Ванька жуков против гарри поттера и ко

– Я верю, потому что я верующая.

– А я не верю. Я просто медленно схожу с ума. – Рита закрыла лицо руками, и плечи её стали вздрагивать.

Когда она перестала плакать и открыла лицо, оказалось, что плакала она без слёз.

– Вы не должны так убиваться, – как можно мягче сказала Таня. – Вы разрушите своё здоровье.

– А зачем оно мне теперь, это здоровье?

– Оно нужно не вам, а вашей дочери. У вас не будет силы за неё молиться. Пока она в коме, у неё есть шанс, и этот шанс в ваших руках.

– О чём вы говорите? Какой шанс? Какие молитвы? Да я и ни одной не знаю.

– А я научу вас. Мы будем вместе молиться за наших детей, и им там будет легче.

– Вы что, серьёзно? – Во взгляде Риты было нескрываемое удивление. – Вы спешите? – спросила она.

– Да нет. Кроме Вани, у меня здесь никого нет.

– А муж?

– Мы давно в разводе. Я даже не знаю, где он.

– Идёмте к нам. Серёжа будет рад. Он скоро подъедет. Я сейчас позвоню ему.

Рита не могла найти телефон в сумке, потом никак не могла нажать на кнопки, – видно было, что она очень волнуется.

– Он уже подъезжает. Идёмте к выходу, – произнесла она, наконец, и выдохнула с облегчением.

Они шли, молча, по больничной аллее, думая каждая о своём, и даже не заметили, как к ним подошёл высокий статный мужчина, которого Таня однажды уже видела.

– Ой, Серёжа, ты уже здесь, а я и не заметила!

Муж с удивлением посмотрел на жену. Её возбуждение не могло не броситься ему в глаза.

– А это Татьяна, можно просто Таня. Она едет к нам в гости. У неё, представляешь, сын тоже в коме. – Рита выпалила всё это на одном дыхании и хотела ещё что-то сказать, но муж перебил её на полуслове.

– Очень приятно, – сказал он, обращаясь к знакомой своей жены.

– Что тебе приятно? – взорвалась Рита. – Серёжа, что ты говоришь? Тебе что, приятно, что у неё сын в коме?

– Простите, – слова жены привели мужа в полное смущение. – Я хотел сказать: «Приятно познакомиться».

– Всегда ты что-нибудь напутаешь, – привычно заворчала на мужа Рита, с чем он, видимо, также привычно согласился. – Открой Тане дверь, – последовала команда, свидетельствовавшая о том, что в этой семье верховодит женщина.

Ванина мама ничего не сказала, хотя ей хотелось бы поделиться с ними знанием, приобретённым горьким опытом. Но сейчас было не время.

«Как Господь уладит», – подумала она и села в машину.

18

– Серёжа, помоги Тане снять пальто и поставь чайник, а я покажу ей Машину комнату. – Рита бросила привычный взгляд в зеркало и немного распушила свои белокурые локоны.

«Привычка хорошо выглядеть не покидает её даже в таком горе», – подумала Таня, надевая предложенные комнатные шлёпанцы.

– Вот, Танечка, наш опустевший дом. Проходи. Это же надо, как нас свела судьба! Нарочно не придумаешь. – Рита быстро говорила, пытаясь скрыть своё волнение.

– Риточка, а чай, какой заварить? – Серёжа смотрел на жену с большой нежностью.

«Он её любит, – подумала Таня, – и старается, чем может, облегчить её боль».

– Какой чай? – Рита посмотрела на мужа, как если бы он спросил о теории относительности. – А чай! Серёжа, зачем ты задаёшь глупые вопросы? Только путаешь меня!

– Но, может быть, Таня хотела бы...

– А, ну да! Танечка, вы что будете?

– Если можно, зелёный.

– Зелёный? Серёжа, а у нас есть зелёный?

– Пожалуйста, не беспокойтесь, я выпью любой. Мне совершенно всё равно.

– Нет, зачем же, Серёжа пойдёт и купит. Мы просто не пьём зелёный. А я так вообще кофейная душа. А, может, сварим кофе?

Таня не пила кофе, но чтобы не создавать проблем Серёже, согласилась на кофе, чем очень обрадовала хозяйку дома.

– Серёжа, только кофе я буду варить сама, а то ты, как всегда, сделаешь что-нибудь не так.

– Конечно, Риточка, конечно, как скажешь. – Муж был готов на всё, лишь бы только угодить жене.

– А ты тогда развлекай гостью, пока я управлюсь.

Как только Рита вышла из комнаты, Серёжа полушёпотом с виноватым видом стал объяснять гостье, что Рита сама не своя, что она просто сходит с ума от горя, поэтому так много говорит и всё время к чему-то придирается.

– Я понимаю, – тихо ответила гостья.

– Ах, да, простите, у вас же тоже горе. – Серёжа тихо закрыл дверь в комнату. – Но вы совсем другая. Где вы берёте силы?

Таня вместо ответа кивком головы показала на небо. Видно было, что Серёжа не совсем понял этот жест, но уточнить не получилось, так как в комнату даже через закрытую дверь просочился ароматный горький запах.

– Извините, я должен помочь Рите, – сказал он и скрылся за дверью.

Из окна был красивый вид на детскую площадку, за которой зеленел небольшой скверик с аккуратно прочерченными дорожками. На площадке возились дети. Несколько мам и одна бабушка сидели на скамейках.

– Я не могу смотреть на это, – сказала Рита, подойдя к окну и задёрнув штору. – Мне хочется биться головой о стенку, когда я вижу, как играют чужие здоровые дети, а их родители спокойно сидят на лавочках.

– Рита, прошу тебя, давай будем пить кофе. – Серёжа подошёл и обнял жену за плечи. – У нас же гостья.

– Она тоже не сможет меня понять. У неё был здоровый ребёнок. Его отравили.

Серёжа посмотрел на Таню виноватым взглядом, как бы оправдываясь за жену.

– Какой чудный кофе! Рита, вряд ли кто-нибудь, кроме тебя, умеет так заваривать кофе, – сказал он, чтобы прервать тяжёлую паузу.

– Да, действительно, – Таня была рада, что тему сменили. – Я очень редко пью кофе, но этот мне нравится.

– Попробуйте печенье, Таня. Это любимое печенье Маши.

Напоминание о Маше, явно, было не к месту. Рита вспыхнула, как спичка, которой чиркнули по сере коробка, и вскочила из-за стола:

– Ты даже кофе попить не дашь!

Серёжа резко поставил чашку, а Таня, допив свой кофе, тихо сказала:

– Вы обещали показать мне Машину комнату.

– Да, да, конечно, – обрадовалась Рита. Она чувствовала себя неловко. – Конечно, конечно. Серёжа, ...

Муж дёрнулся, но Рита уже забыла о том, что звала его.

– Вот это берложка нашей девочки. Это она так называла её.

Они вошли в небольшую детскую, довольно уютную и, если и напоминающую берложку, то только тем, что на окнах были тяжёлые тёмно-коричневые шторы.

– Её раздражал яркий свет, – пояснила Рита, перехватив взгляд гостьи. – А это её игрушки, – добавила она, показывая на кровать, всю уставленную игрушками. – Они скучают без неё, как и мы.

Плечи Риты задёргались от рыданий, и она стала рыться в кармане в поисках платка, который был совершенно не нужен, так как слёзы не текли. Платок так и не нашёлся, но на помощь, как всегда, пришёл Серёжа.

Но Таню заинтересовали не игрушки, а картинки на стенах.

– А это что за чёртики? – спросила она, с интересом разглядывая картинки.

– Это не чёртики! – возразила Рита. – Это её любимый фавн из Нарнии!

– А фавн разве не чёртик? – удивилась мама.

– Да нет же! Это мифическое существо, живущее в лесу.

– А, ну тогда это леший!

– Какой же это леший? Это фавн!

– Говорят же, «как чёрта ни малюй, он всё равно чёртом останется». Рожки, копыта, хвост с кисточкой, – всё при нём. В русской мифологии это леший, а в западной – фавн, властелин леса и полей.

– Таня, да что вы такое говорите! Черти и эти ваши лешие – злые, а фавн – добрый. Знаете, как Маша его любила! Она даже разговаривала с ним, и мечтала, что кто-нибудь подарит ей такую игрушку. Ой, она тогда, наверное, не расставалась бы с ним ни днём, ни ночью.

– Да-а уж, – только и сказала Таня.

– А что в этом плохого? – видно было, что Рита начинает раздражаться.

– А что в этом хорошего? – Гостья внимательно ещё раз осмотрела картинки и продолжила: – Этими метаморфозами мы обязаны эпохе, так называемого, Просвещения, другими словами, отхода от Бога. Как-то я ходила на концерт. Там сравнивали картину Рубенса «Возвращение фавна с охоты» и прелюдию Дебюсси «Послеполуденный отдых фавна». У Рубенса фавн лукавый, плотоядный, а у Дебюсси – мягкий, романтичный, чувственный. Художника и композитора отделяет временной промежуток в 300 лет, и какая просматривается разница в восприятии одного и того же образа! У Рубенса – это ещё откровенное зло, хотя и очеловеченное, у Дебюсси – это зло уже нивелировано, потому что окружено романтикой. Но, всё-таки, то искусство было для взрослых, а фавн из «Нарнии» – романтизированное зло для детей.