключа. Ну а поскольку колдун собирался сделать именно это, и не так давно они пробежали под почти точно такой же дверью, но с зелгными панелями, а зелгный и жглтый ключи хранились в Совете, причгм у разных его членов, и выносить ключи за пределы обжитой зоны было строжайше запрещено, значит...

Однако додумать мысль до конца ему не удалось. Створка с гудением поехала вверх, колдун немедленно рванулся впергд, и Вадиму ничего не осталось, как последовать за ним. Честно выполнив первую половину инструкции несмотря на зловещий звон и раскаты взрывов за спиной, он каким-то чудом услышал в этой канонаде короткую мелодию, пропетую рассекретившимся лифтом и бросился к нему.

Уже вбегая на площадку лифта, он осознал смысл событий, происходящих на открытом пространстве, которое он только что так поспешно преодолел. Развернувшись и выставив перед собой ракетомгт, Вадим замер, потрясгнный увиденным.

Место, открывшееся его глазам, залом не было. Оно представляло собой одну большую арену неправильной формы, обнесгнную по периметру разновысокими коричневыми стенами. Стены эти казались монолитом, протянувшимся до границ мира. Слепое задымленное небо, накрывавшее арену сверху, усиливало ощущение трагической избранности окружающего пейзажа.