Православие. Тома I и II

   В период между летом 1922 и летом 1923 года власть в Церкви фактически находилась в руках обновленцев. 2 мая в храме Христа Спасителя обновленцы провели лжесобор, в котором участвовало 476 делегатов, в том числе 62 архиерея. Лжесобор постановил лишить патриарха Тихона сана и монашества, отменить восстановление патриаршества. Введенский был объявлен «архиепископом Крутицким», Красницкий «протопресвитером Русской Церкви», а Антонин «митрополитом Московским и всея России». Однако вскоре после окончания собора Красницкий и Антонин вышли из обновленческого ВЦС (Высшего церковного совета).

   Патриарх Тихон решения лжесобора не признал. В течение второй половины 1922 года патриарх находился под домашним арестом, а в начале 1923 года был переведен в тюрьму ГПУ на Лубянке, где его подвергали регулярным допросам. 16 июня он обратился в Верховный суд с заявлением, в котором раскаялся «в поступках против государственного строя» и просил освободить его из–под стражи. 25 июня патриарх был освобожден и через три дня обратился с посланием к пастве, в котором писал: «Я, конечно, не выдавал себя за такого поклонника советской власти, как объявляют себя церковные обновленцы… но зато я и далеко не такой враг ее, каким они меня выставляют… Я решительно осуждаю всякое посягательство на советскую власть, откуда бы оно ни исходило. Пусть все заграничные и внутренние монархисты и белогвардейцы поймут, что я советской власти не враг». Затем последовало еще два послания патриарха, в которых он признавал свою «провинность перед народом и советской властью» и осуждал обновленческий раскол.

   Столь радикальное изменение позиции патриарха по отношению к советской власти, которую он еще в 1918 году анафематствовал, объяснялось как давлением со стороны ГПУ, так и сознанием необходимости восстановить каноническое возглавление Церкви и прекратить обновленческий раскол. Вскоре после возвращения патриарха к своим обязанностям началось возвращение иерархов, отпавших в раскол, в каноническую патриаршую Церковь. 27 августа 1923 года митрополит Сергий (Страгородский) принес принародное покаяние перед патриархом. Перед началом Божественной литургии, стоя в одной рясе, без клобука и панагии, Сергий глухим, дрожащим голосом произнес покаянные слова и поклонился патриарху в ноги. Святейший Патриарх вручил ему панагию, белый клобук и архиерейскую мантию, после чего митрополит Сергий сослужил патриарху за литургией. Ряд других иерархов последовал примеру Сергия.

   В 1924 году обновленцы попытались нанести еще один удар по Церкви. Заручившись поддержкой восточных патриархов, они выступили с идеей созыва в Иерусалиме «Вселенского Собора», для подготовки которого созвали в Москве «предсоборное совещание». Незадолго до его начала патриарх Тихон получил письмо от представителя Константинопольского Патриархата в Москве архимандрита Василия (Димопуло), в котором содержалось пожелание Константинопольского патриарха Григория VII, чтобы патриарх Тихон «пожертвовал собою, немедленно удалившись от управления Церковью… и чтобы одновременно упразднилось, хотя бы временно, патриаршество…» Патриарх Тихон решительно отказался от предложения Константинополя, и тогда патриарх Григорий VII прервал с ним общение. Обновленческое «предсоборное совещание» открылось в Москве 23 июля под заочным председательством Григория VII, которого представлял архимандрит Василий. В совещании приняли участие около 400 делегатов, в том числе 83 епископа и лжеепископа (из которых 40 ранее были православными архиереями, а 43 были «рукоположены» обновленцами). Совещание объявило высшей церковной властью «Всероссийское ВЦУ», а патриарха Тихона вновь объявило низложенным. Патриарх опять же не признал решения очередного обновленческого лжесобора.

   Помимо обновленческого раскола заботой патриарха было разделение, возникшее в среде русского эмигрантского духовенства. После революции 1917 года часть иерархов Русской Православной Церкви оказалась за пределами отечества. В 1920 году в Константинополе группа архиереев, эвакуированных вместе с военным и гражданским населением из России, созвала заграничный собор и образовала Высшее Церковное Управление Заграницей. Главой новоучрежденного управления был избран митрополит Антоний (Храповицкий). В 1921 году управление переехало в Сремские Карловцы (Югославия), где был созван 1–й Всезарубежный Собор. Советское правительство оказывало давление на патриарха Тихона, требуя от него осудить действия зарубежных архиереев. В 1922 году патриарх издал распоряжение о закрытии Высшего Церковного Управления Заграницей. В августе 1922 года управление было распущено, однако вместо него был создан временный Архиерейский Синод Русской Заграничной Церкви. Выступления зарубежных архиереев в защиту Русской Церкви лишь отягощали ее и без того ужасающее положение на родине.

   9 декабря 1924 года на патриарха было совершено покушение, в результате которого его келейник Я. Полозов, вставший между патриархом и бандитами, был убит. После этого здоровье патриарха стало ухудшаться. Он составил завещание, в котором в случае своей кончины передавал власть в Церкви митрополиту Казанскому Кириллу (Смирнову), в случае невозможности для него приступить к обязанностям — митрополиту Ярославскому Агафангелу (Преображенскому), а в случае, если и ему будет возбранено исполнение обязанностей, — митрополиту Крутицкому Петру (Полянскому). В начале апреля Е. Тучков, сотрудник ГПУ, отвечавший за контакты с Церковью, потребовал от патриарха издать послание с выражением лояльности советской власти и осуждением эмигрантского духовенства. Текст послания был составлен, однако патриарх отказывался его подписывать. 7 апреля патриарх скончался, так и не подписав послание. На следующий день после его кончины текст послания, якобы подписанный патриархом, был опубликован в «Известиях». Никто из близких к патриарху людей, в том числе митрополит Крутицкий Петр, не посмел обнаружить подлог.

   12 апреля 1925 года, в день погребения патриарха Тихона, в Москве состоялось совещание из 58 архиереев, на котором, ввиду отсутствия митрополитов Кирилла и Агафангела, находившихся в ссылке, местоблюстителем патриаршего престола был избран митрополит Петр. В недолгий период своего пребывания на свободе митрополит Петр в качестве местоблюстителя продолжил избранную патриархом Тихоном линию лояльности советской власти и решительного противодействия расколу. Однако гонения на Церковь всё ужесточались. В 1925 году был создан «Союз безбожников» во главе с Е. Ярославским (в 1929 году переименованный в «Союз воинствующих безбожников»): через год в этом союзе насчитывалось уже 87 тысяч членов. В декабре 1925 года, чувствуя приближение ареста, митрополит Петр составил две записки: в одной он передавал обязанности местоблюстителя (в порядке очередности) митрополитам Кириллу, Агафангелу, Новгородскому Арсению и Нижегородскому Сергию, а в другой — митрополиту Сергию, 10 декабря митрополит Петр был арестован, а 14 декабря митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский) приступил к обязанностям заместителя патриаршего местоблюстителя.

   Канонический хаос, последовавший за кончиной патриарха Тихона и арестом митрополита Петра, а также действия ГПУ, направленные на дальнейший раскол Церкви, привели к тому, что в Русской Церкви вскоре образовалось несколько претендентов на роль местоблюстителя. Митрополит Сергий отверг их притязания, вступил в переписку с находившимся в тюрьме митрополитом Петром и заручился его поддержкой. Однако в конце 1926 года и он был арестован и отстранен от управления Церковью. К тому времени многие архиереи томились в лагерях и тюрьмах по всей России. Более 20 архиереев находились в бывшем Соловецком монастыре, превращенном в «Соловецкий лагерь особого назначения».

   30 марта 1927 года митрополит Сергий был освобожден из заключения. 7 мая он обратился в НКВД с ходатайством о легализации церковного управления. В качестве условия такой легализации ставилось заявление, в котором Сергий должен был высказаться в поддержку советской власти, осудить контрреволюцию и эмигрантское духовенство. 29 июля митрополит Сергий и сформированный им Временный Патриарший Синод издали «Декларацию», содержавшую благодарность советскому правительству за «внимание к духовным нуждам православного населения», призыв «не на словах, а на деле» доказать лояльность советской власти и осуждение «противосоветских выступлений» некоторых заграничных архиереев. «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи», — говорилось в «Декларации».